Солнце полуночи - Майер Стефани Морган - Страница 4

• Предыдущая
• 4/159
• Следующая

На одну короткую секунду я был способен мыслить ясно. В ту драгоценную секунду я мысленно увидел два лица.

Одно было моим, точнее было когда-то: красноглазый монстр, убивший стольких людей, что сбился со счета. Обдуманные и оправданные убийства. Я убивал других, более слабых чудовищ. Я был уверен, что мной руководит рука господня, когда я решал, кто из них заслужил смертный приговор. Я шел на компромисс с моей совестью. Я питался человеческой кровью, но для меня это было оправданно. Мои жертвы были не большими людьми, чем я сам.

Другое лицо принадлежало Карлайлу.

Между нами не было абсолютно никакого сходства. Яркий день и глубокая ночь.

Мы и не должны были быть похожи. Ведь Карлайл не был моим биологическим отцом. Мы не были похожи внешне. Разве что, как и у всех вампиров, у нас обоих была белоснежная кожа. А одинаковый цвет глаз отражал наш выбор.

И все же, хотя никаких оснований для нашего сходства не было, я представлял себе, что за те семьдесят лет, когда я избрал его путь и следовал за ним, мое лицо стало походить на его. Черты лица не изменились, но на меня как будто легла печать его мудрости, его сострадание можно было прочесть в изгибе моих губ, а безграничное терпение – в рисунке бровей.

И вдруг все эти крошечные улучшения исчезли под маской чудовища. За какое-то мгновение во мне не осталось ровным счетом ничего, оттого что могло отразить годы, которые я провел с моим создателем, моим наставником, моим отцом. Мои глаза, как у дьявола, пылали красным огнем, и все сходство между нами было утеряно навеки.

В моем воображении глаза Карлайла не смотрели на меня осуждающе. Я знал, что он простит мне это ужасное деяние, которое я собирался совершить. Потому что он меня любил. Потому что он думал, что я лучше, чем я есть на самом деле. И он продолжал бы меня любить, даже если бы я не оправдал его надежд.

Белла Свон опустилась на стул возле меня, ее движения были неуклюжими и настороженными (она опасалась меня?), и аромат ее крови окутал меня густым облаком.

Я не оправдал бы надежд своего отца. Боль от осознания этого факта ранила меня так же сильно, как и жажда.

Я с отвращением отодвинулся подальше – чудовище внутри меня жаждало схватить ее.

Зачем ей понадобилось сюда приезжать? Зачем она живет? Какое она имеет право разрушать тот хрупкий мир, в котором я живу? Почему это девчонка вообще родилась? Она уничтожит меня.

Я отвернулся от нее, охваченный внезапной беспричинной ненавистью.

Что это за существо? Почему именно я, почему сейчас? Почему я должен терять все только потому, что ей взбрело в голову появиться именно в этом богом забытом городишке?

Зачем она только приехала!

Я не хочу быть монстром! Я не хочу устраивать резню в этой комнате, полной детей! Я не хочу терять все, что приобрел за долгие годы, когда я шел вопреки своим инстинктам!

Я не сделаю этого. Она меня не заставит.

Главной проблемой был ее запах, ужасно влекущий аромат ее крови. Если бы был хоть какой-нибудь способ сопротивляться… если бы еще один порыв свежего воздуха прочистил бы мне мозги.

Белла Свон встряхнула своими длинными, густыми волосами.

Она спятила? Она как будто приглашала монстра на обед! Дразнила его.

Не было ни малейшего движения воздуха, способного разогнать запах. Так я скоро бы сдался. Ни малейшего дуновения ветра. Но ведь я мог не дышать.

Я остановил движение воздуха через мои легкие. Облегчение наступило сразу же, но не полностью. Я все еще помнил этот аромат, ощущал его вкус на кончике языка. Я не смог бы сопротивляться ему в течение долгого времени. Но может, я выдержу один час. Только один урок. Достаточно времени, чтобы покинуть эту комнату, полную жертв, которые не должны стать жертвами. Если я выдержу один час.

Это было странное ощущение - не дышать. Мой организм не нуждался в кислороде, но это было вопреки моим инстинктам. В напряженные моменты я полагался на обоняние больше, чем на остальные чувства. Оно направляло меня на охоте, предупреждало в случае опасности. Я не часто сталкивался с чем-то, что могло представлять для меня опасность, но инстинкт самосохранения у меня был развит так же сильно, как и у любого человека.

Неудобно, зато безопасно. Лучше, чем ощущать ее запах и погружать мои зубы в эту прекрасную, тонкую, прозрачную кожу, чтобы добраться до горячей, мокрой, пульсирующей…

Час! Только час. Я не должен думать о запахе и вкусе.

Молчаливая девочка распустила свои волосы так, чтобы они стали занавесом между нами, и наклонилась вперед. Я не мог видеть ее лицо и читать эмоции в ее ясных глубоких глазах. Почему она распустила волосы? Чтобы скрыть свои глаза от меня? Из опасения? Застенчивости? Чтобы спрятать свои тайны?

Мое прежнее раздражение оттого, что я не мог прочесть ее мысли, побледнело по сравнению с теми эмоциями – и ненавистью - которые я испытывал в эти минуты. Я просто ненавидел эту девочку возле меня, ненавидел всем сердцем, в то время как цеплялся за самого себя, за любовь к моей семье, за мечты о том, что я лучше, чем есть на самом деле. Я ненавидел ее, ненавидел за то, что она заставила меня почувствовать, и это немного помогало мне. И прежняя злость на нее, пусть слабая, тоже немного помогала. Я цеплялся за каждую эмоцию, которая отвлекала бы меня и не давала возможности представлять, какова она будет на вкус.

Ненависть и злость. Нетерпение. Когда же, наконец, пройдет этот урок?

А что потом, когда урок закончится?.. Тогда она выйдет из кабинета. А что буду делать я?

Я могу познакомиться с ней. Привет. Я Эдвард Каллен. Тебя проводить на следующий урок?

Она скажет да. Хотя бы из вежливости. Даже если она боится меня, как я подозреваю, она согласится и пойдет со мной. Будет достаточно просто завести ее куда-нибудь в укромное местечко. Лес доходит до самой стоянки для автомобилей. Я могу сказать ей, что забыл книгу в машине.

Кто заметит, что я буду последним человеком, с которым ее увидят? Как обычно, идет дождь, и две фигуры в темных плащах, идущие в сторону автостоянки, не вызовут лишнего любопытства.

За исключением того, что я не был единственным, кто интересовался сегодня ее персоной. Майк Ньютон, в частности, следил за каждым ее движением, когда она ерзала на стуле. (Ей было некомфортно рядом со мной, как я и думал до того, как ее запах уничтожил все мои благие намерения). Майк Ньютон заметил бы, что она ушла вместе со мной.

Если я вытерплю один час, может, я выдержу и второй?

Я вздрогнул от обжигающей боли.

Она пойдет домой. Там никого не будет – Чарли Свон работает весь день. Я знаю его дом, как и любой другой в этом крошечном городишке. Его дом расположен прямо возле густого леса, и никаких соседей поблизости. Даже если она закричит (хотя вряд ли), никто ее не услышит.

Это выглядело вполне разумным. Я прожил семь десятилетий без человеческой крови. Если я не буду дышать, продержусь еще два часа. И когда я застану ее одну, то никто мне не помешает. И никакой возможности поэкспериментировать, не согласился монстр внутри меня.

Ох, глупо думать, что, если с нечеловеческими усилиями и терпением я спасу девятнадцать человеческих жизней в этой комнате, то буду меньшим монстром, когда убью эту невинную девочку.

Хоть я ее и ненавидел, я знал, что моя ненависть несправедлива. Я знал, что на самом деле ненавижу самого себя. И я буду ненавидеть нас обоих сильнее, когда она умрет.

Я с трудом выдержал этот час – изобретая все новые и новые способы ее убийства. В то же время я старался избегать мыслей о заключительной сцене ее смерти, иначе я проиграл бы эту битву с самим собой и прикончил бы каждого, кто оказался в поле моего зрения. Так что я только планировал стратегию. Только так я смог продержаться до конца урока.

Один раз, в самом конце, она взглянула на меня сквозь занавес ее волос. Я снова почувствовал прилив неоправданной ненависть, когда встретился с ее взглядом и увидел свое отражение в ее испуганных глазах. Краска залила ее щеки прежде, чем она успела снова спрятаться за волосами, а я почти потерял самообладание.

• Предыдущая
• 4/159
• Следующая