Мика - Гамильтон Лорел Кей - Страница 9
- Предыдущая
- 9/31
- Следующая
– Не знаю, но мне хотелось бы, чтобы тебе хотелось спросить. Запутанно, да?
Я проглотила слюну, пытаясь усмирить вдруг забившийся в горле пульс. Очень похоже было по ощущениям на начало ссоры. Ссориться-то мне не хотелось, но сейчас не было ни Натэниела, ни вообще кого-нибудь, чтобы меня отговорить, а сама я не очень знала, как спихнуть этот поезд с рельсов.
– Не уверена, что я тебя поняла, Мика. Ты не хочешь, чтобы я спросила, но тебе хотелось бы, чтобы я хотела спросить. – Я покачала головой. – Не понимаю.
– А как ты можешь понять, если я сам этого не понимаю? – На миг у него сделался сердитый вид, но тут же его лицо разгладилось до обычной его красивой, приятной непроницаемости. Только меньше месяца назад я поняла, сколько смятения и страдания прячется за этой маской. – Я хочу, чтобы я тебе был настолько небезразличен, чтобы ты испытывала любопытство, Анита.
– А ты мне и так небезразличен, – ответила я, по-прежнему прижимаясь спиной к створке двери.
Руки я держала за спиной, вцепившись в дверь пальцами – как в якорь, чтобы меня не унесло эмоциональным водоворотом.
Лихорадочно ломая голову, как уйти от надвигающейся ссоры, я наконец набрела на мысль.
– Я думала, ты мне сам расскажешь, когда сочтешь нужным. Ты же никогда не спрашивал меня о моих шрамах.
Вот. Вполне здравое утверждение.
Он улыбнулся – той прежней улыбкой, от которой я его почти отучила. В ней была грусть, тоска, презрение к себе – и ничего приятного. Улыбкой можно было ее назвать только потому, что углы рта поднялись вверх, а не опустились вниз.
– Да, я не спрашивал о шрамах. Я решил, что ты бы сказала мне, если бы хотела, чтобы я знал. – Он уже убрал всю одежду, только несессер с туалетными принадлежностями еще ждал на кровати. – Я обещал Натэниелу, что сразу закажу еду, когда мы приедем.
Снова резкая перемена темы застала меня врасплох.
– Мы меняем тему разговора?
– Очко в твою пользу, – кивнул он. – Тебе не понравился номер, и это задело мои чувства. И потом, ты вроде бы осталась безразличной к моей встрече с Фоксом и к подробностям нападения на меня. Я подумал: если бы ей было не все равно, она бы захотела узнать больше.
– Так мы не будем ссориться?
– Ты права, Анита, я никогда тебя не спрашивал, откуда у тебя шрамы. Не спрашивал, как ты не спрашивала меня. Я не могу злиться на тебя за то же самое, что делаю сам.
Тугой ком у меня в груди чуть ослаб.
– Ты бы удивился, сколько людей все равно сочли бы это поводом для ссоры.
Он улыбнулся – все еще невеселой улыбкой, но уже лучше.
– И все-таки мне бы куда больше понравилось, если бы ты попыталась обрадоваться этому номеру, а не вести себя так, будто я тебя сюда заманил с гнусными целями.
Я сделала глубокий вдох, медленный выдох, потом кивнула.
– Номер великолепный, Мика.
Он улыбнулся, и на этот раз кошачьи глаза тоже участвовали в улыбке.
– Именно так. Ты действительно пытаешься.
Я кивнула:
– Раз это так много для тебя значит – то да.
Теперь глубокий вдох сделал он, будто у него тоже что-то комком застряло в груди.
– Я поставлю несессер, а потом посмотрю меню доставки в номер.
– Натэниел страшно переживал, что не смог приготовить нам нормальный завтрак.
– Я помню времена, когда завтраком считался бублик, – сказал Мика.
– А я, черт побери, помню времена, когда завтрак состоял только из кофе.
– Я – нет, – сказал он. – Я слишком давно живу ликантропом. Нам надо есть регулярно, это помогает держать зверя в узде.
– Один голод усиливает другой, – сказала я.
– Закажу еду. Посмотри пока свои документы.
– Я их смотрела в самолете.
– И что-нибудь запомнила?
Я подумала и покачала головой.
– Нет. Я просто хотела отвлечься от мысли, что вся эта хреновина летит в тысячах футов над землей, но, кажется, это мне не очень помогло.
– Насколько мало помогло, я заметил.
Он поднял руку – на ней еще оставались вмятины от моих ногтей. Если учесть, как быстро у него все заживает, это значило, что я в него качественно вцепилась.
– Боже ты мой, Мика, прости, пожалуйста...
Он покачал головой:
– Я не жалуюсь. Я тебе уже сказал в самолете: очень интересно видеть, как ты бываешь... настолько потрясена.
– Мне помогло, что ты там был, – тихо сказала я.
– Рад слышать, что пролил кровь за доброе дело.
– Я тебя действительно до крови поцарапала?
Он кивнул:
– Зажило, но было до крови. Ты все еще никак не привыкнешь, что у тебя сила больше человеческой.
– Я прочту сегодня эту папку, потому что до ночи мне это надо сделать, но если ты хочешь мне рассказать сейчас, как стал оборотнем, то давай. Честно говоря, когда я услышала, что это было нападение, то стала относиться к тебе как к выжившему. Выжившего не допрашивают о травмах, просто дают ему рассказать самому.
Он подошел к дверям, и секунду я думала, что он пройдет мимо, не коснувшись меня. А это было бы плохо. Но он на ходу меня поцеловал и улыбнулся, потом прошел мимо – положить в ванную несессер.
Я секунду еще постояла, прислонившись к двери. Вот мы остались наедине, и началось именно то, чего я боялась. Начали граблями ворошить дерьмо эмоций.
Вздохнув, я вошла в гостиную. Кейс ждал меня возле дивана. Я вытащила папку и положила ее на большой стол под венецианским окном. Проезжая дорога была прямо снаружи, она огибала большой фонтан. Почему-то от этого она больше была похожа на деталь пейзажа, чем на дорогу.
Слышно было, как Мика возится в ванной – наверное, раскладывал зубные щетки, дезодорант, все такое прочее... Я бы прекратила распаковку, как только одежду бы повесила. И Мика, и Натэниел куда аккуратнее и домовитее меня. Наверное, Жан-Клод тоже такой. Насчет Ашера я не знаю, но я явно в этой группе самая большая неряха.
Открыв папку, я стала читать материалы. Их было немного. Покойного звали Эмметт Лерой Роуз. Имел два диплома университета Пенсильвании – по бухгалтерскому учету и правоведению. Диплом юриста он получил в Юридической школе Питтсбургского университета. Умер от сердечного приступа в возрасте пятидесяти трех лет в федеральной тюрьме, в ожидании важного судебного процесса, где должен был выступить свидетелем. Мертв меньше трех месяцев. Раса была указана – афроамериканец, что для меня интереса не представляло. Вероисповедание – протестант, а это действительно важно. Есть некоторые вероисповедания, которые могут помешать подъему зомби. Вудуизм – одно из них. Бывает трудно поднять человека, имевшего когда-то дело с той магией, что при этом используется. Викканство также может осложнить работу, и некоторые мистические верования тоже на это способны. Нормальное христианство любого рода проблем не составляет. Ну, парапсихические способности у зомби могут затруднить либо его подъем, либо контроль над уже поднятым. Но если в Эмметте Лерое Роузе и было что-то не совсем нормальное для человека, в деле его ничего об этом не говорилось.
На самом деле в этой папке не было некоторых важных вещей. Например, за что он был арестован – на какого рода незаконной деятельности его поймали, настолько серьезной, что сунули в федеральную тюрьму в ожидании показаний? И что конкретно означают слова "важный судебный процесс"? Дело связано с мафией? С правительством? Что-то еще, до чего мне даже не додуматься? На кого у мистера Роуза имелся компромат и что было такого у ФБР на него самого, что он захотел им поделиться? И надо ли мне знать что-либо из этого, чтобы поднять его из могилы?
Нет, не надо. Но я не привыкла идти вслепую. Если бы эти материалы прислали мне, я бы им сказала: без дополнительной информации дела не будет. Ну, они бы мне ответили, что информации каждому сообщается ровно столько, сколько ему необходимо знать, а я бы сказала, что если они хотят, чтобы я подняла зомби, то мне знать необходимо. Ларри же подобрал крохи, что ему бросили, и жаловаться не стал.
Интересно, как там Тамми. Позвонить спросить? Я решила, что сделаю это потом. А сначала попробую из Фокса вытащить дополнительную информацию. Честно говоря, моим нервам нагрузки и так пока хватало. Если новости плохие, то они подождут, да и все равно я не знаю, что бы я могла сказать. Быстренько про себя я помолилась, чтобы с Тамми и ребенком все было хорошо, – это была самая конкретная вещь, которую я могла для них сделать.
- Предыдущая
- 9/31
- Следующая