Преступная связь - Гамильтон Диана - Страница 18

• Предыдущая
• 18/34
• Следующая

Мать обвинит ее в воровстве, заявит, что она похитила славу, по праву принадлежащую ее неотразимой старшей дочери. Бесс давно уже усвоила: нечего и пытаться отвоевать себе хоть толику внимания, которым пользовалась сестра, незачем ждать от жизни самого лучшего, чего требовала и получала Хэлен.

Закрыв глаза и еле сдерживая слезы, Бесс поняла, что к случившемуся должна отнестись здраво. Это не так уж трудно. Ведь здравомыслие — одно из ее достоинств.

У нее перехватило горло. Как только Лука проснется, они обо всем поговорят. Спокойно, как подобает взрослым людям. Но тут он негромко позвал ее по имени, и возможность разумного, сдержанного разговора улетучилась.

— Лука, я люблю тебя так, что мне больно! — выпалила Бесс.

Она доверчиво повернулась к нему, зная, что вместе они как-нибудь разберутся в случившемся. Зеленые глаза Бесс казались огромными на бледном лице.

Но он не шевельнулся, его тело, повернутое к Бесс, замерло в пугающей неподвижности, лицо застыло.

— Лука?

Услышав горестную нотку в дрогнувшем голосе Бесс, он возненавидел себя. Его веки затрепетали, маскируя отвращение к самому себе. События прошедшей ночи ему предстояло запомнить навсегда: любовь Бесс была бесценной, нежной и щедрой. Но ему следовало лучше помнить о сдержанности. Бесс заслуживала не просто одной ночи или краткой и тайной связи.

Она заслуживала верности, привязанности одного мужчины на всю жизнь, любви и заботы, а не… Он отмахнулся от размышлений и понял, что надо заставить ее разобраться в собственных чувствах. Убедить, что это всего-навсего влюбленность, которая не должна вызывать страдания. Другого пути у него не было.

Протянув руку, он уложил ее на подушки и негромким голосом с принужденной насмешливой ноткой в нем произнес:

— Забудем о том, что ты сказала, ладно? Одной рукой удерживая запястья Бесс за ее головой, он впился задумчивым взглядом в глубину ее глаз, и только улыбка, изогнувшая его чувственный рот, стала утешением.

Но улыбка исчезла, едва он заговорил:

— Ты не знаешь, что такое любовь, поверь мне. Тебя держали на диете зануды Тома. Чувство, которое ты испытываешь ко мне, — влюбленность, только и всего. Ты так говоришь лишь потому, что прежде не знала ничего подобного. — И он по очереди прикоснулся к ее соскам, втягивая их в рот, мешая Бесс возразить, заверить его, что она полюбила его гораздо раньше, чем он отнес ее в постель, что секс, вызванный мимолетным увлечением, не имеет ничего общего с ее чувствами. — Тебе нравятся мои ласки. Вот эти, — беспощадно продолжал он, проводя ладонями по бедрам Бесс и вызывая у нее дрожь желания, потребность ощутить его внутри, — и эти… — он скользнул рукой по плавной округлости ее живота, а затем ниже, медленным и чувственным движением коснувшись спутанных медных завитков и приводя ее в возбуждение, — вот что тебе нравится. Незачем стыдиться — это совершенно естественно. Но не путай эти ощущения с чем-нибудь другим.

Запечатлев мимолетный поцелуй на ее губах, он выбрался из-под одеяла и подхватил с пола свою разбросанную в беспорядке одежду. — Увидимся за завтраком через полчаса. Широко раскрытыми от изумления глазами Бесс уставилась на пустое место на кровати. В медленной муке ее сердце сжалось от унижения. Он использовал ее — равнодушно и жестоко. Ворвался в ее жизнь и перевернул ее, изменил навсегда, вытащил ее из привычного мирка, в котором она обитала, — милого, уютного, полного довольства мирка, порожденного ее предполагаемыми недостатками и обнесенного стеной ее неуверенности, — только затем, чтобы ввергнуть в ад любви к нему и предательства по отношению к родной сестре.

Но спустя минуту ее затопил жаркий гнев, заставив вскочить § кровати. Надо немедленно высказать ему все, что она чувствует, что думает о нем — мерзавец! — объяснить, как легко любовь превращается в слепую ненависть, выполнить работу, ради которой она приехала сюда, и как можно скорее вернуться в Англию, что следовало сделать еще вчера.

С вызовом, желая подкрепить свою уверенность и воинственный настрой, она оделась в огненно-алую блузку и такие же брюки, собрала медные кудри в свободный узел на макушке, выпустив несколько прядей, обрамляющих лицо, и решительными шагами направилась вниз по лестнице, чувствуя, как колотится сердце.

Кьяра встретила ее в огромном холле и провела в маленькую комнату с обшитыми панелями стенами. Бесс сумела лишь бегло ответить на приветливую улыбку итальянки. Мысли ее были заняты другим, ей было не до вежливости.

На мебели не виднелось ни пылинки, все вокруг сверкало чистотой, круглый стол в глубоком оконном проеме был накрыт к завтраку. Но Бесс не могла проглотить ни крошки.

Лука уже ждал за столом, склонившись над бумагами, и, несмотря на ненависть, Бесс была вынуждена признать, что он выглядит неотразимо в потертых джинсах и свободной бледно-серой шелковой рубашке с открытым воротом, обнажающим несколько дюймов сексуальной, поросшей редкими волосками оливковой кожи.

Услышав шаги Бесс, он вскинул голову и обвел неторопливым взглядом ее облегающие брюки и блузку без рукавов с соблазнительным глубоким вырезом. Но его лицо тут же затвердело.

— Сначала позавтракаем, а йотом возьмемся за работу, — заявил он с холодной вежливостью, которая подлила масла в огонь ненависти Бесс.

Она отмахнулась от упоминания о завтраке: от одной мысли о еде ей становилось тошно. Как он может вести себя как ни в чем не бывало, словно она и не говорила ему о любви? Как может разговаривать с ней точно с незнакомым человеком?

— Меня вполне устроит работа. — Ее голос прозвучал сдавленно от сдерживаемой ярости. — Я хочу уехать отсюда до темноты. Но прежде, чем

мы приступим к делу, предупреждаю вас: больше я не намерена терпеть оскорбления.

— Оскорбления? — Его темные брови сошлись на переносице. — Когда это я оскорблял тебя, сага?

— Не смейте так называть меня! — Слышать беспечное ласковое обращение было невыносимо. — Это бессмысленно! — Ее ноздри затрепетали. — Вы оскорбляете меня каждый раз, когда смотрите на меня так, как сейчас…

Бесс отвернулась и уставилась невидящими глазами в высокое окно. Она не договорила, не в силах вынести пристальный взгляд удивительных серебристых глаз.

— Я призналась вам в своих чувствах, а вы швырнули их мне в лицо, дали понять, что считаете меня изголодавшейся по сексу дурой. — Дрожь в ее голосе была вызвана яростью — острой, жгучей яростью. Бесс заставила себя продолжить: — Вы Обошлись со мной как с дешевой шлюхой. И если это не оскорбление, тогда я — ананас!

— Сага…

Бесс не слышала, как он приблизился, но, едва ощутив легкое прикосновение его ладоней к плечам, зло отбросила их, круто повернулась и попятилась, пока не оказалась прижатой к окну.

— Ладно. — Он развел руками, не делая попыток шагнуть вслед за ней. — Нет, я не считаю тебя дурой — совсем напротив. А что касается остального… — его глаза блеснули, — я не откажусь от своих слов.

— О том, что мне нужен только мужчина? Что любой мужчина подойдет, учитывая состояние моих гормонов? — ровным тоном спросила она. В ее глазах невольно появилось беспомощное выражение, она передернулась и обхватила руками свои плечи, словно пытаясь защититься. — Только не надейтесь убедить меня, что я у вас в ловушке. Это неправда. Я осталась самой собой.

Но не настолько, как прежде, опустошенно думала Бесс. Она предала Хэлен с такой же готовностью, как Лука.

Бесс услышала его тяжелый вздох, но не разглядела выражение лица сквозь непрошеную дымку унизительных слез и потому невольно содрогнулась, когда он хрипло выпалил:

— Когда же ты наконец повзрослеешь? Я показал тебе, что ты способна быть такой, какой хочешь, — в сущности, я открыл красоту твоей чувственности. Признаюсь, я хочу тебя. Ты возбуждаешь меня сильнее, чем хотелось бы, но это еще не означает, что ты имеешь право надеяться пройти со мной жизнь рука об руку!

Сейчас ему надо уйти — он сказал все, что мог, — но боль в прекрасных глазах Бесс обезоружила его. Он порывисто добавил:

• Предыдущая
• 18/34
• Следующая