Тени - Гамильтон Дональд - Страница 19

• Предыдущая
• 19/38
• Следующая

Я уберег себя от мелодрамы. Только два человека находились в комнате — Оливия и Муни. Именно она отворила мне дверь. На ее руках я заметил кровь. Он лежал на кровати, пиджак был снят и рукав на рубашке был закатан. Бледное лицо. Гостиничное полотенце лежало под рукой Гарольда, на которое капала кровь из пулевого ранения в бицепсе.

Оливия поспешно закрыла дверь, оставив на рукоятке кровавые пятна.

Я сказал:

— Да он же тюфяк. Тебе не стоило стрелять в него.

Она рассерженно посмотрела на меня.

— Не хитри. Где бы я могла взять пистолет?

Я мог бы сказать ей. Один пистолет находился поблизости. Один пистоле я всегда носил в чемоданчике по ночам. Даже если предположить, что она могла воспользоваться им из мести или по другой причине, один выстрел из этой пушки переполошил бы весь отель. Выстрел почти напрочь бы оторвал руку Муни. В него видимо стреляли из мелкого калибра, значительно отличающегося от "38 Спешиал". Я вспомнил, что поблизости находился человек, который специализировался на мелких калибрах, согласно рапорту, полученному утром.

— Оливия!... — Это был голос Муни, слабый и испуганный.

— Ничего страшного, Гарольд. Ты совсем мало потерял крови. Позволь мне убрать ее. — Она повернулась ко мне. — Пожалуйста, помоги мне снять платье. Будь осторожен, мои руки запачканы. Мне хотелось бы запачкать платье. — Она ждала, когда я отстегну пояс, расстегну молнию, сниму платье с плеч и опущу мимо ее рук. Затем, она перешагнула его, когда я достаточно низко его опустил. — Повесь его на этот стул и подай мне сумочку из шкафчика, коричневую кожаную сумочку, — сказала она.

Я посмотрел на Муни.

— Не лучше ли ему сделать перевязку или что-то в этом роде?

— Подай сумочку, Поль. Позволь, я займусь им сама, — сказала она.

— Пожалуйста.

Она занималась своим делом, никакого сомнения на этот счет. Сегодня на ней не было того соблазнительного белья, только белые трусики без всяких кружев. Хотя выше всего было оголено, закрывалось это белым медицинским халатом. Между тем, я подал ей сумочку, Оливия сидела на краешке кровати, осматривая рану. Муни болезненно задышал и она рассерженно покачала головой.

— Не будь таким ребенком, Гарольд, — она взглянула на меня, когда я шагнул к ней. — Положи ее сюда и открой. Затем осторожно выполняй мои приказы....

— Секундочку! — Сказал я, вспомнив, что поскольку Муни касалось дело, я должен изображать законопослушного мужчину — по крайней мере в таких серьезных делах, как пистолетная рана. — Подожди секунду. Я не знаю, что здесь произошло, но не лучше ли нам обратиться в полицию?

— Здесь был мужчина, — прошептал Муни. — Крупный, лысый мужчина с оттопыренными ушами. Я бы узнал его везде. Он прятался в ванной.... Я выразил протест....

Оливия сказала, многозначительно посмотрев на меня:

— Все верно, Поль. Это какой-то бродяга. У меня не было времени, чтобы посмотреть, не пропало ли чего, да у меня и нет ничего, что стоило бы украсть. Понятия не имею, что он делал здесь, может просто бродил из номера в номер.

Говорила она холодно и деловито.... Она была хороша, должен сознаться. Может вчера вечером она чувствовала неловкость, но она быстро менялась.

— Понял, — сказал я, согласно своей роли, — а как все же насчет полицейских? Они любят, когда им сообщают о подобных вещах. Они знают свое дело.

Она посмотрела на мужчину, лежащего в кровати, и резко сказала:

— Я не думаю, чтобы Гарольду понравилось, что жители в Пенсаколе прочитают в газетах, что в него стреляли в моем номере, в отеле Нового Орлеана, не важно, как невинно ему удалось ко мне забрести.

Муни отрицательно замотал головой:

— Пожалуйста, не надо. Если мы можем избежать ненужной рекламы....

— Я в силах излечить эту рану, — заявила Оливия. — Теперь, открой мою сумочку, Поль, достань пузырек с перекисью водорода и тампоны. А теперь, приложите ко рту Гарольда полотенце, чтобы он мог зажать его зубами и не кричать. Мы сделаем все без анестезии, Гарольд чувствителен к боли, не так ли, Гарольд? Я полагаю, конечно, к своей собственной боли.

Ее лицо было сосредоточенно и только перекись пузырясь шипела соприкасаясь с окровавленными краями раны. Вообще-то, перекись не так болезненна, как йод или марганцовка, но смотреть на нее, как ее принимают другие, невольно думаешь, что тебя сжигают живьем. Вначале, Муни мужественно смотрел на эту процедуру, но потом он внезапно отвернул свое побледневшее лицо.

— Как мы ослабли, а лечение-то еще и не начиналось, — сказала Оливия спокойно. — А теперь рану надо прочистить внутри. К счастью, пуля прошла на сквозь, но она могла оставить при движении грязь, кусочки одежды.... Вы готовы, Поль?

Она произвела резкое движение. Я стоял наготове. Я сжимал скрученное полотенце обеими руками наподобие петли. Я сунул ему полотенце в рот, как только он его открыл, чтобы закричать и крепко его держал. Не в первый раз мне приходилось вставлять кляп парню, когда необходимо было его заставить молчать. К счастью, Муни потерял сознание, что облегчило работу всем присутствующим.

— Конечно, — сказала Оливия, обмотав бинтом тампоны, закрывающие входное и выходное отверстия раны. Она скорчила гримасу. — У меня такое чувство, будто я заколола свинью, что скажешь? — Голос ее был спокоен.

— Оставь, — сказал я, — меня ты не удивила, а он потерял сознание. Мне не нравится работать с жестокими людьми, док. Не позволяй своей мести повелевать твоими руками.

Она посмотрела на меня.

— Что ты хочешь сказать? — Спросила она невинно.

— Почему ты отказалась от анестезии? Я полагаю, у тебя бы нашлось что-нибудь, что можно было ему впрыснуть, чтобы облегчить ему боль.

Она отвернулась и направилась к двери ванной, по дороге оглянулась.

— Почему я должна облегчать ему боль, мой дорогой? — Спокойно спросила она. — Я привела его сюда, чтобы заставить его убраться. Он сам врач и, я полагаю, сам хорошо знает методику лечения. Я надеюсь, благопристойность ему не чужда и я поэтому прошу тебя сказать ему, чтобы он больше не пытался встретиться со мной снова. Слово "благопристойность" — я никогда с ним не ассоциировала!

Она вошла в ванную и закрыла за собой дверь.

Я протер все запачканные места: телефон и дверную ручку, на которой она оставила следы и связал в кучу все запачканные полотенца. Проблемы они не представляли. Каждый мог прихватить с собой гостиничное полотенце. Покончив с этим делом, я старательно огляделся и обнаружил то место, где пуля окончила свой полет — в пластмассовой обивке стены, предварительно, продырявив руку Муни. Я извлек пулю складным ножом, покрутил пальцами — двадцать второй калибр — и сунул в карман. Между тем, пациент начал болезненно крутиться. Я подошел к нему. Он открыл глаза и посмотрел на меня.

— К ее большому сожалению, она вынуждена сказать вам, чтобы вы удалились, покинули ее, — сказала я. — Наденьте пиджак и провожу вас в свой номер. Но вначале я хотел бы знать, что здесь произошло. Вы утверждаете, что мужчина находился в ванной?

Муни облизнул губы.

— Да. Оливия вошла туда, по видимому ей нужна была зубная щетка или еще что-нибудь. Я услышал ее стон, затем она вышла оттуда спиной окоченевшая, будто наступила на змею. Этот мужчина преследовал ее. У него в руках поблескивал маленький пистолет. Он выглядел игрушечным. У него были огромные руки.

— Продолжайте, — сказал я.

— Это был очень крупный мужчина, — продолжал Муни. — Он заставил нас встать к стене вон там. Он посмотрел на меня и спросил кто я такой. Он был очень рассержен, увидев меня здесь. Я назвал ему себя и сказал.... Я выразил протест. Он был очень груб и нетерпелив. Я сказал ему... — Он остановился.

Я устало посмотрел на мужчину, лежащего на кровати. От нег все еще сильно пахло мужским лосьоном для бритья. В наши дни, мы — мужчины тоже предпочитаем приятно пахнуть. Я мог бы перечислить множество хороших во всех отношениях мужчин, от которых пахло потом и лошадьми, бензином, едким порохом и его разновидностью — бездымным порохом, как называют его британцы.

• Предыдущая
• 19/38
• Следующая