Прикосновение полуночи - Гамильтон Лорел Кей - Страница 48

• Предыдущая
• 48/90
• Следующая

– Да.

– Дура, – прокомментировала Хафвин за моей спиной.

– Что еще говорилось в пророчестве? – спросил Айслинг.

– Что когда некто от плоти и крови воссядет на трон, Кел умрет.

– Как он понял слова «от плоти и крови»?

– Смертный.

– Наверное, вы по потолку забегали, когда оказалось, что принцесса владеет руками плоти и крови.

– Да, – просто сказала Меланжель.

– Есть еще что-нибудь, что нам следует знать о действиях Кела? – спросил Айслинг, и я мысленно похвалила его скрупулезность.

Она согнулась как от боли. Готорн отступил, не решаясь к ней прикоснуться. Его магия не была подобна магии Меланжель или Айслинга, так что, возможно, эта женщина представляла для него опасность. Как бы то ни было, веревка упала с ее рук, а Готорн этого не заметил, потому что смотрел в сторону. Айслинг потянулся за мечом, но он стоял на коленях в неудобной позе. Она вскинула руки к лицу и выцарапала себе глаза – мы смогли только ошеломленно смотреть. У нее по лицу потекли кровь и прозрачная жидкость.

– Теперь вы меня не заставите выдавать тайны! – заявила она злобно, обычным своим голосом.

Айслинг вдвинул в ножны наполовину вытащенный меч.

– Меланжель, ты не перестанешь меня видеть. Я тебя предупреждал.

Не могу сказать, слезы текли у нее по щекам или остатки ее глаз.

– Зрелище твоего сияющего лица будет последним, что мне довелось видеть. Я тебя за это ненавижу, но сожалеть не могу.

– Ох, Меланжель, – сказал он и коснулся ее щеки.

Она легла окровавленной, мокрой щекой ему на ладонь, как это делают любовники. Она позволила ему ласкать свое лицо – всего мгновение – и выпрямилась опять.

– Ведите меня к королеве, в темницу, куда угодно – только уведите от него.

Готорн поднял ее на ноги и заново связал ей руки, тщательно проверив узлы.

– Что с ней делать, принцесса?

– Я имею право требовать суда королевы, – заявил Киеран.

– Ты – да, но не она. Если бы Кел был на свободе, ее следовало бы отвести к нему, но сейчас… – Я покачала головой и отвернулась от изуродованного лица. – Холод… – Я уткнулась лбом в его грудь. – Я не знаю, что с ней делать.

– Отправь ее в темницу. Скажи Иезекиилю не трогать ее до дальнейших твоих распоряжений.

– А с Канной?

– То же самое.

– Лорды?

– Посмотрим, что с ними сделает королева.

Холод распределил поручения между стражами. Догмэлу он послал с лордами. Толкая в спину Киерана, она сказала мне:

– Я не любительница женщин.

Реплика была настолько не к месту, что я смогла лишь пробормотать:

– Я тоже.

– Но Хафвин…

Тут до меня дошло, что, пока мы пытались найти разгадку покушений на Галена и выясняли подробности заговора Кела, она была озабочена своей добродетелью. Она хотела уйти от Кела, но не настолько, чтобы лечь с женщиной. Чтобы избавиться от Кела, я переспала бы даже с существом, вообще не похожим на человека. Я умею выбирать из двух зол меньшее. Глядя на Догмэлу, я не знала, смеяться мне или плакать. Перед моими глазами все еще стояло изуродованное лицо Меланжель. Наверное, оно мне будет сниться в кошмарах.

– Я пересплю с Хафвин и с кем угодно, кто пожелает присоединиться ко мне, но не потому, что я люблю женщин, а потому, что я никого не хочу оставлять на милость Кела, если в моих силах их спасти. А теперь уведи Киерана к королеве и доложи ей о его преступлениях честно и точно.

Она ушла, и другие ушли вслед за ней, двое стражей несли все еще бессознательного лорда Инниса. За ним тянулась кровавая дорожка.

Айслинг опять накинул на голову золотистую вуаль. Порез у него на животе почти затянулся.

– Использование силы пошло тебе на пользу, – отметила я, все еще прячась на груди Холода.

– Мне пошло на пользу, что я переиграл Меланжель в ее собственную игру. А когда-то она была почти равна мне силой.

– Она потеряла большую часть себя, – сказал Холод.

– Ее звали Сладким Ядом…

Я хотела спросить, расстроен ли он поступком Меланжель. Волновало ли его, что женщина предпочла вырвать себе глаза, только бы не глядеть ему в лицо? Но я ничего не спросила. Это я просила его применить свою силу. Ответственность лежала на мне. То, что я не предвидела последствий, меня не оправдывало. Нельзя использовать неизвестную тебе магию – именно потому, что в результате случается вот такое дерьмо. Я уткнулась лицом в грудь Холода, чтобы не смотреть на Айслинга, даже в вуали.

Айслинг засмеялся глубоким, красивым мужским смехом.

– А меня звали Прекрасным Ужасом.

По голосу было слышно, что он доволен собой.

Я хотела сказать, что не думала, что все так выйдет, но промолчала. Все равно это не оправдание.

Майор Уолтерс, полиция, криминалисты и медэксперт доктор Поласки обрушили на меня поток жалоб и упреков. Ноутбук не работает. Сотовые телефоны не работают. Никакое оборудование на батарейках не работает, даже сами батарейки не работают! И я ли это кричала недавно и почему я звала Галена?

Гламор позволяет скрыть множество грехов; у нас с Галеном у обоих хватило умения скрывать кровь. Пока никто не вздумает хлопнуть кого-нибудь из нас по плечу и не обнаружит мокрую и липкую от крови одежду – мы в безопасности.

– Мы не знаем, что происходит здесь, в холме, с современной техникой. Мне очень жаль, что она не работает, – сказала я. Я бы очень хотела, чтобы они перестали орать все одновременно, но грубить им не стоило. Копы не любят, когда у них ни черта не выходит, особенно если только что на них взъелись из-за вас все местные фэбээровцы. Не важно, что Уолтерсу понравилось, как я скормила Маркесу его собственную шляпу: все равно из-за этого жизнь полицейского могла сильно усложниться.

– Внутри ситхена встречаются довольно жуткие твари. Одна из них чуть не напала на Галена. Я перепугалась, только и всего. – Я отвернулась, надеясь избавиться от Уолтерса и его вопросов. Мне сейчас было не до словесных игр. Лицо Меланжель то и дело всплывало передо мной. Заверения Холода, что глаза у нее восстановятся, если только она будет находиться в пределах волшебной страны, но не в Зале Смертности, были слабым утешением – если она так и останется одержима безнадежной страстью к Айслингу. Мы в чем-то обездолим Меланжель, если она не сможет излечиться от этой любви.

Уолтерс схватил меня за руку. Я этого не ожидала.

– Принцесса Мередит, что вы… – Его голос затих, потому что рука, за которую он схватился, была вся в крови. Я чуть не упала, с такой силой он меня дернул, и моей концентрации не хватило. Холод тут же двинулся мне на выручку, но гламор на миг ослаб. Уолтерс успел заметить, что я скрываю.

Он бросил быстрый взгляд на остальных копов, но все были уже заняты своей работой, пытаясь собрать улики без всяких своих электронных помощников. Руку мою он не выпустил.

– Нам надо поговорить, – сказал он на удивление спокойно.

– Наедине, – уточнила я.

Он кивнул.

– Отпустите руку принцессы, – велел Холод.

– Все в порядке, Холод.

Я прошла за угол и еще немного по коридору. Там, где мы с Мистралем занимались любовью, серый камень сменился сияюще-белым мрамором с золотыми и серебряными прожилками. Как будто мы изменили что-то в самой природе ситхена. Королева этому не обрадуется, но пока думать об этом не стоит: проблемы надо решать по одной.

Когда вокруг нас остались только мои стражи, Уолтерс сказал:

– Покажите мне то, что я чувствую, принцесса, потому что вижу я другое.

Надо ли было мне попытаться обмануть его? Может быть, но я устала от игр. Мы так и не знали, куда исчез Аматеон. Чаша тоже пропала, и кто знает, где и когда она теперь объявится? Единственная причина, по которой Холод оказался рядом со мной, когда я внезапно материализовалась в совершенно другом коридоре, – это что он схватил меня за руку, когда я начала таять на глазах. Не его реакция – и я бы очутилась в гуще битвы одна, без всякой защиты.

• Предыдущая
• 48/90
• Следующая