Палачи - Гамильтон Дональд - Страница 20

• Предыдущая
• 20/50
• Следующая

- Сэр, - неторопливо сказал я, - коль скоро Зигмунду стоит свистнуть, чтобы изо всех fjords и со всяческих fjelds горохом посыпались вооруженные и алчущие кровушки ветераны-партизаны, то на кой ляд ему сдался я?

- В этом и загвоздка. Хэнку помогают местные жители, фермеры и рыбаки. А надобен еще заезжий американец, человек, знакомый с нынешними диверсионными приемами, стяжавший грозную и прескверную славу. Пугало.

- Невзирая на богатый военный опыт, - ядовито заметил я, - мистер Зигмунд, кажется, переоценил волшебное действие зловещей репутации. Супостаты вьются и роятся, точно шершни бешеные - прямо под носом, кстати. Не страшно, сэр... О Присте многим известно? Денисону, в частности?

- Поль Денисон чуток опоздал родиться, и во второй мировой не участвовал. Посему наслушаться интересных историй вовремя не успел, а потом о них велели начисто позабыть. Нигде ничего не записывалось, Даже если Денисон совал нос в картотеки морского флота, вычитал одно: Хэнк Прист служил при штабе разведки, адъютантом; подробностей не сообщают. А в Норвегии... Зигмунда не выдали даже гитлеровцам за невообразимую награду. И уж Полю Денисону вряд ли продадут.

- Понимаю, сэр... Последний, главный вопрос: неужто Хэнка так боятся?

- Лучше поясните вразумительно, - посоветовал Мак после долгой паузы.

- Все вы разумеете, сэр, - ответствовал я. - На ходу складывая получаемые сведения, заключаю: Шкипер (так его здесь именуют) пользуется услугами старых, закаленных норвежцев, беззаветно любящих свою страну, - ведь иначе не стали бы драться против нацистов, правильно? - пользуется их услугами, дабы украсть норвежскую нефть. Это непостижимо; и вывод напрашивается недвусмысленный...

- Представляя положение в подобном свете, - осторожно заметил Мак, - вы и впрямь делаете его трудно объяснимым.

- Начисто необъяснимым, сэр. Легенда Приста безупречна логически, но вовсе не убедительна. И после вашего рассказа делается просто фантастической. Осмелюсь предположить, мне поведали далеко не все. Возражения, сэр?

Мак ответил не сразу. Я слушал, как толкутся и гудят электроны в трансатлантическом подводном кабеле. Потом донесся голос - весьма сухой и сдержанный:

- Сообщаю: истинное свойство Хэнковой затеи, а также успех ее или провал, не касаются нашей службы. Уяснили, Эрик?

Я беззвучно присвистнул сквозь зубы, узнавая старую добрую песенку. Вашингтонские шишки издавна состязаются в умении разговаривать косвенными намеками, а мой начальник - некоронованный чемпион города по этой части.

- Звучит завораживающе, сэр, - обронил я с весьма кислой миной. - Только, что значит?

- Вот что. Содействуй Хэнку лишь указанным образом: присутствуй и нагоняй страху. Никакой иной помощи мы не сулили; никаких иных обязательств не принимали. И ты, между прочим, перед Хэнком не в долгу, запомни. Определенные побочные расчеты, касающиеся бывших приятелей, у меня имеются, но об этом уже толковали.

- Да, сэр, - согласился я, думая, что не худо было бы получить подобные наставления часов сорок восемь назад. А вслух произнес:

- То ли недоспал, то ли простыл, но туго соображаю, сэр. Будьте любезны, выразитесь прямолинейнее.

Мак отозвался безо всякого выражения, с немалой расстановкой:

- Твое официальное содействие Хэнку Присту сводится к уже обсуждавшимся пунктам. Неофициально же прошу поступать в согласии со здравым смыслом и обстоятельствами... Я знаю Приста много лет. Он - хороший товарищ. Друг... Возможно, Хэнк позабыл, что война давно закончилась - по крайности, вторая мировая, - и что Зигмунда изображать не время... Сколь надежную помощь не получил бы капитан от норвежцев, пожалуйста, присмотри за Хэнком в оба глаза. И позаботься о нем изо всех сил. Изо всех сил, Эрик.

Солнце буквально сияло - насколько вообще может сиять солнце над этими широтами в это время года. Городок выглядел чудным, живописным, славным - по американским понятиям, - однако ни в коем разе не старинным, ибо сообразно понятиям западноевропейским, домишко, сооруженный накануне Колумбова путешествия, считается едва-едва обжитым.

Но я припомнил, что в 1945 году отступавшие нацисты весьма целеустремленно и прилежно сравнивали с землей все прибрежные поселения. Страна продолжала отстраиваться и поныне...

- Сюда, пожалуйста!

Мужчина догнал меня посреди кишащего людьми тротуара, поравнялся, окликнул, махнул рукой. Краснолицый, седовласый, жилистый. Невысокий. Шагающий вразвалку, походкой просоленного моряка. Я заподозрил, что именно его и видал подле портового ресторана в Бергене. Темный костюм казался поношенным, темная рубашка - застиранной, и все же галстук был повязан безукоризненно. Это поколение фермеров никогда не объявится в городе без галстука - его числят неотъемлемым атрибутом приличия. А фермера сразу выдавали узластые, мозолистые, не отмывающиеся от земли пальцы.

- Конечно, - согласился я. - Ведите. - Бок-о-бок мы прошагали по главной улице, повернули, остановились - опять перед рестораном. Для маленького Олесунна заведение было просто аристократическим.

- Он дожидается внутри, - сообщил мой спутник.

- Благодарствуйте.

Сразу можно было определить: я вступил отнюдь не в родимую американскую обжорку. У самого входа восседал старец, потчевавший себя послеобеденной кружкой пива и бросавший недоеденные куски растянувшемуся рядом пятнистому, весьма симпатичному псу. Ресторан был очень тих и уютен. Я заколебался. Подплыла пожилая официантка, показала кивком головы на дальний конец зала, где виднелась резная дверь. Я направился к двери, проник в нее и притворил за собою. Очутился в отдельном кабинете. Или банкетной, не знаю.

Во главе длинного стола обретался Хэнк Прист, изучавший тарелку, на которой красовались порция охотничьих колбас и непонятный гарнир. Подняв глаза, капитан жестом пригласил меня устроиться рядом.

- Проголодался? - полюбопытствовал Прист. Я пожал плечами.

- Все равно следует покормить Диану, когда поднимусь на борт. Бедняжка давным-давно заперлась в компании тридцативосьмикалиберного револьвера, тоскует и приемлет медленную смерть от истощения.

- Подождет, она - выносливая молодая особа. Вот, возьми: это ее одежда и краска для волос. А пока что попробуй кусочек poise - колбасы, по-нашему.

- По-нашему это koru, - ответил я. Прист осклабился:

- Правильно! Из шведских переселенцев? А я из норвежских... И переводить, пожалуй, незачем. Извини, сынок. О чем, бишь, вы толковали с Денисоном на пристани?

Вопрос прозвучал небрежно, и все-таки глаза Хэнка чуток сузились. То ли он ожидал, что я начну оправдываться, то ли думал, будто зальюсь краской стыда, услыхав обличение.

- Денисон явился оберегать интересы Линкольна, - уведомил я. - Мы, простые плебейские орясины, почтительно кличем его мистером Котко, но Денисон - особа, приближенная к олимпийцу и удостоенная завидной чести звать сукина сына по имени. Поль буквально млеет, сознавая собственную избранность. Слюни от гордости льет.

- Ты знаешь Денисова? Мой человек сообщил, вы повстречались, точно старые товарищи... Или старинные враги?

- Я знаю Денисона. Прежняя кодовая кличка - Люк. Носил ее до измены и побега.

- Артур не сообщал об этом.

"Артур" означало Артур Борден, или Мак, чье подлинное имя ведали единицы. На правах закадычного приятеля, Прист принадлежал к ним.

- Вы тоже кое-чего не сообщили ему, Шкипер. А уж мне, почитай, вообще никто ничего не сообщал.

- Хочешь разделаться с Денисоном, сынок - разделывайся на здоровье, но только не в ущерб нашему сотрудничеству.

- Конечно, сэр.

Вплыла уже знакомая мне пожилая официантка, водрузила на столешницу блюдо горячей колбасы и кружку пива, хотя я и словечка предварительно не проронил, да и Прист не делал знака. Возможно, колбасу и пиво подавали каждому посетителю без разбора. Я разжевал и проглотил изрядный кусок. Великолепная колбаса, не чета нашим знаменитым сосискам.

• Предыдущая
• 20/50
• Следующая