Графиня Козель - Крашевский Юзеф Игнаций - Страница 67
- Предыдущая
- 67/82
- Следующая
– Если вы, сударь, знаете такого приятеля графини, который готов дать чистоганом пятьдесят талеров, то передайте ему, пусть придет, мы с ним потолкуем.
– Он перед вами, – промолвил, озираясь по сторонам, Заклика.
– Я сразу догадался.
– Опасаться вам нечего, солдаты меня знают, мы с ними в приятельских отношениях. Проведите меня к графине, когда она будет одна. Постучимся в дверь… а разговор будет недолгим.
– Ежели б не эти бабы, что приставлены к ней, – пробормотал Герцог. – Сложность в том, что они меняются и одна всегда торчит у графини.
– Пусть ваша жена пригласит их к себе.
– Нет, женщин лучше в такие дела не посвящать.
– Это верно, – согласился Заклика, – а вы устройте, чтобы она их просто так пригласила.
Переговоры тянулись долго. Герцог, человек весьма опытный в таких делах, готов был на все, лишь бы получить деньги. К тому же он подумал, что несчастная женщина и впрямь не такая уж важная государственная преступница.
Несколько дней спустя, когда графиня прохаживалась по спальне, она услышала сначала робкий, а потом все более настойчивый стук в окованную дверь башни. С бьющимся сердцем подбежала она и тоже постучала в нее. Замок щелкнул, дверь отворилась, и на пороге появился Заклика.
– У меня очень мало времени, потому я спешу сообщить вам, графиня, что буду здесь, в окрестностях замка, и постараюсь вам помочь.
– Побег, побег устрой, – горячо зашептала Козель, – я умру, задохнусь тут. Сделай все возможное, не жалей денег!
– Это дело не простое и требует времени, – торопливо ответил Заклика. – Во всяком случае, положитесь на меня, я сделаю все, что в моих силах. Из окна, которое выходит на ту сторону башни, спустите веревку; едва ли удастся нам еще раз поговорить, ждите от меня записки. Я сообщу, как идут дела.
Управитель торопил их. Заклика сунул в руку графине кошелек с деньгами и прошептал:
– Одну служанку придется подкупить. Я остановился в «Золотой подкове», что под горой.
Дверь затворилась, каждую минуту могли вернуться служанки. Но графиня воспряла духом и, сложив молитвенно руки, зашептала благодарственную молитву. Заклика, этот жалкий слуга, которого она во времена своего господства редко удостаивала даже взглядом, остался ей верен!
Герцог с нескрываемой радостью взял пятьдесят талеров. От легкой наживы разгорелся аппетит. И он про себя решил не упускать эту дойную корову. Теперь он обхаживал Заклику, а не Заклика его.
А у Раймунда между тем был готов план освобождения графини, вполне осуществимый, если принять необходимые меры.
На другой день управитель с готовностью показал Заклике замок; когда-то он был хорошо укреплен, и с давних времен сохранилось множество переходов; по которым со стен и башен можно было проникнуть в жилую часть замка и выбраться оттуда наружу. Один такой ход выводил почти на самую дорогу, и, хотя двери были завалены камнями, отвалить их не представляло большого труда.
Но выйти из замка – это полдела, вот как переправиться через границу и найти пристанище, где бы Август не достиг их? Рассчитывать на покровительство имперского или прусского дворов не приходилось. Если бы им удалось через Силезию добраться до Польши, думал Заклика, там они нашли бы безопасное убежище. Хотя связи с родиной у Заклики давно были прерваны, там все же остались знакомые, близкая и дальняя родня, и потом он знал, что у короля-саксонца в Польше есть не только приверженцы, но и враги.
Найти лошадей, людей и все необходимое для побега было не так-то просто в кишевшей шпионами Саксонии.
Утром Заклика привязал к веревке записку и сообщил графине, что уезжает, чтобы заняться подготовкой к побегу. Перед отъездом он переговорил с Герцогом с глазу на глаз и, не объясняя ему ничего, посулил уже не пятьдесят, а тысячу талеров, если представится дело поважнее.
– С тысячью талерами вы могли бы податься куда-нибудь ла Рейн, отослав заблаговременно туда семью, и жить в собственном доме, как у Христа за пазухой.
Старик ничего не ответил, только головой покачал.
Выпив с солдатами на прощанье пива, и сказав им «до свидания», давая этим понять, что еще вернется сюда за кожами, Раймунд уехал в Дрезден. Денег, которые ему дал Леман, должно было хватить, но после побега вряд ли что останется. Однако Заклика надеялся, что в Польше, если им удастся добраться туда, они найдут выход из положения.
После отъезда Раймунда графиня была как в лихорадке. Каждый день, подбегая к окну, она втаскивала наверх веревку в надежде получить весточку, но напрасно. Трудностей она не принимала в расчет; этот человек должен немедленно ее освободить, если такова ее воля, полагала она; но чтобы не терять даром времени, решила привлечь на свою сторону одну из приставленных к ней служанок.
Обе были угрюмые, несимпатичные. Но младшая проявляла порой сострадание к узнице, да и лицо у нее было подобрей, с ней можно было перекинуться иногда несколькими словами. Козель даже в заточении держалась, как королева: всем говорила «ты» и обещала не оставить своими милостями, одним словом, сохраняла прежнее величие, как подобает жене короля.
Также вела она себя поначалу и с Магдаленой, служанкой, которая была помоложе, но постепенно стала обращаться с ней ласковей. Однако сблизиться с ней не удавалось, пока Козель не стала наговаривать на ее товарку и разжигать между ними ненависть. С помощью денег дела пошли успешней, но понадобился целый месяц, прежде чем графиня убедилась, что может рассчитывать на Магдалену.
Заклика между тем не подавал о себе никаких вестей. Ему мешало то, что его все знали, и поиски экипажа и лошадей могли вызвать подозрение. Нужна была необыкновенная изворотливость, чтобы собраться в дорогу, найти верного человека и при этом не обратить на себя внимания. Через венда Заклика завел знакомства в Будишине и устроил там свою штаб-квартиру. Таким образом, ему удалось избежать нежелательных встреч. А свое пребывание в Будишине он объяснял тем, что обещал одному шляхтичу, которого должны были освободить из Кенигштейна, помочь вернуться на родину.
На все это ушло немало времени, а между тем наступила осень, за ней – зима: зимой, как известно, и дороги хуже, и след видней, да и вообще зимняя пора неблагопрятна для беглецов. Заклика отправился в Носсен просить графиню потерпеть до весны. Герцог опять потребовал денег, но отпер дверь, когда у графини была посвященная в тайну Магдалена. На этот раз они разговаривали дольше и условились отложить побег до первых теплых дней. Похоже было, что Герцог соблазнится деньгами и поможет им.
Зима в том году выдалась долгая и суровая, так что времени для раздумий и колебаний у сообщников было больше чем достаточно, а это, как известно, не безопасно. Герцог, подвыпив, сболтнул что-то жене, остальное она выведала у него сама. Хитрая женщина рассудила, что тот, кто вступил на бесчестный путь, не должен ни перед чем останавливаться, лишь бы извлечь побольше выгоды. Ее мнение было таково: прикинуться сообщниками графини и Заклики, получить обещанные деньги, а затем выдать их обоих; таким образом, они и места не лишатся, и на хорошем счету останутся, и переезжать никуда не придется.
Герцог молча поглаживал бороду, но дельное предложение почтенной супруги ему явно пришлось по вкусу. Все ждали весны. Козель, обнадеженная мыслью о скором освобождении, щедро одарила своих служанок к рождеству. Заклика собирался провести праздники со своими друзьями сербами где-то между Будишином и Дрезденом.
Графиня настолько была уверена в Магдалене, что посвятила ее в свою тайну и даже попросила остаться при ней, если весной ее судьба переменится. Магдалена взвесила на досуге слова Козель, испугалась и под предлогом свидания с родными, отправилась на несколько дней в Дрезден, где ее сестра служила у Денгоф. Посоветовавшись, сестры в расчете на вознаграждение решили донести обо всем госпоже Белинской.
Можно себе представить, как переполошились женщины, когда их как громом поразила весть о возможном побеге Козель. Они немедля вызвали Левендаля. В результате арестовали обеих сестер-служанок.
- Предыдущая
- 67/82
- Следующая
