Графиня Козель - Крашевский Юзеф Игнаций - Страница 26

• Предыдущая
• 26/82
• Следующая

– Ваше величество! Графиня больна… доктор каждую минуту ждет… появления на свет…

Слегка оттолкнув его, король вошел. В комнатах стояла глубокая тишина. Из спальни донесся детский плач.

Анна, белая, как мрамор, обессилевшая от страданий, не в состоянии произнести ни слова, протянула Августу руки и показала на ребенка, которого держала на руках старушка. Король взял его и, назвав своим, поцеловал. Потом подошел к кровати и сел, закрыв лицо.

– Анна, – сказал он, – весь свет презирает меня, и ты перестанешь меня любить. Счастье изменило мне, я побежден, повержен, лишился всего.

– Август, – ответила Анна, плача и ломая руки. – Бедного и несчастного, даже закованного в кандалы, я буду любить тебя еще больше.

– Я очень нуждаюсь сейчас в утешении, – мрачно промолвил король, – неприятель настиг меня на моей земле, союзники бессильны помочь. Победителю смиренно кланяется весь мир, он властвует здесь, а не я. Я самый несчастный из монархов.

В таких сетованиях пролетел первый час пребывания короля в Дрездене; больная нуждалась в отдыхе, а короля ждали примчавшиеся уже военачальники и чиновники. Они окружили его в галерее, ведущей во дворец четырех времен года, – Флемминг, наместник Фюрстенберг, Пфлюг, Гойм и прочие, напуганные бедами, валившимися на Саксонию. Все искали у него на лице следов горести и страданий, но король выглядел лишь немного усталым и рассеянным. Ничто не выдавало обрушившегося на него несчастья. Эгоизм глушил в нем все, ведь сам он был цел и невредим…

Пятнадцатого декабря 1706 года Август прибыл в Дрезден, а на следующий день исчез. Втроем, с Пфлюгом и единственным слугой, он помчался верхом в Лейпциг, а затем – к Карлу XII, надеясь произвести на него впечатление своим величественным видом и добиться у неумолимого шведа более выгодных условий мира.

Узнав, что саксонский король едет к нему, Карл XII, желая соблюсти приличие, выехал ему навстречу. Короли разминулись. Август, прибыв в Гюнтерсдорф, где находился граф Пипер, узнал, что в Альтранштадте (в получасе езды оттуда) шведского короля нет…

Странным должен был показаться двор и военный лагерь сурового, коротко остриженного Карла XII тщательно завитому Августу.

Монархи встретились на лестнице. Никогда, быть может, два противоположных характера не сказывались так явно на внешнем облике. У Карла был вид пуританина. Саксонский король похож был на придворного Людовика XIV. Закоренелые враги сердечно приветствовали друг друга. У дверей долго спорили, кому войти первым, церемонно кланяясь друг другу; Карл XII пропустил поверженного неприятеля вперед. После самых нежных поцелуев и пожатия рук начались у окна переговоры, продолжавшиеся час; о чем шла речь, никто не слышал, но Август вышел оттуда бледный и хмурый.

День, проведенный с Карлом XII, лег тяжким бременем на сердце Августа, он старался не вспоминать о нем. Наутро Август, не вымолвив больше ни слова, вернулся в Лейпциг, где Карл XII, соблюдая этикет, отдал ему короткий визит. В договоре, однако, никаких изменений сделано не было.

Тяжело начался для Августа следующий год, пребывание шведов на саксонской земле угнетало его, и он готов был на любые жертвы, лишь бы избавиться от них. То в Альтранштадте, то в Морицбурге и Лейпциге, хлопоча о ратификации договора, проводил Август дни своего бесславия.

Странно выглядел саксонский король в парчовом тканном золотом одеянии a la francaise,[20] в тщательно завитом парике, весь усыпанный драгоценностями, рядом с коротко остриженным Карлом XII в высоких сапогах, суконном кафтане со стальными пуговицами и лосиных штанах. Они встречались, обменивались любезностями, но Карл XII ни в какие разговоры о политике или о делах не вступал. Для этого были Пипер и Цедернхельм. Как-то между прочим Карл XII сказал саксонскому королю, что уже лет шесть не снимал своих высоких сапог, – времени не было. Август усмехнулся.

Приглашения к столу в Лейпциге Карл XII ни разу не принял. Август же садился с ним за стол, хотя и мучился: спартанская похлебка шведа была ему не по вкусу, к тому же у шведа во время еды не положено было произносить ни слова. Ели молча, а обед продолжался час.

После подписания договора короли несколько месяцев совсем не виделись. Карл XII, однако, покидать Саксонию не собирался. По слухам, раздосадованный вконец Август, встречаясь со шведом в Лейпциге, делал вид, что не замечает его.

Забот у бедного короля и помимо шведов хватало, и, чтобы отвлечься от своих горестей, он охотился, занимался любовью, сеял интриги среди придворных. Двор его был все таким же блестящим. Карл XII неустанно муштровал своих солдат. Август II давал балы. Покой его и приятные сновидения отравлял только несносный Фюрстенберг, который по воле случая оказался наместником в Дрездене.

Об этом человеке, ставшем врагом Анны Козель, следует сказать несколько слов. При дворе Августа, состоявшем, чтобы ослабить влияние саксонского дворянства, из чужестранцев и немцев из соседних государств, Фюрстенберг сразу показался чужаком. Приехал он сюда из империи, был католиком, и даже очень ревностным, не отличался ни особенным характером, ни исключительными способностями, но был предприимчив, весел, многоречив, остроумен и обладал даром забивать королю голову всякими нелепостями. Фюрстенберг разыгрывал при дворе роль магната и аристократа, а на самом деле был опытным интриганом и вел тайную борьбу со своими врагами. Преданный графине Рейс, он служил орудием в ее интригах. Дом ее и друзья были к услугам Фюрстенберга. Князь не заметил, как он, собиравшийся дать отпор саксонскому дворянству, сам попал в его силки. Поймали его Фризены с помощью графини Рейс и запрягли в свой воз.

Вскоре после того, как Козель фактически стала королевой, она освободилась от пут графини Вицтум, графини Рейс и ее окружения. Они не были нужны ей, и она даже для вида не хотела поддерживать с ними какие-либо отношения. Это стало поводом для начала тайной войны.

В отсутствие короля доносчики следили за каждым шагом Анны, за каждым ее словом, обсуждали каждый ее поступок, чтобы потом настроить против нее короля. Время для действий еще не наступило, Фюрстенберг выжидал и сдерживал других. Возвращение короля было триумфом для Анны Козель.

Анна не вставала еще с постели и требовала, чтобы Август был все время с ней. Однажды утром королю доложили, что из Варшавы прибыли срочные депеши (у короля были там еще приверженцы). Он собрался было идти, но Анна попросила позвать министра Бозе с бумагами к ней в спальню. В этом не было ничего странного. Деспотичной, властной воле Козель король никогда не противился. Министра Бозе впустили в спальню.

Из трех известных при дворе важных сановников из рода Бозе, входивший сейчас в спальню с церемоннейшими и нижайшими поклонами, был самым старшим и, как говорят, самым умным. Воздавая почести его величеству, он так согнулся, что виден был лишь его весьма потрепанный парик. Таким же поклоном почтил он и прелестную больную, которая, утопая в пуху и кружевах, подобна была бледной розе в снегу.

Под мышкой Бозе нес бумаги. Он еле слышно шепнул королю – срочно, из Варшавы.

Они отошли к единственному приоткрытому слегка окну, остальные были затянуты плотными занавесями. Анна не спускала с них глаз. Она услышала «из Варшавы» и наблюдала издали за выражением лица короля, надеясь отгадать, что содержится в бумагах. Бозе худыми костлявыми руками, торчавшими из накрахмаленных манжет, почтительно подавал его величеству бумагу за бумагой, конверт за конвертом. Пакеты были солидные, с большими печатями. Козель лежала, не шевелясь, подперев рукой голову.

Но вот Бозе шепнул что-то и вручил королю небольшое письмецо какого-то подозрительного вида. Король вскрыл конверт, пробежал письмо, улыбнулся и покраснел; он невольно перенес взгляд на Козель. Она приподнялась, встревоженная.

– Что это за письмо? – спросила Анна.

– Деловое, а что?

– Покажите его мне! – вскрикнула больная.

• Предыдущая
• 26/82
• Следующая