Клятва Люка Болдуина (часть сб.) - Каллаген Морли - Страница 3

• Предыдущая
• 3/31
• Следующая

— Мой бедный мальчик! Что с тобой? — недоумевала тётя Элен, которая не могла понять, чем он так рассержен.

— Ничего, — окончательно разозлился он. — Почему вы ведёте себя так, будто что-то случилось? — спросил он. Тётя обняла его и прижала к груди его голову, и он почувствовал запах её пудры. Отшатнувшись, он повторил: — Оставьте меня в покое. Со мной всё в порядке.

Он был рассержен и смущён, и обе женщины только беспомощно глядели друг на друга.

И снова Люку вспомнился Майк. Хорошо бы, сейчас Майк был с ним! Собака знает, как, не действуя тебе на нервы, разделить твоё замешательство и горе. Она умеет сидеть молча рядом и не напоминать о себе.

Он вышел и сел на крыльцо. По другой стороне темнеющей улицы проходило несколько больших мальчиков. «Привет!» — машинально поздоровался он. «Привет, Люк!» — ответили они таким тоном, что ему снова стало неспокойно. Мечущийся над домом козодой издал жалобный вопль, который привёл его в ещё большее замешательство. Весь день он был сбит с толку нереальностью всего происходящего. Он понимал, что ему суждено потерять отца, но не мог в это поверить.

Отец умер в четыре часа утра, и когда Люку об этом сказали, он не заплакал. Он так и не мог поверить в смерть отца, и сильнее других в нём было чувство удивления.

Сойдя с поезда на станции в Коллингвуде, Люк с тревогой огляделся по сторонам, любопытствуя, в каком месте ему суждено жить. В праздничном сером костюме, с чемоданчиком в руке, он медленно шёл по платформе, глядя на широкую заводь голубого залива, уходящего за горизонт, где дым из трубы парохода превращался в тоненькую струйку, а белые облака, громоздясь друг на друга, принимали вид огромных соборов, высившихся на фоне синего неба. К северу от крохотной станции за рядами домов тянулись холмы с фермами, холмы, которые потом переходили в удивительно синие горы, каких он никогда прежде не видел. Горы эти так заворожили его, что он почти позабыл о своей тревоге. С другой стороны станции доносились грохот молотков и визг сверла, вонзающегося в металл. Это была судостроительная верфь. В небо вздымались огромные стальные бимсы. Обшивался сталью корпус судна, и подвешенные в люльках рабочие били молотками по стальным пластинам. А справа тянулся причал с белым зерновым элеватором, у которого стояло под погрузкой судно.

В те дни население Коллингвуда насчитывало семь тысяч человек, и судостроительным рабочим и докерам приходилось работать сверхурочно, потому что на элеватор за зерном приходили зерновозы с северных озёр, из Чикаго и даже из Кливленда. Город рос вокруг гавани и вдоль берега, а за ним шли холмы и уходящие до самых синих гор фермы.

— Люк! Люк! — услышал он голос тёти Элен. — Я здесь.

И вот она уже бежала по платформе в сером лёгком пальто и аккуратной голубой шляпке, быстро перебирая короткими толстыми ножками. На круглом лице сияла улыбка. Она тепло обняла его. И он поспешил поздороваться с ней, словно извиняясь за то, что у него нет своего дома. Взяв у него чемодан, она, весело болтая, подвела его к машине, и они двинулись от станции на юг по пыльной, засыпанной щебёнкой дороге, которая, извиваясь, тянулась по берегу залива.

— Ах, Люк, — болтала она, ибо была слишком здравомыслящей, чтобы почувствовать охватившее мальчика смущение, — тебе должно понравиться у нас на лесопильне. И твоему дяде Генри, по-моему, тоже повезло, что в нашем доме появился такой смышлёный мальчик, как ты, Люк.

— Я не очень хорошо помню дядю Генри, тётя Элен.

— Разумеется. Ты же давно его не видел. Он тебе понравится, не сомневаюсь, и, как бы ни был занят, всегда найдёт для тебя время.

— Дядя Генри много занят? — учтиво спросил Люк.

— О да, твой дядя из тех людей, что не сидят без дела. И сам не сидит, и другим не даёт… Куда ты смотришь, Люк?

— На озеро. Это облака или остров? — спросил он, показывая на нависшие над водой тяжёлые белые облака, которые казались такими же на удивление глубокими, как пещеры или горные расселины.

— Остров, — ответила она. — Крисчиэн-айленд, индейская резервация, место легендарное.

— А что такое «легендарное место», тётя Элен?

— Это такое место, где много лет назад произошли трагические события, — ответила она. — Да, пожалуй, такое определение наиболее подходящее.

Много лет назад отряд индейцев отступил на этот остров и оборонял его от более сильного племени, рассказывала она, пока машина ехала мимо стоящих поодаль от дороги домов и коров, щиплющих траву на лугу. Впереди было устье реки, где дорога сворачивала в сторону. Проехав несколько сот ярдов вдоль окаймлённого деревьями берега реки, они очутились перед зданием, в котором уже более столетия размещалась лесопильня. Низ здания был сложен из больших каменных плит, а верх отделан красной вагонкой. Рядом живописно расположилась мельничная запруда с плотиной и заросшим мохом водяным колесом. Позади невысокого строения из красного кирпича лежали сложенные в штабеля доски и большая куча опилок. На другой стороне реки зеленели поросшие густым лесом холмы. А воздух был наполнен пронзительным визгом пил, вгрызающихся в брёвна. Справа, в стороне от лесопильни, возвышался трёхэтажный дом, рамы, наличники и двери которого были заново выкрашены в белый с зелёным цвет, а веранда была вся зелёная.

— Приехали, — сказала тётя Элен.

Он вылез из машины и с минуту постоял, с интересом разглядывая дом и лесопильню, а когда повернулся, чтобы следовать за тётей, к нему не спеша двинулся пёс, что лежал в тени возле дома.

Это был старый колли с рыжей шерстью и одним ярко-рыжим глазом. Второй глаз у него был слепой. Он чуть прихрамывал на левую заднюю ногу. И уже давно его рыжей шерсти не касалась ни щётка, ни гребёнка.

Колли увидел Люка и остановился, настороженно разглядывая чужого мальчика. Люк повернулся, и они уставились друг на друга.

Собака чуть повела чёрным носом и, словно размышляя, помахала хвостом. Люк с любопытством смотрел, как колли, сделав несколько шагов к нему, потом поднял голову с таким видом, будто узнал его, и снова помахал хвостом.

— Откуда вы явились, мистер? — спросил Люк.

Пёс продолжал махать пушистым хвостом и принюхиваться, потом остановился и снова как-то странно поглядел на Люка, будто узнавая его.

— Здравствуйте, мистер. У вас такой вид, будто вы меня ждали, — сказал Люк. Опустившись на колени, он позвал собаку: — Иди сюда и дай лапу.

Словно что-то с трудом припоминая, колли медленно поднял переднюю лапу и подал её Люку. Люк погладил его по голове, и от этой встречи со старым псом ему стало легче. Он почувствовал себя почти счастливым.

— Подожди меня, я сейчас вернусь, — сказал он и побежал, потому что тётя уже звала его из дверей дома.

Он поднялся за ней в мансарду, где ему была приготовлена чистая светлая комната с новой железной кроватью, новым комодом, новым петельным ковром на полу и с гравюрой, изображающей английский собор, на стене. Выходящее на залив окно украшали пёстрые ситцевые занавески. Но Люк почти не обратил на всё это внимания. Это была чужая комната.

— Я уверена, что у тебя будет чистота и порядок, Люк, — весело сказала тётя, начиная разбирать его вещи и аккуратно развешивать их в стенном шкафу. — Всегда вешай свою одежду. Многие из этих вещей тебя вряд ли пригодятся здесь в деревне. Зато прежде всего нужны толстые башмаки.

— Тётя Элен, насчёт этой собаки… — нерешительно начал он.

— Насчёт Дэна? А в чём дело?

— Во-первых, такой доброй морды, как у него, я ещё никогда не видел.

— Да, Дэн — славный пёс, — без энтузиазма отозвалась тётя. — Порой я даже забываю о его существовании, так я к нему привыкла. Он у нас уже очень давно.

— А он породистый?

— Да, хотя сейчас в это трудно поверить.

— А что он делает?

— Ничего. Абсолютно ничего. Он, так сказать, на пенсии… Тебе у нас понравится, Люк. Будешь купаться в реке и ходить в лес. Знаешь, Люк, ещё когда тебя не было на свете, твой отец часто приезжал к нам, и они с дядей Генри ходили на охоту в лес на том берегу реки.

• Предыдущая
• 3/31
• Следующая