Прочь от реальности: Исследования по философии текста - Руднев Вадим - Страница 45

Дуэльный пистолет. Но темы дуэли нет разве что у Гоголя. «Евгений Онегин», «Выстрел», «Капитанская дочка», «Герой нашего времени», «Отцы и дети», «Война и мир», «Поединок», наконец «Дуэль».

Образ Тиггера создает представление о человеке хвастливом, жизнерадостном и слегка инфантильном.

Лист. Виртуозная игра, но не слишком глубокая, связан с Россией, под старость ушел в монастырь.

Фаэтон – легкая езда, но не ТУ-134 и не БМВ. Так, погулять по окрестностям.

Орел – с этим городом связана судьба по меньшей мере трех русских писателей: Тургенева, Лескова, Леонида Андреева.

«Капитанская дочка». Старомодное благородство Гринева и изысканное предательство Швабрина, преданность Маши, эталонная простота пушкинского стиля («Мужицкий бунт – начало русской прозы»).

Бутрос Гали – весьма и весьма благородно, но практически, увы, бесполезно.

Коньяк – тут и французское, и благородное, и несколько старомодное.

Треугольник – простая фигура, проще некуда, а углы могут быть острые, прямые и тупые.

Ответ: ИВАН СЕРГЕЕВИЧ ТУРГЕНЕВ.

На прощанье загадываем еще одного русского писателя. Вопросы те же.

1. Дерево – КЛЕН: осенний, сложный, крупный.

2. Музыкальный жанр – СИМФОНИЯ: большой, сложный, глубокий, трагический.

3. Животное – ОЛЕНЬ: благородный, стройный, жертвенный.

4. Птица – ЧАЙКА: Чехов, жертва, литературный.

5. Город – МОСКВА: русский, большой, сложный, неупорядоченный.

6. Цвет – СИНЕ-ЧЕРНЫЙ: сложный, мрачный, благородный, трагический.

7. Кушанье – ОМЛЕТ: жареный, желтый, сложный, горячий.

8. Язык – РУССКИЙ: родной, сложный, универсальный, литературный.

9. Оружие – ЯД: быстродействующий, литературный, коварный. Шекспир.

10. Философ – СКОВОРОДА: провинциальный, украинский, сложный, трагический.

11. Персонаж «Трех мушкетеров» – АТОС: благородный, мрачный, сложный, трагический.

12. Персонаж «Винни-Пуха» – И-Ё: трудный характер, подавленный, одинокий, мрачный, остроумный.

13. Композитор – БЕРЛИОЗ: романтический, новатор, фантастический, «Мастер и Маргарита».

14. Средство передвижения – АВТОМОБИЛЬ: быстрый, техника XX века, металлический, «Золотой теленок».

15. Город – ТВЕРЬ: провинция, Волга, Калинин, советский, трагический.

16. Произведение Пушкина – «ПИКОВАЯ ДАМА»: сложный, трагический, страсть, смерть, числовая символика.

17. Политический деятель – СОБЧАК: благородный, мрачный, демократические идеалы, провинция.

18. Спиртной напиток – КОНЬЯК: благородный, крепкий, виноградный.

19. Месяц в году – МАЙ: трагический (народная этимология), новый, советский, красный.

20. Геометрическая фигура – ОКТАЭДР: сложный, многосторонний, крупный.

Этого русского писателя я предлагаю читателю отгадать самостоятельно.

Идея соотнесения психоанализа и генеративной грамматики на первый взгляд может показаться странной. Тем не менее именно сопоставление базовых категорий психоанализа и генеративной грамматики наталкивает на достаточно глубокие параллели между техникой анализа сознания, разработанной Фрейдом, и техникой филологического анализа текста в самом широком смысле.

Цель генеративной процедуры – перейти от поверхностной структуры к глубинной путем анализа трансформаций [Хомский 1972]. Цель психоанализа – выйти от сознательного к бессознательному при помощи анализа механизмов защиты.

Глубинная структура, таким образом, представляется чем-то, функционально схожим с бессознательным.

Трансформации в генеративной грамматике и соответствующие им «приемы выразительности» в генеративной поэтике напоминают «механизмы защиты» бессознательного в психоанализе.

В генеративной грамматике это такие трансформации, как пассивная, негативная, вопросительная, номинативная. Например:

активная конструкция – Мальчик ест мороженое

пассивная конструкция – Мороженое съедается мальчиком

негативная конструкция – Мальчик не ест мороженого

вопросительная конструкция – Ест ли мальчик мороженое?

номинативная конструкция – Мороженое, съедаемое мальчиком

Глубинная структура, выявляемая путем этих трансформаций, – актант-субъект (мальчик), актант-объект (мороженое) и нетранзитивное отношение поедания, устанавливаемое между ними, – сообщает нечто более общее и в определенном смысле сокровенное, маскируемое поверхностными структурами: не вопрос, не утверждение, не отрицание, не констатация, не инверсия актантов, даже не язык вовсе – некое абстрактное надъязыковое бессознательное. Мысль в чистом виде. Мысль о мальчике и съедании им мороженого. Мысль, не замаскированная, не перелицованная речью, если воспользоваться афоризмом из «Трактата» Витгенштейна. В генеративной поэтике лингвистическим трансформациям соответствуют приемы выразительности – контраст, совмещение, сгущение, затемнение, конкретизация, варьирование, увеличение, обобщение. В статье «Инварианты Пушкина» А. К. Жолковский так формулирует основной потаенный смысл, «тему» (соответствующую языковой глубинной структуре) всего творчества Пушкина:

«…объективный интерес к действительности, осмысляемый как поле взаимодействия амбивалентно оцениваемых начал „изменчивость, неупорядоченность“ и „неизменность, упорядоченность“ (сокращенно „амбивалентное противопоставление изменчивость/неизменность“ или просто „изменчивость/неизменность“)».

В дальнейшем эта абстрактная тема подвергается в творчестве Пушкина конкретизации и варьированию. Например:

«…в физической зоне „изменчивость/неизменность“ предстает в виде противопоставлений „движение/покой“; „хаотичность/упорядоченность“; „прочность/разрушение“; „газообразность, жидкость, мягкость/твердость“; „легкость/тяжесть“; „жар/холод“; „свет/тьма“ и нек. др.; в биологической – „жизнь/смерть“; „здоровье/болезнь“; в психологической – „страсть/бесстрастие“; „неумеренность/мера“; „вдохновение/отсутствие вдохновения“; „авторское желание славы и отклика/равнодушие к чужому мнению“; в социальной – „свобода/неволя“». «Далее, мотивы, разделяемые в теории, в реальных текстах выступают в многообразных СОВМЕЩЕНИЯХ. Например, в отрывке:

мотивы „неподвижность“, „движение“, „разрушение“ (физическая зона) служат в то же время и воплощением мотивов „бесстрастие“, „неволя“, „свобода“, „страсть“ (психологическая и социальная зона)» [Жолковский 1979: 7-8].

В психоанализе бессознательное защищает себя от «агрессии» аналитика при помощи механизмов защиты: сопротивление (Widerstand), вытеснение (Verdrangung), замещение (Ersatzbildung), повторение (Wiederholung), сгущение (Verdichtung) отрицание (Verneinung), перенос (Ubertragung).

Лакан в работе «Ниспровержение субъекта и диалектика желания в бессознательном у Фрейда» подчеркивал сходство механизмов защиты с поэтическими тропами, понимаемыми им в широком якобсоновском смысле как макрориторические элементы: «…механизмы, описанные Фрейдом как механизмы „первичного процесса“, т. е. механизмы, определяющие режим деятельности бессознательного, в точности соответствуют функциям, которые эта научная школа считает определяющими для двух наиболее ярких аспектов деятельности языка – метафоры и метонимии, т. е. эффектам замещения и комбинации означающих…» [Лакан 1997: 154]. Пример из статьи Фрейда «Из истории одного детского невроза» (Человек-Волк). Герою снятся волки на дереве. После этого он начинает бояться волков. Волк олицетворяет отца, как показывает Фрейд (то есть произошло замещение). Боязнь волка-отца связана с вытеснением увиденной, возможно, героем в младенчестве сцены коитуса родителей в положении сзади. По предположению Фрейда, на самом деле мальчик видел сцену совокупления животных, а потом произвел перенос ее на совокупление родителей, которого он, возможно, в действительности и не видел, но лишь хотел увидеть.