Обсидиановая бабочка - Гамильтон Лорел Кей - Страница 73

• Предыдущая
• 73/142
• Следующая

– Ты меня просишь рискнуть своей карьерой.

– Я прошу тебя рискнуть своей карьерой и не рисковать больше жизнями невинных людей. Неужели тебе хочется видеть, как это случится еще с какой-нибудь семьей?

– Почему ты так уверена, что это и есть ключ?

– Я не уверена, но из всего нами виденного этот шанс ближе всего к разгадке. И упускать его из-за карьерной суеты я очень не хочу.

– Дело не только в этом, Анита. Если мы прибегнем к чему-то более экзотичному, чем обычный экстрасенс, и ничего не добьемся, весь отдел разгонят.

Я вложила пистолет ему в руку.

– Брэдли, я верю, что ты поступишь правильно. Поэтому ты и числишься среди хороших парней.

Он покачал головой:

– И подумать только, я на свою же голову заставил Маркса вернуть тебя в расследование.

– Когда ты добивался, чтобы меня вернули, ты заранее знал, какой от меня может быть геморрой. Это одно из многих моих очаровательных свойств.

Брэдли наградил меня вялой улыбкой. Он все еще держал револьвер поперек ладони, обхватив пальцами.

– Ты знаешь кого-нибудь из местных ведьм?

Я широко улыбнулась:

– Я – нет, но Тед знает. – Я покачала головой. Никогда не обнимала агента ФБР, но есть такое искушение.

Он не мог не улыбнуться, но глаза у него были осторожные, недовольные. Очень непростой была моя просьба. Я взяла его за руку ниже плеча.

– Я бы не просила тебя звать ведьму, если бы не знала, что это лучший для нас выход. Это не легковесная прихоть.

Он посмотрел на меня долгим взглядом.

– Знаю. Ни легковесной, ни легкой тебя никто не назовет.

– Я могла бы сказать, что надо на меня посмотреть, когда мы не завалены трупами по горло, но ты прав. Со мной все равно не легче, чем сейчас.

– Я смотрел дела, которые ты раскрывала для полиции Сент-Луиса, Анита. Суровые штучки. Тебе сейчас сколько лет?

Я скривилась, но ответила:

– Двадцать шесть.

– И сколько времени ты помогаешь полиции?

– Года четыре.

– Бюро перебрасывает агентов с расследования серийных убийств не позже чем через два года, хотят они того или нет. Потом, после перерыва, могут вернуться, если хотят.

– Ты думаешь, мне нужен отдых?

– Каждый в конце концов перегорает, Анита, даже ты.

– Я вообще-то думала насчет отпуска, когда вернусь домой.

– Это хорошо, – кивнул он.

Я взглянула на него:

– У меня такой вид, будто мне нужен отдых?

– Я такое уже видал в глазах других агентов.

– Что видал? – спросила я.

– Будто у тебя глаза – чаша, и каждый виденный ужас добавляет еще одну каплю. У тебя в глазах полно того, что ты видела, что ты делала. Брось это занятие, пока в них есть еще место для чего-нибудь не кровавого.

– Чертовски поэтично для агента ФБР.

– Один мой друг держался до тех пор, пока инфаркт не заработал.

– Я вроде бы для этого слишком молода.

– Другой сунул ствол себе в рот.

Мы встретились взглядами.

– У меня не суицидальный характер.

– И в тюрьме тебя видеть я тоже не хочу.

Тут я вытаращила глаза:

– Стоп! Этого я уже не поняла.

– Госдепартамент подтвердил, что Отто Джеффрис работал на правительство и вышел в отставку, но у них нет доступа к его теперешнему личному делу. У меня есть друг в госдепе с допуском уровня два. Он тоже не мог получить доступ к делу Отто Джеффриса. Полное затемнение, а это значит, что он призрак того или иного рода. С призраками не водись, Анита. Если они тебя будут вербовать – говори «нет». Не пытайся выяснить, кто такой Отто на самом деле и какие за ним дела. Не любопытствуй, иначе тебя потом не найдут. Просто доработай с ним, оставь его в покое и иди своей дорогой.

– Ты говоришь так, будто знаешь по опыту, – сказала я.

Он покачал головой:

– Об этом я говорить не буду.

– Ты поднял тему, – возразила я.

– Я тебе сказал, надеюсь, достаточно, чтобы ты обратила внимание. Ты мне просто поверь. Держись от этих людей, на фиг, подальше.

Я кивнула:

– С этим все о’кей, Брэдли. Я сама не в восторге от… Отто. И он ненавидит женщин, так что не волнуйся. Вряд ли ему придет в голову меня вербовать.

– Ну и хорошо.

Он сунул пистолет обратно в ящик и задвинул в стол.

– И вообще, – сказала я, – что от меня могут хотеть эти совершенно секретные?

Он посмотрел на меня таким взглядом, который я не привыкла на себе ощущать. Этот взгляд говорил, насколько я наивна.

– Анита, ты же поднимаешь мертвых!

– Ну и что?

– Для одной этой способности я готов найти полдюжины применений.

– Например?

– Пленник помер на допросе – не важно. Поднимите его снова. Убили мирового лидера, нужно несколько дней на подготовку войск – подними его на несколько дней. Дай нам подавить панику или остановить революцию.

– Зомби не живые, Брэдли. За руководителя страны их не выдашь.

– Издали, на два-три дня? Даже не пытайся мне сказать, что это не в твоих силах.

– Я бы не стала этого делать.

– Даже ради спасения сотен жизней или возможности эвакуировать в безопасное место сотни американцев?

– Я… я не знаю.

– Каким бы благородным ни казалось дело вначале, Анита, оно может таким не получиться. И когда ты завязнешь так, что уже не будет видно дневного света, тебя попросят сделать то, чего ты не захотела бы.

Я снова обнимала себя за плечи, и это меня злило. Никто еще не предлагал мне работать на международном уровне. Олаф считал, что я гожусь только для одного, но это вовсе не работа на правительство. Однако теперь я задумалась, где же Эдуард мог его встретить. Эдуард не прозрачен, но не был ли он призраком?

Я посмотрела в донельзя серьезное лицо Брэдли.

– Я буду осторожной. – И тут у меня мелькнула мысль. – А к тебе кто-нибудь насчет меня обращался?

– Я думал было предложить тебе работу у нас. – Я приподняла брови. Он рассмеялся. – Ага, но, посмотрев твое досье, я понял, что ты слишком независима, слишком непредсказуема. И было решено, что в бюрократической структуре ты не приживешься.

– Это ты правильно понял, но я польщена, что ты обо мне подумал.

Он стал серьезен, и на его лице обозначились морщины, которые раньше не были заметны. Он стал выглядеть на сорок с чем-то, а обычно казался моложе.

– Твое досье запросили, Анита. И оно ушло куда-то вверх, не знаю, куда и к кому, но, значит, существуют правительственные задания для независимых исполнителей, если у них достаточно специальной квалификации.

Я разинула рот и наконец произнесла:

– Ты шутишь?

– Хотел бы я, чтобы это была шутка.

Эдуард говорил, что не привлек бы Олафа, если бы знал, что в деле буду работать я. Получалось так, что Олаф был приглашен, а не вызвался добровольцем, но я спрошу Эдуарда. Проверю.

– Спасибо, что сказал, Брэдли. Я в этом не очень разбираюсь, но понимаю, что ты рискуешь уже тем, что мне рассказал.

– Я должен был рассказать, Анита. Ты понимаешь, это же мы вытащили на свет твое досье. Это я пробивал для тебя приглашение к нам на работу. Я привлек к тебе чье-то внимание. И вот в этом я искренне раскаиваюсь.

– Все о’кей, Брэдли. Ты же не знал.

Он чуть покачал головой и улыбнулся печально:

– Должен был знать.

На это мне нечего было ответить. Брэдли вышел. Я подождала секунду-другую и последовала за ним. Но стряхнуть ощущение неловкости не получалось. Он хотел меня напугать, и он этого добился. «Большой Брат наблюдает» и паранойя. И еще он заставил меня задуматься, а не напросился ли Олаф сам или даже не предложили ли Эдуарду меня завербовать. Меня не удивило бы, если б оказалось, что Эдуард работает на правительство, пусть по совместительству. Он готов брать деньги у любого.

Все это казалось бы глупым, если бы я не видела лица Брэдли. Если бы он не сказал о моем досье. Выходит, будто у каждого есть досье. Может, так оно и есть. Но мое досье кто-то запросил. Я вдруг представила себе, как моя жизнь, мои преступления, все это, аккуратно отпечатанное, переходит с одного письменного стола на следующий, пока не оказывается… где? Или у кого?

• Предыдущая
• 73/142
• Следующая