Обсидиановая бабочка - Гамильтон Лорел Кей - Страница 97

• Предыдущая
• 97/142
• Следующая

Периферийным зрением я заметила, насколько плотно набит зал телами. Энергия висела в воздухе удушающе густо. Услышав шум справа, я сделала три вещи одновременно: выхватила левой рукой «файрстар», наставила его на бородатого и стрельнула глазами в сторону шума. Очень кстати пригодилась моя тренировка в стрельбе левой рукой. Тяжелый скользящий звук повторился из-за стойки. А стойка была в моем секторе зала – мне, так сказать, играть этот мяч. Толпа подалась, как дрожащий прилив, собирающийся нас поглотить. Многих мы могли бы перестрелять, но их тут больше сотни, и если они бросятся все сразу, нам конец.

Страх стянул мне узлом живот, запульсировал в горле. Онемение прошло, смытое приливом адреналина и мускусным запахом волков. В этом тесном и темном зале волков было больше, кроме тех двух, что стояли передо мной. Я их чуяла. Снова стянуло живот, но не от страха. Метки, связывающие меня с Ричардом, с его стаей, снова ожили. Они загорелись возрожденным из искорки пламенем, ожидающим пищи, чтобы расти. Только этого не хватало. Ладно, это потом. Отвлекаться нельзя.

Мужчина с хвостом волос стоял и улыбался. Он был красив грубоватой красотой, тюремной татуированной красотой. Даже в полумраке глаза его мерцали волчьим янтарем, нечеловеческие глаза. Я знала, кто передо мной. Это был их Ульфрик, Царь Волков. Он стоял отдельно, а остальные волки топтались в стороне, подальше от центра зала, и все равно его сила перекрывала их силу. Она заполняла свободное место в зале, висела в воздухе, наэлектризованная грядущим громом.

Мне даже пришлось проглотить слюну, чтобы заговорить.

– Привет тебе, Ульфрик клана Лос Лобос. Что стряслось?

Он запрокинул голову и захохотал – от души, но смех закончился воем, от которого у меня мурашки по спине поползли.

– Отличный эффект, – сказала я. – Но я пришла сюда официально, по делу о расследовании убийств. Ты наверняка о них слышал.

Он повернул ко мне пугающе светлые глаза.

– Слышал.

– Тогда ты знаешь, что предмет расследования – не твоя стая.

Он небрежно положил руку на Ники, который тут же заскулил, хотя я не думаю, что это было действительно больно.

– Ники – мой варгамор. Если полиция хочет говорить с ним, сначала она должна спросить у меня.

Он улыбнулся настолько, что стали заметны его человечьи зубы. Ульфрик не показывал клыков.

– Прошу прощения. Единственная другая известная нам стая, имеющая варгамора, не требовала сначала обращаться к Ульфрику. Приношу свои извинения за мой недосмотр.

Я не знала, что хочет делать Ульфрик, но надеялась, что он не станет медлить, поскольку долго простоять с пистолетом в каждой руке мне сейчас было бы невозможно. Я тренировалась в стрельбе с левой руки, но все равно она оставалась слабейшей из двух, а от укуса мышцы на ней уже начали мелко дрожать. Или я смогу скоро ее опустить, или она затрясется.

– Если бы ты была из полиции, я бы эти извинения принял. Полиции мы всегда рады помочь. – При этих словах в плотно набитом зале послышались смешки. – Но я здесь ни одного полицейского не вижу.

– Я – Анита Блейк. Я истребительница вампиров и…

– Я знаю, как тебя зовут, – оборвал он меня. – И знаю, кто ты такая.

Последние слова мне не понравились. Они меня насторожили.

– И кто же я?

– Ты – лупа клана Тронос Роке, и ты обратилась за помощью к моему клану, не оказав чести ни мне, ни моей лупе. Ты вошла в мои земли без разрешения. Ты обратилась прямо к моему варгамору, и ты не принесла нам дани.

С каждым словом росла его сила, будто стоишь в теплой воде по шею и знаешь, что, если она сейчас прибудет, ты утонешь.

Зато теперь я поняла правила. Я его оскорбила, и это оскорбление я должна смыть. Я решила попробовать рассудительные оправдания, хотя мало верила в их успех. И правая рука стала уставать. Черт, и левая тоже! Та хреновина за стойкой громоздко шевелилась, и это было слышно. Судя по звуку, она побольше вервольфа.

– Я прилетела сюда по делу полиции. Я появилась в твоих землях не как лупа клана Тронос Роке. Я прибыла в качестве Аниты Блейк, истребительницы, и только.

– Но ты обратилась к моему варгамору.

Он шлепнул Ники по ляжке, и это, кажется, было больно, потому что Ники зажмурился и задергался, стараясь подавить вопль.

– Я только после разговора узнала, что Ники – твой варгамор. Мне никто не говорил, что в этом баре – твое логово. Ты Ульфрик, ты умеешь чуять ложь. И ты знаешь, что я говорю правду.

Он слегка кивнул:

– Ты говоришь правду. – Он посмотрел на карлика на стойке и потрепал его, как треплют по холке собаку, хотя обычно собака не вздрагивает и не пытается отодвинуться. – Но он знал, что он мой варгамор. Ники знал, что ты лупа другого клана. Это было одно время животрепещущей темой – человеческая лупа.

– Лупой часто называют подругу Ульфрика, – сказала я.

Он повернул ко мне взгляд золотистых глаз, и золото казалось ярче в обрамлении черных бровей.

– Ники согласился тебе помочь, но и после этого он не посоветовался со мной и даже не поставил меня в известность. – Он низко зарычал, и мурашки у меня на спине снова встрепенулись. – Я Ульфрик. Я здесь вожак!

Он залепил Ники пощечину, и из носа карлика потекла свежая кровь.

Мне очень хотелось остановить избиение – просто из принципа, но не настолько хотелось, чтобы за это умирать. Так что я стояла и смотрела, как течет кровь у Ники Бако. Мне это не нравилось, но я это допустила. Левую руку начинала сводить судорога. Либо надо было открывать огонь, либо убирать оружие. С вытянутыми так долго руками спина и грудь уже начинали болеть.

– Анита, – сказал Эдуард, и по интонации все было ясно. Он говорил, чтобы я поторопилась.

– Послушай, Ульфрик, я не хочу лезть в разборки чужой стаи. Я только пытаюсь сделать свою работу. Спасти от смерти ни в чем не повинных людей.

– Люди – штука забавная, – сказал он. – Секс и еда прямо в машине. Но человечиху не делают королевой!

Голос его взлетел на последнем слове. Вой толпы эхом ему ответил. Толпа шагнула еще ближе.

– Анита, – повторил Эдуард, и на этот раз в его голосе было предупреждение.

– Я над этим работаю, Эдуард.

– Работай быстрее.

– Ульфрик, ты расист, – заявила я.

– Что? – вытаращился он на меня.

– Я – человек, так что меня можно трахать, можно убивать, но нельзя признать равной себе? Ты расист и волчий шовинист.

– Ты приезжаешь на мою территорию, просишь помощи у моей стаи, не приносишь дани ни мне, ни моей лупе и еще обзываешься?

То ли он подал какой-то экстрасенсорный сигнал, то ли достаточно было его злости, но двое гигантских волков встали и двинулись, крадучись.

Левая рука у меня уже заметно тряслась. Тварь за баром бушевала и, судя по звуку, была здоровенной и свирепой. Левая совсем отказывала, а мне нужны были обе.

– Ты умрешь первым, Ульфрик, – сказала я.

– Чего? – Он вроде засмеялся при этом вопросе.

– Если они на нас кинутся, я тебя застрелю. Что бы после этого ни случилось, ты будешь мертв. И лучше останови своих волков-переростков там, где они сейчас.

– У тебя так трясется рука, что ты вряд ли кого убьешь.

Тут пришел мой черед смеяться.

– Ты думаешь, у меня рука дрожит, потому что меня совесть мучает при мысли тебя пристрелить? Мальчик, ты не на такую напал. Посмотри на мою правую, Ульфрик, – она не дрожит. У меня ходячий труп выкусил кусок левой руки пару дней назад, и она еще плохо работает, но можешь мне поверить – я куда целюсь, туда и попадаю. – Обычно в этом месте я гляжу жертве в глаза в упор, давая знать, что не блефую, но сейчас мне приходилось делить внимание между Ульфриком, его свитой и стойкой бара. – Сколько своих волков готов ты принести в жертву своей уязвленной гордости?

Он смотрел на меня очень пристально, и за хвастовством и гордыней виден был ум. Там, внутри, был кто-то, с кем можно договариваться. Иначе нам бы всем предстояло погибнуть. Не из-за дела, которым мы были заняты, а потому что когда-то я была подругой Ричарда. Глупо умирать из-за такого.

• Предыдущая
• 97/142
• Следующая