Наперегонки с ветром. Буря (СИ) - Виннер Лера - Страница 2

Два месяца в обнимку с вилами, необходимостью как-то сводить концы с концами и собственными неутешительными выводами сделали свое дело – мне нужно было вспомнить и заново соотнести себя с тем, что должны увидеть люди на месте.

За этой постоянной болью родом из далекого прошлого я не чувствовала вдохновения и уверенности, необходимых для того, чтобы как следует отыграть эту роль, и не знала пока, где их взять.

Кайл молчал, и под его руками мои застывшие от напряжения мышцы расслаблялись так быстро, что мне приходилось кусать губы, чтобы ненароком не застонать.

Начиная с той ночи я и начала спать, поднимаясь, по сути, лишь для того, чтобы поесть и прогуляться по палубе поздно вечером.

Такой режим не имел ничего общего с моей нормальностью, и едва ли был естественным даже на фоне самой большой усталости, но на то, чтобы возражать, ни сил, ни желания тоже не было.

Нравилось мне это или нет, но нам предстояло провести неопределенное количество времени в небольшом и достаточно провинциальном обществе. Пребывая в нем, следовало забыть и о Совете, и о том, как специалисту, – и в особенности женщине, – следовало появляться там, где специалиста ждали. Во Фьельдене, – или как там называлась эта дыра? – мне предстояло быть на людях той же, кем являлись женщины в большинстве своем – дополнением к мужу, почти что красивым аксессуаром.

Я не просто забыла, я понятия не имела о том, как это должно быть.

Соблюдая рамки приличий там, где игнорировать их было невозможно, да и просто не хотелось, мы никогда не были обычной парой, в которой один ведет, а другая остается ведомой.

Я совершенно точно знала, что именно поэтому, – в том числе и поэтому, – Кайл остался в свое время со мной, – я с самого начала ухитрилась держаться с ним на равных. Мне в самом деле не приходило в голову, что может быть как-то иначе.

Точно так же, как не посещала и мысль о том, что он произведет на меня настолько сильное впечатление.

Пять лет – огромный срок, целая маленькая жизнь.

Устав искать причину собственного безобразного срыва, случившегося при нашей прошлой встрече, я предпочла малодушно списать все на кровь. Что бы и как ни было, моя клятва, данная ему, продолжала работать.

Если, конечно, он не сделал с этим что-то, пока я валялась без сознания.

Всего-то и нужно было – сделать маленький порез, пролить совсем немного крови и посмотреть.

Я так и не решилась, а потом он приехал в замок, и стало поздно.

На берегу, там где густой и тяжелый северный воздух первым делом заставил остановиться и расправить плечи, думать обо всем этом стало уже ни к чему.

Большой и шумный базар, развернувшийся в порту, – или плавно переходящий в порт, – жил своей жизнью. Здесь пахло рыбой, запеченными тут же овощами, хлебом и чем-то еще неуловимо холодным.

Я обратила внимание на несколько стоящих в ряд лотков, с которых торговали камнями – большими и маленькими, оправленными в металл или вовсе не обработанными. Они были ярко и темно-оранжевыми, жёлтыми, на глаза попались несколько зеленых.

Любопытство толкало подойти и посмотреть, но я обошлась уже привычным: “Стоять”.

Как долго нам придется оставаться здесь, известно не было, а подобные траты были для меня сейчас излишней роскошью.

Не говоря уже о том, что это было просто глупо.

Может быть, потом. Перед отъездом. На память о поездке, которая так здорово меня выручила.

Если бы моя работа в этот раз была неоплачиваемой, Йонас сказал бы об этом сразу.

Приказ не доверять мне бюджет не воспринимался как нечто обидное, – по-другому сейчас и быть не могло, учитывая, во что ему обошелся прошлый раз.

Однако ни о размере этого бюджета, ни о том, как долго нам придется оставаться здесь, я все еще не имела ни малейшего понятия, а ответственность за Искру по-прежнему лежала только на мне.

И все же даже минимальное вознаграждение младшего специалиста за обещанную работу должно было превысить жалованье наставника в три раза. Эти деньги мне очень скоро понадобятся, а значит, в возможность заработать их стоило при необходимости вложиться.

Наши вещи уже забрали, так что в город мы ехали вдвоем и по благословенно пустой дороге.

Окрестности Фьельдена оказались красивыми, но не аляповато-яркими.

Несмотря на то, что мы очутились на Севере, зима здесь ещё не наступила, хотя земля под ногами и ощущалась уже промерзшей. Напротив, в этих местах ещё царствовала осень – красно-оранжевая, нарядная, чистая, пьяняще пахнущая неотвратимыми переменами.

Поднявшись на самый крутой и высокий пригорок, мы не сговариваясь остановились, а Норд захрапел и провёл ушами.

Внизу лежал город. Он был сравнительно небольшим, построенным преимущественно из камня, а над ним возвышались горы. Их белоснежные вершины через одну терялись в прозрачном светлом небе, а у их подножья раскинулся лес, которому не было видно края.

Я не смогла бы объяснить, что именно меня так заворожило, – должно быть, всё вместе, – но эта картина в целом казалась неумолимо строгой, располагающей к созерцанию и сдержанности.

От этого ощущения под курткой меня пробрал мороз, а в дамском седле стало особенно неуютно.

– Странные места.

– Здесь даже боги плачут золотом, – Кайл ответил так, словно ждал от меня вопроса.

Я все-таки взглянула на него, и зачем-то подумала о том, что он всё ещё не носит шляпу.

Самые разные, они все не подходили ему одинаково, шли вразрез с общим образом.

Совсем иначе на нём смотрелся плащ с капюшоном. Капля экстравагантности, но не откровенная провокация.

– Церковь ничего не изменила. Люди верят, что эти места хранит богиня Фэрэй. Легенда гласит, что однажды она поддалась слабости со смертным мужчиной, но её муж узнал об измене. С тех пор он покинул Фэрэй, и она не может найти его ни на земле, ни под землёй, ни на небе. Она сильная и храбрая, она покровительствует ведьмам и воинам, но иногда даже она плачет. Упав на землю, её слезы превращаются в золото, а попав в воду, – в янтарь. Те камни, что ты видела на базаре.

Он рассказывал спокойно и тихо, увлекая, почти баюкая этим преданием.

На деле же мне стало не по себе.

Это была всего лишь очередная история очередной богини – одна из тех баек, что звучали повсеместно, каждая на свой лад. И всё же что-то в ней отчаянно задевало.

Должно быть, это гадкое слово «слезы».

Кайл вряд ли догадался, но очевидно почувствовал, что настроение у меня поменялось, и качнул головой, переводя тему.

– Что ж, видимо пора начинать.

Это был не вопрос или не совсем он, и я почти удивилась, к чему была эта реплика, а он опустил руку в карман, достал и надел кольцо.

Спокойный, почти естественный жест без намёка на спешку.

Искра подо мной переступила на месте, – вероятно, почувствовала, как что-то гаденько сжалось у меня под рёбрами.

Это было его кольцо. То самое, что я подарила в ночь свадьбы – тонкое, чтобы не мешало и не смотрелось слишком вычурно. Белое золото, украшенное не камнем, но вязью на удачу.

Ювелир, сделавший его, заверил меня, что мой спутник будет сказочно везуч.

Перехватив поводья, Кайл посмотрел на меня, будто чего-то ждал.

Какой-то реакции?

– Ты его сохранил, – я тоже не стала спрашивать, скорее отметила очевидное.

– Выбросил в ручей, – Кайл посмотрел на меня без улыбки, но в глазах мелькнула странная искорка. – Пришлось потратить время, чтобы найти.

Я ждала, что он отвернется, не захочет акцентировать на этом внимание.

Однако же он продолжал смотреть и ждать.

Уже не кольца, но объяснений его отсутствию, а дать их прямо сейчас… Я не хотела и не была готова.

Равно как и комментировать тот факт, что он, оказывается, обшаривал дно ручья, в который швырнул обручальное кольцо.

– Не собираешься изображать добродетельную жену, – вывод он сделал подчёркнуто ровно, с едва различимой насмешкой.

Мне померещилась в ней ирония пополам с каким-то непонятным удовлетворением.