Белая ворона - Айронс Моника - Страница 15

• Предыдущая
• 15/30
• Следующая

Внезапно она пожалела, что не познакомилась с Феличе, когда он еще был беззаботным парнем.

В эту минуту заиграли музыканты, и Феличе огляделся по сторонам.

— Если не ошибаюсь, здесь танцуют?

— Да, вон там, на корме, — сказала Анабелла Феличе повел невесту в круг движущихся нар. Антонио пригласил Синти, и та согласилась. Однако парень танцевал плохо, поэтому вскоре они вернулись за столик.

Беседуя с Антонио о всякой всячине, Синти избегала смотреть в ту сторону, где Анабелла танцевала и объятиях Феличе.

Вернувшись, жених и невеста застали Синти и Антонио за политической дискуссией. Синти оценивала потенциальные возможности Сардинии, в том числе и экономические.

— Вам здесь следует уделить особое внимание развитию туризма, и тогда остров будет процветающим.

Антонио кивнул и принялся излагать свою точку зрения. Оба были настолько погружены в беседу, что Феличе пришлось вежливо кашлянуть. Только тогда Синти и Антонио заметили прибытие другой пары.

— Синти! — с ужасом воскликнула Анабелла. — Как ты можешь говорить о таких скучных вещах?

— Я не нахожу их скучными, и ты не должна. Это твой край, поэтому все, что здесь происходит, касается тебя самым непосредственным образом.

Анабелла изумленно покачала головой.

— Ты говоришь, как школьная учительница!

— Именно, — согласился Феличе. — Но, когда льется вино и звучит музыка, подобные разговоры просто преступны. — Он протянул руку. — Идем! Танец поможет тебе выбросить из головы весь этот вздор.

К ужасу Синти, зазвучал вальс, предполагающий наиболее тесное сближение партнеров. Стиснув зубы, она дала себе слово не реагировать на близость Феличе. Один танец как-нибудь можно выдержать.

Полная решимости, Синти перенесла боевые действия в лагерь противника.

— Ты считаешь это ужасным, верно? — с вызовом произнесла она. — Женщина толкует об экономике! В то время как она должна помалкивать и знать свое место.

— По-твоему, я так думаю? — мягко произнес Феличе.

— Разумеется!

Он с улыбкой покачал головой.

— Ты храбро сражаешься, Синти, но твоя техника хромает. Никогда не пытайся вложить какие-то слова в уста оппонента. Тем самым ты просто отдаешься в его власть, а ведь именно это ему и нужно.

— Я не считаю, что нахожусь в твоей власти.

— Но тебе известно, что мне хочется тобою завладеть, верно?

Синти гордо тряхнула головой.

— Ты будешь ждать этого до гробовой доски.

Феличе искренне рассмеялся.

— Браво!

— В любом случае, не я вкладывала слова в твои уста, — заметила Синти. — Мне известно твое мнение, потому что ты заявил следующее: «Я делюсь мыслями с мужчинами, а не с женщинами».

— Туше! Я и забыл об этом. А сейчас я, конечно, должен прибавить, что дама не должна затрагивать серьезные темы, что ее тело важнее ума, а ее место — в моей постели. Причем она должна всячески ублажать меня и позволять делать с собой все, чего я только пожелаю.

Синти бросило в жар от столь откровенных высказываний, однако она знала, что Феличе достаточно умен, чтобы ввести ее в состояние чувственного трепета при помощи одних только слов.

— Таков в общих чертах перечень суждений, которые ты приписываешь мне, верно? — продолжил Феличе. — Прости, но я не соответствую этому образу.

— Что?!

— На меня произвело впечатление то, что ты говорила Антонио. Дельно, четко и ясно. Видно, что ты разбираешься и подобных вопросах. В наших краях есть над, чем поработать, и я этим занимаюсь. Кстати, меня поддерживают лишь немногие. Ты многое изучила, живя на Сардинии. Твой муж часом не политиком был?

— Нет. Зато тесть оказался прирожденным нытиком. Он мог часами жаловаться на неразумные действия властей, как национальных, так и местных.

Вальс закончился, но музыканты без перерыва заиграли танго. Феличе повел Синти в новом ритме. Им было хорошо, и они улыбались.

— Ты превосходно танцуешь, — сказал он. — Я с самого начала был уверен в этом.

Умные женщины ничего не отвечают на подобные комплименты. Тем более, когда в глазах мужчины застыло столь опасное выражение. Таким же было и исходящее от его тела тепло. Синти явственно ощущала этот чувственный жар.

— Думаю, нам пора вернуться за столик.

— Сначала еще один вальс.

Нет, больше нельзя находиться в объятиях Феличе. Хотя бы потому, что ей очень этого хочется. Нет, пора убираться от него подальше. Нужно быть сильной.

— Синти, — тихо произнес Феличе.

— Прекрати.

— Это ты прекрати. Будь сильной за нас обоих.

— Да, — сказала она. — Да.

Однако на самом деле Синти уже плохо соображала, что говорит.

Вдруг среди посетителей ресторана раздались крики:

— Вон они! Вон они!

Все прекратили спои занятия и бросились к обращенному к берегу борту шхуны. Виконт и Синти оказались увлеченными общим потоком. Анабелла пробилась к ним сквозь толпу.

— Что это такое? — спросила Синти.

— Праздник Нептуна! — весело пояснила девчонка, — Народ наряжается, кто, во что горазд и устраивает факельное шествие вдоль берега. Смотри, вон русалки пляшут, а вон тот толстый с бородой и трезубцем — сам морской владыка!

Прогуливающаяся по набережной публика тоже столпилась у парапета, наблюдая за движущейся по песку карнавальной процессией. Даже автомобили останавливались, и из них выходили пассажиры. Всех вдруг охватило безудержное веселье. Общий шум и гам прорезали пронзительные звуки рожков, слышалосьмелодичное треньканье мандолины. Несколько наряженных дельфинами парней приветственно размахивали оливковыми ветками, очевидно, используя их вместо более подходящих случаю водорослей. Пламя факелов выхватывало из мрака смеющиеся лица, блестящие глаза, загорелые плечи.

Медленно прошествовав мимо шхуны, процессия удалилась в направлении центрального городского пляжа.

Весело переговариваясь, посетители ресторана стали возвращаться к столикам. Синти вздохнула, чувствуя, как сильно бьется сердце. Феличе сказал, что она должна быть сильной за них обоих… Верно, Она может испытать с ним несколько ярчайших мгновений жизни, но потом все окажется, как с этим праздничным факельным шествием — красивое, веселое, завораживающее, оно было мимолетно и удалилось во тьму, оставив после себя лишь воспоминание.

Хорошо, что скоро все кончится. Мария возвращается, Феличе и Анабелла поженятся, а Синти сможет вернуться к своей размеренной, американской жизни и обо всем забыть.

По мере приближения свадьбы настроение Анабеллы стало еще более неровным. Мрачное спокойствие, почти безразличие сменялось бурными рыданиями. Она затеяла с Феличе яростный спор по поводу свадебного путешествия. Ей хотелось отправиться в Лос-Анджелес, где, по ее представлениям, известные киноактеры толпами ходят по улицам.

Феличе же, предпочитал спокойно проехаться по принадлежащим ему владениям, знакомя молодую жену со своими людьми и с новыми обязанностями. Узнав о намерениях Феличе, Анабелла в отчаянии заломила руки и так горячо убеждала его отказаться от них, что, в конце концов, он разглядел в ее словах здравый смысл и сдался.

В разгар словопрений прибыла Мария. Ей предстояло провести неделю в больнице, после чего она должна была поселиться в доме виконта под присмотром двух специально нанятых для этой цели медсестер.

Вскоре Синти заметила, что в преддверии брака Анабелла начала заглядывать в домашнюю часовню, хотя непонятно было, делает она это по собственному почину или по желанию жениха. Анабелла украшала небольшое помещение свежими цветами, вытирала пыль — словом, делала все, что положено.

Однажды Синти присоединилась к ней. В часовне находилась статуя Девы Марии, а рядом находились установленные еще в минувшее рождество ясли, в которых лежала раскрашенная деревянная фигурка младенца.

Пока Анабелла меняла воду в вазах, Синти не удержалась и вынула фигурку. У спящего младенца было спокойное, безмятежное лицо. По телу Синти пробежал трепет. Когда-то на ее руках лежало другое дитя. Малыш тоже спал… но ему не суждено было проснуться.

• Предыдущая
• 15/30
• Следующая