Диверсанты - Гамильтон Дональд - Страница 16

• Предыдущая
• 16/49
• Следующая

Машина буквально нырнула в почти непроницаемую для взора белую круговерть. Снежинки, изрядно смахивавшие на град, зашелестели по крыше, забарабанили по ветровому стеклу.

- Так мы, чего доброго, промахнемся и приедем прямиком в Санта-Фе, - пожаловалась Мадлен, отчаянно пытаясь не слететь с дороги. Скорость пришлось убавить почти до черепашьей, и "мазда" ответила низким недовольным рыком.

Женщина тоже ошиблась. Мы вкатили в маленький поселок, почти наугад проехали по главной улице, остановились подле смутно видневшейся вывески "Мотель Райкерс". На противоположной стороне широченной улицы - места было вдоволь, и дома стояли очень свободно - расположилось одноименное кафе.

- Привал, сударыня, - уведомил я. - Теплый ночлег и добрый ужин. Возможна приличная выпивка: я прихватил из гостеприимного Стоквилля огромную бутылку, ибо здесь со спиртным туговато. Сейчас пойду закажу номера, и вы, пожалуйста, держитесь рядом.

- Но мои туфли, Мэтт...

Умоляющий взгляд Мадлен был весьма выразителен.

- Ежели за нами был "хвост", - пояснил я, - то следил с огромной сноровкой и умом. Никого не обнаружилось на протяжении сотни миль. Это значит: либо я перестраховываюсь, либо нас пасут профессионалы. Предполагать надобно самое худшее, так спокойнее, а посему считаем: парни свое дело знают назубок. Возможно, слетели в придорожную канаву, когда началась метель, но рассчитывать на это было бы глупо. Естественный поступок водителя, застигнутого бураном: спешить к ближайшему убежищу. И друзья наши вполне способны появиться несколько минут спустя, опознать знакомое личико, выпустить пару зарядов и умчаться прочь. Нынче для убийц погодка самая подходящая, ни зги не видно за двадцать шагов. Ищи-свищи ветра в поле... Идемте вместе.

- Хорошо, Мэтт.

- По причине той же метели гостиница будет забита постояльцами. Если сможете вынести мое общество, предлагаю снять один номер на двоих. Так и для хозяев удобней, и мне спокойней. Да и вам безопаснее, честное слово.

Я втянул воздух носом, поморщился.

- Предчувствую: приближается нечто нехорошее... Не у вас одной бывают приступы телепатии.

- Ваше общество я как-нибудь вынесу, - дружелюбно молвила Мадлен. - Да и репутация моя не столь безупречна, терять нечего... Подумаешь, проведу ночь с малознакомым мужчиной!

Она рассмеялась.

Номер нам отвели удобный, просторный, двойной. Зарегистрировавшись как миссис и мистер Мэттью Хелм, мы проследовали по коридору первого этажа, отомкнули дверь, вошли в комнату. Сбросили убеленные снегом плащи, потопали туфлями, разделись.

За окном с неубывающей силой завывала метель...

Выглянув поутру за дверь, я обнаружил, что снегу навалило чуть ли не по колено. Там и сям высились громадные сугробы. Небо по-прежнему оставалось свинцово-серым, но лишь отдельные мелкие снежинки неторопливо кружились в застывшем воздухе.

Ураган промчался к востоку.

Видимость оказалась не чета вчерашней. В нескольких сотнях ярдов тянулось магистральное шоссе, пересекавшее необъятную новомексиканскую равнину из края в край. Гудрон уже чернел, ибо мощные бульдозеры прошли по дороге еще затемно, сгребли снежные завалы долой и обеспечили странникам вроде Мадлен - велевшей называть ее просто Элли, между прочим, - и меня невозбранную возможность отправляться куда глаза глядят.

Асфальтированные тропки близ мотеля расчищал мальчик в меховой куртке-"анораке".

- Думаю, к завтраку можно и опоздать, - заметил я, возвращаясь в номер и жизнерадостно подмигивая Элли.

- Что ты говоришь, Мэтт?

Она стояла у выхода из ванной комнаты, держа в руке щетку для волос. Поникшая бедолага, измотанная восемью годами тюрьмы, исчезла бесследно. Я созерцал хорошенькую, уверенную в себе, впервые за долгое время изведавшую любовные утехи даму. Чуток не мешало бы похудеть, но это уж дело будущего...

Элли распрямилась, глаза ее блестели, губы даже на расстоянии казались мягкими и теплыми.

Я повторил.

- Не беспокойся, дорогой, - засмеялась Мадлен. - Вовсе не хочется лететь в Санта-Фе сломя голову. Там поджидают лишь небольшая денежная сумма и огромное общественное презрение... Побрейся, ты похож на дикобраза...

Раздевшись до рубахи и определив револьвер на постель, чтобы не забрызгать водой, я вооружился электрической бритвой и принялся приводить себя в божеский вид. Машинка монотонно жужжала, и брошенная моей новой любовницей реплика осталась невнятной. Мгновением позже послышался непонятный звук.

Я продолжал свирепо водить круглыми стальными ножичками по щетинистой физиономии, пристально глядеть в зеркало, думать, что не так уж и скверно сохранился, коль скоро способен соблазнить женщину младше себя двадцатью пятью годами.

Раскрытая дверь ванной отражалась прямо за спи...

Дверь!

Я внезапно понял, что за отрывистый звук услыхал полуминутой раньше. Затворилась дверь нашего номера!

А невнятная реплика, по-видимому, значила: брейся, покуда я принесу горячего кофе...

Накатил внезапный приступ злости. Дурища! И сам хорош: не сумел растолковать, что ни при каких обстоятельствах, тем паче, из-за паршивой чашки утреннего кофе, нельзя удаляться без моего разрешения!

И в тот же миг я почувствовал: сейчас.Миг убийства наступил.

Разумеется, скверные предчувствия одолевают в нашем деле по сто раз на дню, и в девяносто девяти случаях тревога оказывается ложной, но чтобы уничтожить человеческое существо, не требуется сотни пуль: достаточно одной-единственной, выпущенной вовремя и удачно...

Я помчался по коридору, еле успев подхватить и накинуть плащ. Настежь распахнул парадную дверь, вырвался наружу. Элли шагала по расчищенной мальчуганом дорожке, удаляясь в сторону кафе "Райкерс". Округлая, тщательно укутавшаяся фигурка.

Повертев головой, я слегка успокоился. Немедленной опасности не замечалось. Нигде никто не караулил, ни подле мотеля, ни возле кафе. С крыш капала талая вода, по далекому шоссе проносились автомашины, все было спокойно и мирно. Завязшая в сугробах колымага терпеливо поджидала возвращения бульдозеров. Нынче по обочинам немало раскидано автомобилей, съехавших с гудрона и поневоле переждавших непогоду под открытым небом, подумал я... Но черт возьми! На крыше автомобиля не было снегового слоя, полагающегося после эдакой бури!

Будучи старым снайпером, я с тоской понял, что именно происходит. И ринулся вперед. Это было ошибкой. Услыхав мои топот и вопли, Элли обернулась и остановилась, предоставив неизвестному стрелку отличнейшую возможность выпалить по неподвижной мишени.

Я прыгнул, точно центральный нападающий-регбист, увидавший возможность выгодно послать мяч. Обрушился на Элли, сбил с ног.

И ощутил страшный удар в правое плечо, заставивший перевернуться и откатиться в сторону.

Очнулся я на больничной постели, закованный в гипс и бинтами спеленутый. Эскулапы постарались на славу и, по-видимому, не зря: при малейшей попытке шевельнуть раненым плечом я взвыл не хуже пароходного гудка.

Но пальцы, при известном старании, повиновались, хотя и чудилось, будто находятся они где-то очень далеко. Вторую руку прикрепили к закраине койки и проткнули иглой, насаженной на конец резиновой трубки. Сквозь трубку и иглу в меня понемногу просачивалась непонятная, должно быть, целебная жидкость. Попытавшись шевельнуть левой верхней конечностью, я заработал оглушительный нагоняй от сестры милосердия, посулившей мне молниеносную кончину, если иголка выскочит из кровеносного сосуда.

Оставалось лежать смирно. Впрочем, я мог невозбранно перебирать пальцами ног, это служило некоторым утешением.

- Ви потьеряли много кробьи, - сказала сестра. - Но попрабьитесь очень скоро, только лежитье спокойно.

Мягкий испанский акцент, не различающий звуков "б" и "в", свидетельствовал: я по-прежнему обретаюсь в Новой Мексике. Попросив успокоительного снадобья и получив оное полной мерой, скромный рассказчик исхитрился уснуть. Проделать это без помощи наркотика я не сумел бы: чересчур много волнений доставляла всякая мысль об Элли...

• Предыдущая
• 16/49
• Следующая