Блин и главная улика - Некрасов Евгений Львович - Страница 34

• Предыдущая
• 34/35
• Следующая

Вертолет вышел на точку, до которой, по прикидкам летчика, мог долететь воздушный шар, и стал прочесывать квадрат ходом малярной кисти: вправо и вперед, потом влево и вперед. С каждым заходом он приближался к границе.

Полковник и мама приготовились к десантированию. Они продели трос в карабины на своих парашютных ремнях и завязали его скользящим альпинистским узлом. Первым вниз уйдет Иван Сергеевич, он самый тяжелый. Трос хорошенько натянется под стокилограммовым весом полковника, и за ним соскользнет мама.

Чтобы не запутаться в тросе, группа захвата расселась в том порядке, в каком будет прыгать. Мама устроилась на металлической скамейке, а полковник сел в раскрытом дверном проеме, рядом с Измятым майором, и тоже свесил ноги вниз. На них было страшно смотреть.

– У вас в налоговой полиции все такие?! – прокричал ему Измятый майор. То, что на захват идет хрупкая мама, его не удивляло – контрразведка есть контрразведка.

Лукавый Иван Сергеевич не стал объяснять, что начинал служить вместе с мамой и прошел подготовку, которая и не снилась майору милиции.

– Если тебя выгонят из милиции, переходи к нам, тогда увидишь! – предложил он.

– Нет уж, лучше вы к нам! – фразой из «Бриллиантовой руки» ответил Измятый майор.

Шар заметил не майор с его биноклем, а Наталья Константиновна. Такие вещи матерям подсказывает сердце.

– Там! – закричала она, показывая на крохотную точку в оранжевом закатном небе.

Блинков-младший кинулся к пилоту. Объясняться в грохочущем вертолете, да еще когда на летчике наушники, было бесполезно. Тронув его за плечо, Митек молча указал пальцем на точку. Издали казалось, что шар неподвижно висит в воздухе. Летчик заметил его, кивнул и заложил крутой вираж.

Погоню можно было считать оконченной. Преступники не могли уйти от вертолета. Их воздушный шар на глазах превратился из точки в жирную запятую, потом на нем стали видны арбузные полоски, а еще через минуту – силуэты людей в корзине.

Измятый майор отошел от дверного проема, раскрыл иллюминатор и высунул в него ствол автомата.

– Ближе! – прокричал он Блинкову-младшему. – Трясет, цель прыгает!

Блинков-младший еще раз сбегал к пилоту и жестами показал: ближе! О больной ноге он совсем забыл.

Вертолет проскочил мимо воздушного шара, лег на бок, заскользил и пошел сужающимися кругами. Слившись с автоматом, Измятый майор выжидал, когда цель станет еще ближе. Его не торопили. Народ подобрался бывалый, и все, кроме Натальи Константиновны, понимали, что такое стрельба в движении, да если к тому же трясет. Ствол сдвинется на миллиметр, а пуля уйдет на несколько метров в сторону. Нет, нужно стрелять наверняка, чтобы случайно не попасть в Энни.

Наталья Константиновна забилась в угол скамейки и закрыла лицо руками. В эти минуты решалась судьба ее дочери.

Вертолет приблизился к шару метров на пятьдесят. Можно было ясно различить лица людей в корзине. Измятый майор положил палец на спусковой крючок… И тут в руках у Па-лыча оказалась винтовка с оптическим прицелом! Стало ясно, как преступникам удалось первыми же выстрелами продырявить шины скачущего по грядкам джипа.

Летчик мгновенно взмыл вверх, чтобы закрыться от стрелка оболочкой воздушного шара. Но еще раньше выпущенная Палычем пуля уверенно клюнула обшивку вертолета. Шар не трясло, а без тряски на таком расстоянии можно навскидку попасть в мишень и поменьше.

Майор оставил автомат и пошел договариваться с летчиком. Вертолет завис над шаром и вместе с ним плыл по воздуху в сторону границы. Уловив заминку, Наталья Константиновна подошла к маме Блинкова-младшего.

– Ее не убьют?! – прокричала она.

Мама покачала головой и стала что-то говорить ей на ухо.

Блинков-младший понимал, что происходит, и тоже мог бы объяснить Наталье Константиновне, что Эннина жизнь нужна преступникам не меньше, чем спасителям. Ведь если с заложницей что-нибудь случится, для офицеров пропадет всякий смысл церемониться с Палычем и компанией. Можно хоть сейчас свеситься из раскрытой двери и сверху вниз строчить из автомата, не особенно заботясь, куда попадаешь. А пули оставляют маленькие дырочки. Чтобы заставить шар снизиться, нужно выпустить штук сто. И любая может угодить в преступника или, хуже того, в газовый баллон (ведь воздух в шаре нагревается газовой горелкой). Тогда всех, кто сейчас в корзине, ждет гибель от взрыва.

Измятый майор вернулся от летчика мрачный. Обняв офицеров за плечи, он заставил их сблизить головы. Блинков-младший тоже подсунулся.

– Через десять минут – государственная граница, – объявил майор. – Летчик сказал, что повернет обратно.

Офицеры молчали. Даже не будь Палыча с его винтовкой, за десять минут можно только сбить шар, но не заставить его плавно снизиться. А уламывать летчика, чтобы тот пересек границу, бесполезно и неправильно. Это был бы тот случай, когда победителей судят, и еще как!

– Может быть, они улетят за границу и отпустят ее?! – всхлипнула Эннина мама.

Неужели надеяться на милосердие преступников? На чужих людей по ту сторону границы, которым встретится беззащитная девочка?

Иван Сергеевич бросился к ящику с пожарным снаряжением, не замечая, что тянет за собой связанную с ним тросом маму Блинкова-младшего.

– Вот что надо! – закричал он, потрясая тройным якорьком-«кошкой».

Все обступили полковника. Измятый майор попробовал пальцем остроту крючков «кошки» и выкрикнул:

– Пропорем обшивку, и шар упадет!

– Нет! Зацепимся и удержим! – заспорил Иван Сергеевич.

– Хвостик! – подсказал Блинков-младший. Да-да! Ненужный хвостик, приделанный,

чтобы шар был похож на арбуз, должен спасти Энни. За него можно цепляться острой «кошкой». Порвется – нестрашно. Блинков-младший не гордился своей находчивостью. Хвостик так и просился, чтобы за него уцепились, так что секундой-двумя позже это сообразили бы все.

Измятый майор опять пошел к пилоту договариваться, а группа захвата стала лихорадочно отвязываться от троса. Теперь он был нужен, чтобы привязать «кошку».

За дело взялся Иван Сергеевич. Он вылез на стойку шасси, оседлал колесо и пристегнулся к стойке своими парашютными ремнями. Измятый майор передал ему трос с «кошкой», и полковник начал удить шар. Так иногда удят рыбу, сидя в лодке и намотав леску на руку.

Привязанная к тросу «кошка» болталась и крутилась в струе воздуха из-под винта вертолета. По оболочке шара пробегала рябь, словно по воде. Хвостик уворачивался, как живой.

– Ниже! – командовал Иван Сергеевич.

– Ниже! – кричал Измятый майор, стоявший в дверном проеме. Кроме него, никто не слышал полковника.

Блинков-младший бежал к летчику, но не успел он передать команду, как Иван Сергеевич отчаянным голосом кричал:

– Выше!

Он боялся, что «кошка» зацепит и прорвет оболочку шара.

А ветер усиливался и все быстрее уносил шар к государственной границе. Прошло минуты три-четыре. Казалось, что у Ивана Сергеевича есть время, чтобы наловчиться и, наконец, зацепить проклятый хвостик. И вдруг пилот объявил Блинкову-младшему, что ровно через полторы минуты придется повернуть!

И тогда Митек отличился в последний раз. Не тратя времени на объяснения, он поднял со скамейки Наталью Константиновну и маму. Все выстроились по цепочке: Измятый майор у двери, за ним мама, за мамой Наталья Константиновна. Последним, уже за спинкой пилотского кресла, стоял Блинков-младший.

– Ниже! – снова крикнул полковник.

– Ниже! – продублировал команду майор.

– Ниже! Ниже! – повторили мамы.

– Ниже! – гаркнул на ухо летчику Блинков-младший.

И команда дошла вовремя.

Разумеется, Иван Сергеевич подцепил хвостик не сразу. Сразу только в кино бывает. Но ему стало гораздо легче. Он крикнул: «Левее!», все повторили: «Левее!», и вертолет почти без задержки ушел влево. Крикнул «Так держать!», и летчик стал так держать.

А потом он крикнул: «Ура!»

«Ура!» – «Ура!» – «Ура!» – повторили все, и Блинков-младший не задумываясь рявкнул «Ура!» на ухо пилоту.

• Предыдущая
• 34/35
• Следующая