Соблазненные луной - Гамильтон Лорел Кей - Страница 25
- Предыдущая
- 25/91
- Следующая
– Были и другие котлы, – напомнил Рис.
Дойл соизволил повернуть голову и взглянуть на него. Я позу не изменила.
– Не настоящие, – буркнул Дойл.
– Вполне настоящие, только они не были подарком от богов. Кое-кто из нас мог создавать такие предметы.
– У них не было тех способностей, что у великих котлов, – возразил Дойл.
– Зато они не испарились, когда боги лишили нас своих милостей.
Дойл развернулся, и мне пришлось отпустить его. Он метнулся к Рису:
– Боги не лишали нас своих милостей! Это мы отказались от возможности говорить с ними. Мы отказались от них, не они – от нас.
Рис примирительно поднял руки.
– Я не хочу об этом спорить, Дойл. Вековая давность не делает спор интересней. Просто решим, что здесь мы расходимся во мнениях. Все, что мы знаем наверняка, – это что великие реликвии когда-то начали пропадать. Предметы, созданные фейри собственноручно, остались при нас.
– До второго ограничительного заклятия, – уточнил Холод. После дневных событий это была самая длинная фраза, которую я от него услышала. Я пыталась заговорить с ним при встрече, но он оборвал меня довольно грубо и с тех пор избегал. Я едва не умерла, а дулся он. Очень на него похоже.
– Да, – как обычно тихо сказал Никка. – После этого созданные нами амулеты начали ломаться и разрушаться или просто перестали действовать. Заклятие словно выпило из них силу.
Я вечно забывала, что Никке несколько столетий от роду, пока он не говорил что-нибудь вроде этого.
– Не уверен, что все согласились бы на второе ограничительное заклятие, если б знали, что случится с нашими жезлами и посохами. – Никка качнул головой, каштановые волосы блеснули на свету. – Я бы не согласился.
– Многие не согласились бы, – подтвердил Дойл.
– Если так, – поинтересовалась я, – то как же вы все согласились на заклятие, создавшее Безымянное? Оно ведь было третьим, и вы знали, чего ожидать. Вы знали, как много вы потеряете.
– Думаешь, выбор был большой? – хмыкнул Рис. – Или отказ от еще одной части силы, или изгнание в никуда.
– Мы могли бы остаться в Европе, – заметил Холод.
– Но как? – возразил Дойл. – Уйти из полых холмов, понакупать домов и жить среди людей? Скрещиваться с людьми... – Он взглянул на меня и добавил: – Я не хотел нанести оскорбление принцессе, но небольшая примесь другой крови – это одно дело, а вынужденные браки с людьми – совсем другое. Оставшимся в Европе пришлось дать письменное обязательство отказаться от своих обычаев. – Дойл широко развел руки. – Без обычаев и веры народ не существует.
– Потому от нас этого и потребовали, – сказал Рис. – Способ уничтожить нас и избежать обвинений в геноциде.
– У людей силенок не хватило бы нас всех перебить, – заявил Холод.
– Верно, – согласился Рис. – Но им хватило сил усадить нас за стол переговоров и заставить подписать договор, который большинство фейри всех видов сочли несправедливым.
– Факты я и раньше знала, – сказала я. – Но я впервые слышу, чтобы вы так эмоционально говорили об изгнании.
– Мы покинули Европу, чтобы спасти хоть часть волшебной страны, – сказал Дойл. – И вот на столе стоит этот кубок, и все начнется опять.
– Что начнется? – не поняла я.
– Богиня принесет нам свои дары, и Консорт принесет нам свои дары, а потом в один прекрасный день они исчезнут. Как нам верить, что данный нам дар не покинет нас в час нужды? – На темном лице боролись боль, гнев, отчаяние и надежда.
– Похоже, ты сам себе выдумываешь заботы, – сказала я. – Думаю, нам надо выяснить, обладает ли кубок теми же способностями, что и раньше, прежде чем волноваться, что будет, когда он снова исчезнет.
Рис покачал головой:
– Чаша по заказу не работает. Она кормила нас, когда это было необходимо. Она исцеляла тех, кто в исцелении нуждался. Священные реликвии – не предмет развлечения. Они выполняют свою роль, только когда в них есть нужда.
– Это предмет веры, – добавил Никка. – Нужно верить, что чаша поможет нам, когда это будет необходимо. – Голос его звучал довольно уныло.
– Вера! – произнес Рис голосом, настолько перенасыщенным эмоциями, что он звучал много ниже нормального. Слишком много в нем было не сказанного вслух. – Веру я бросил много лет назад, Никка. Не уверен, что смогу снова ее обрести.
– Наверное, все мы считали себя истинными богами, – сказал Дойл, – равными любым другим. Первое заклятие показало нам, как мы ошибались. – Он шагнул к столу и, казалось, готов был взять чашу в руки, но не взял. – Тогда мы поняли, что играть бога и быть богом – вещи разные.
Он качнул головой:
– Не тот урок, который я хотел бы получить дважды.
– Как и я, – откликнулся Рис.
– Я никогда не был сильнее, чем сейчас, – сказал Холод. – Для меня урок был другим. – По тону было не похоже, чтобы его урок понравился ему больше, чем остальным.
Мой отец позаботился, чтобы я узнала все факты нашей истории, но он никогда не сожалел вслух, никогда не выказывал той боли, какую я видела сейчас. Умом я понимала, что сидхе очень много потеряли, но прочувствовать, осознать – все же не могла. Может, я и сейчас не осознавала масштаб потерь, но я пыталась. Да поможет мне Богиня, я на самом деле пыталась.
– Разве не дети Дану потребовали, чтобы гоблины не были богами для людей? – спросил Китто. – Не это ли было вашим условием при первом нашем мирном договоре? Чем это отличается от того, что потребовали люди от всех нас?
Рис повернулся к гоблину:
– Как ты смеешь сравнивать... – Он умолк посреди фразы и качнул головой. Потом потер рукой лицо, как от усталости. – Китто прав, – сказал он.
На всех лицах отразилось изумление, даже на лице Дойла.
– Ты только что согласился с Китто? – выразил общее удивление Никка.
Рис кивнул:
– Он прав. Когда мы впервые пришли на земли гоблинов, мы были так же надменны и так же нацелены сломить их власть, как люди в последнюю войну – по отношению к нам.
– Не уверена, что со стороны людей присутствовала надменность, – поправила я. – Скорее страх, что следующая война с нами опустошит Европу.
– И все же наглость с их стороны – думать, что они могут диктовать правила поведения цивилизации, которая существовала за тысячи лет до того, как их предки покинули пещеры, – бросил Рис.
Возразить на это было нечего, так что я и не пыталась.
– С этим не спорю, – сказала я.
Рис ухмыльнулся:
– Ты не станешь возражать?
Я пожала плечами.
– С чего бы? Ты прав.
– Знаешь, у тебя ужасно демократичный стиль мышления для наследницы трона.
– Я десять лет росла среди демократичных американцев. Думаю, это научило меня определенной скромности. – Я улыбнулась Рису, никак не смогла удержаться. Рис временами на меня так действовал.
– Очень не люблю прерывать чей-то флирт, – сказал Гален, – но что же мы будем делать с этим котлом... кубком... как он там называется?
В политике Гален абсолютно безнадежен, но в практичности ему не откажешь.
– А что мы должны делать? – спросила я.
– Ну... – протянул он, и усмешка в его глазах померкла. – Мы о нем расскажем?
Все вдруг посерьезнели еще больше.
– Верное замечание, – сказал Дойл. – Нам нужно решить, будем ли говорить об этом кому-то и если да, то кому.
– Ты что, вздумал утаить информацию от королевы? – удивился Холод.
– Не утаить, только придержать. – Дойл сделал жест в сторону Китто. – За эти сутки чего только не случилось! Китто приобрел руку власти. Такую, какой не видели у нас со времен второго заклятия.
– Кстати, – поинтересовалась я. – А как его рука власти называется? Мои, скажем, – это рука плоти и рука крови, а как назвать эти фокусы с зеркалами?
– Это называется рука доступа, – ответил Дойл. – Потому что соединяет две точки для общения и переносит людей из одной точки в другую. Рука доступа, потому что дает доступ к другим.
– Логично, как услышишь разъяснение, – сказала я.
– Много где можно увидеть логику после того, как объяснят. – Дойл говорил почти спокойным тоном, но в лице сохранялось напряжение: оставалось слишком много вопросов. Вопросов, ответа на которые могло не быть вовсе.
- Предыдущая
- 25/91
- Следующая