Палачи - Гамильтон Дональд - Страница 25

• Предыдущая
• 25/50
• Следующая

Слоун-Бивенс вяло ухмыльнулся:

- Хвастать лингвистическими познаниями незачем. Принимаю в качестве рабочей гипотезы следующее. Не покинем судно - погибнем. Правильно?

Я кивнул.

- Но вы сами твердите о сведениях. А у покойников никаких сведений не выпросишь и не вышибешь... Получается, намерены сперва превратить эту милую каюту в камеру пыток?

Чересчур он был спокоен, излишне хорошо владел собою - даже для записного мошенника и прохвоста.

В конце концов, Эльфенбейн числился дезертиром из лаборатории, отнюдь не матерым бандюгой, начисто лишенным и воображения, и нервов. Учитывая недавнюю передрягу, прямое столкновение со звероподобным агентом-истребителем, внезапный, весьма болезненный пинок в начисто неприспособленное для ударов место, нынешнюю приятную перспективу преждевременно сыграть в ящик, доктор вел себя со сдержанностью поистине сверхчеловеческой.

По-волчьи оскалившись, я полюбопытствовал:

- Отчего бы и нет?

Вернул трофейный пистолет во внутренний карман, извлек ему на смену складной охотничий нож. Раскрыл, резко тряхнув кистью - не слишком удобно, зато впечатляет.

Глаза Эльфенбейна чуть округлились, однако доктор безмолвствовал. Я сообщил:

- Простейший здравый смысл велит воздействовать на молодую даму. Разумеется, в вашем присутствии, сударь...

Слоун-Бивенса проняло.

- Ты, сволочь, не посмеешь... Я невозмутимо и беззаботно мурлыкал, импровизируя в рифму:

- Жаль, хорошая девица; право слово, не годится портить эдакие лица - стыд и срам! Если урезоним папу, тотчас убираю лапу - не придется к эскулапу мчаться вам...

И закончил весьма прозаически:

- Выбирайте, доктор. Можете заговорить - и все обойдется мирно. А можете молчать, как устрица. Коль и впрямь хотите, чтобы вашу дочку до скончания дней титуловали Трехпалой Гретой или Одноухой Эльфенбейн...

Не стану докучать вам подробным пересказом собственных инквизиторских речей. Я перечислял истязания, употреблявшиеся китайцами и ассирийцами, обращался к опыту ЧК и гестапо, излагал богатый опыт команчей, апачей и шайеннов. Сотворя за полтора десятилетия не меньше сорока пяти ковбойских повестей, в последнем пункте я был осведомлен особо.

Эльфенбейн бледнел, краснел и зеленел подобно старому доброму хамелеону, очутившемуся на вечере цветомузыки. Я упорно и монотонно витийствовал, выжидая, пока судно качнется достаточно круто.

И дождался.

И метнулся к девушке.

Слоун-Бивенс непроизвольно попробовал остановить меня, выбросил правую руку, а я немедля перехватил ее левой, притиснул к деревянной дверце шкафа и пригвоздил ударом клинка в ладонь.

Эльфенбейн возопил.

Превосходно!

Карауливший в коридоре человек вознамерился вихрем ворваться внутрь, однако я ждал именно этого, и любезно распахнул перед незваным гостем дверь.

Настежь.

Извините за похвальбу, но дело было и рассчитано, и выполнено весьма изящно. Как выражаются кошки, скогтили птичку на лету... Корабль накренился до такой степени, что, казалось, вот-вот повернется оверкиль. И крен услужливо потрудился вместо меня.

Не в силах остановиться, парень с умопомрачительной скоростью пронесся по каюте и треснулся головой о противоположную стену, лишь чудом не высадив иллюминатор.

Я умудрился отскочить на койку и шлепнуться, подтянув колени к самой груди, чтобы визитер смог заняться членовредительством без досадных помех. Так и вышло. Парень с трудом поднялся на четвереньки, ошарашено заморгал. Оставалось только слегка двинуть его каблуком по затылку и почесть работу завершенной.

Новоприбывший простерся вдоль узкого прохода между койками. Довольно молодой субъект, облаченный в коричневую спортивную куртку, стриженный не слишком коротко, сжимающий в руке маленький автоматический пистолет. Я нагнулся, разжал бесчувственные пальцы, отнял оружие.

Крошечный двадцатипятикалиберный кольт. Не припомню, когда в последний раз видал подобный пугач - но здесь, у Полярного Круга, люди питали несомненное и порочное пристрастие к немощным хлопушкам. Я проверил обойму.

Заряжена полностью, а прямо в камеру загнан дополнительный патрон. Кольт был всецело готов открывать огонь - если, конечно, именовать огнем бессильное и почти бесполезное потрескивание.

Некоторые всерьез уверяют, будто пули двадцать пятого калибра сплошь и рядом вязнут в коже толстых дубленых пальто, не ставя обладателям оных даже мало-мальски заметного синяка. Назвать подобное оружие "пушкой" просто язык не поворачивается.

Затворив дверь, я изучающе посмотрел на доктора Эльфенбейна. Слоун-Бивенс выглядел отнюдь не лучшим образом. Он весьма непрофессионально лишился чувств, обмяк и обвис, что, разумеется, вовсе не пошло на пользу прибитой к дверце руке.

Девицы дружно свернулись калачиками, каждая забилась в угол своей койки. Наличествовал, выражаясь чудовищным научным жаргоном, противным естеству - и непроницаемым для человека, хотя бы умеренно любящего родной язык, - типический нейлонозащитный рефлекс. Долгие годы, посвященные сбережению тоненьких дорогих чулков, делают подобное поведение непроизвольным. И потрясенная Грета, и настороженная Диана разом подобрали ноги, спасаясь от летящего мимо незнакомца.

- Как опустить эту штуку и никого не уложить? - осведомилась Диана.

Я осторожно отобрал револьвер - обычный, полицейского образца, с открытым курком. Славной старомодной модели, где курок убран подальше с глаз, у Мака в подвальном арсенале не отыскалось.

- На кой ляд было взводить? - осведомился я, осторожно отпуская пружину и возвращая оружие Диане. - Это хорошо, если собираешься с двадцати ярдов со снайперской точностью палить по карточному тузу. А при стрельбе вблизи нужно просто плавно и с достаточной силой придавить гашетку: револьвер самовзводный. Понимаешь? Самовзводный.

- Белено было не производить неприлично громких звуков без крайней нужды, - ответила спутница. - Но дочка намеревалась пособить папаше, пока ты отворял дверь. Я решила повременить со стрельбой, припомнила, что в книгах и кинофильмах щелчок взводимого курка действует весьма отрезвляюще на любого противника - и щелкнула. Вообрази, девица тотчас образумилась...

Поглядев на лежащего, Диана спросила:

- А кто сей?

- Вероятно, посыльный с берега. Или новый напарник, за которым послал Торстенсен, хотя не думаю: и ростом не вышел, и пистолетик припас никудышный. У рогатки убойная сила гораздо больше.

Диана скривилась:

- Еще несколько посетителей - и надо будет перебираться в кают-компанию... Куда его теперь девать?

Говорила девушка уверенно и спокойно - чересчур спокойно: за этой гранью спокойствия разражается истерика. Но для начинающего Диана вела себя прекрасно.

- Вы долго собираетесь чесать языки? - подала голос Грета Эльфенбейн. - Помогите отцу!

Она глаз не сводила со злополучного своего родителя, уподобившегося мотыльку на булавке.

- С какой стати, сударыня? - осведомился я. - Пускай сначала обретет разумение и почешет собственные речевые органы. Не забыли? Нам нужны сведения.

Грета облизнула губы.

- Но ведь нельзя же...

Она осеклась, помолчала, продолжила:

- Если я сама... Сама скажу все... Вы?..

И вновь замолчала - уже надолго.

Я ощутил себя полнейшей скотиной. Хотя в нашем деле пользуются всевозможными рычагами и любыми точками опоры, шантажировать изнеженную, хрупкую пианистку отцовской кровью не по мне. Впрочем, меня прислали в Норвегию не за тем, чтобы изображать странствующего рыцаря-паладина.

- А много ли вы способны изложить? - ухмыльнулся я. - Ладно... Кто, например, этот спящий красавец? Который на полу обретается?

Грета облизнула губы снова.

- Йэль...

- Эль? - я изобразил недоумение. - Предпочитаю джин. Только предлагаемый сорт, наверное, пишется со сдвоенным "н" и только что из бутылки вырвался...

- Мистер Норман Йэль, - с презрением к великовозрастному паяцу изрекла Грета. - Он работает на Объединенную Нефтяную Компанию.

• Предыдущая
• 25/50
• Следующая