Берендей - Денисова Ольга - Страница 30

Она бодро прошла около километра, и оглянулась назад. Гнутой березы уже не было видно. Она слилась с белой дорогой и белым лесом вокруг. И вдруг Юльке стало страшно. Она одна. Даже если кричать, никто не услышит. А в лесу бродит медведь. Впрочем, если на нее нападет медведь, кричать все равно бесполезно.

Ей захотелось съежиться, стать маленькой, как мышка, чтобы незаметно скользить по дороге вперед. «Медведь ходит бесшумно. Совершенно бесшумно», – услышала она голос Егора. «Интересно, он и по снегу ходит бесшумно?» – подумала она. Под ее сапожками снег тонко скрипел, и звук ее шагов в тишине леса наверняка разносился очень далеко.

Она пошла еще быстрее. Лес смотрел на нее с двух сторон, и ей мерещились горящие глаза за каждым деревом. Иногда боковым зрением она угадывала какое-то движение, но, повернув голову, убеждалась, что это ей показалось.

Ее собственно дыхание и скрип шагов мешали слушать, что происходит вокруг. Она поминутно оглядывалась, потому что ей мерещилось чужое дыхание за спиной.

А дорога все не кончалась.

Когда в лесу снова что-то промелькнуло, Юлька испугалась настолько, что присела на снег, за большим раскидистым кустом. Как будто он мог ее спрятать. Но никакого движения больше не наблюдалась, и Юлька, собрав все мужество в кулак, двинулась дальше.

На карте эта дорога была не длиннее двух километров, но Юлька шла уже сорок минут, а конца пока не предвиделось. Но ведь карта была схематичной. На ней этой дороги могло не быть вообще. Поэтому она не отчаивалась.

И вдруг... На этот раз не было никаких видений. Никаких смутных ощущений и бокового зрения. Она увидела в лесу что-то огромное и коричневое. Оно двигалось медленно, и из-за деревьев Юлька не могла разглядеть его как следует. Она остановилась, замерла и перестала дышать. Не возникало никаких сомнений в том, что это зверь. И действительно, как и говорили, размером с корову. Зверь брел вдоль леса, а когда повернул в сторону Юльки, она заорала. Она визжала так, что невыносимо больно стало горлу.

И зверь, услышав ее крик, вдруг развернулся к лесу и побежал, шумно ломая ветки и глухо стуча копытами.

– Это всего лишь лось... – разочарованно сказала себе Юлька. И засмеялась. Так что слезы побежали по щекам.

Ее еще трясло от пережитого стресса, когда она заметила, что дорога сворачивает в сторону. Это ее обнадежило и придало сил. И не напрасно. Едва она зашла за поворот, как тут же увидела дом за изгородью, и несколько яблонь, и еще какие-то постройки. И не осталось никаких сомнений в том, что именно здесь живет Егор. Потому что ей сразу понравился этот двор, и дом, и сад. Потому что все это сразу показалось ей родным. Как будто она жила здесь когда-то, а теперь вернулась домой.

Вместо калитки в изгороди просто был сделан проход. Утоптанный, широкий проход. И рядом с ним – лыжня. Юлька вошла через него во двор и направилась к крыльцу.

Дом был старым, очень старым. Но не производил впечатления дряхлости. Так крепкий старик выглядит сильней мягкотелого юноши. Бревна не потемнели от времени, а приобрели цвет серебра, гладкого и блестящего. Иней покрывал стены и искрился на солнце, и шапка снега на крыше белизной слепила глаза. Такие дома бывают только в сказках, или на новогодних открытках. Не хватало только света в окошке и дыма из трубы.

Юлькино нетерпение достигло пика. Вот сейчас. Она постучится, и Егор выйдет открыть ей дверь. Она так хорошо представила себе его лицо. Сперва он удивится, его брови поднимутся вверх и изогнутся, а потом он обрадуется и улыбнется своей замечательной тихой улыбкой. Эта картинка согревала ее всю дорогу, начиная с вокзала. И ради того, чтобы увидеть его улыбку, она и шла столько времени по морозу через лес. И боялась, и встретила лося, так похожего на медведя издали.

Юлька подошла к крыльцу, поднялась на ступеньки и увидела на дверях огромный замок. Не было никаких сомнений в том, что дом закрыт снаружи.

Она с минуту смотрела на запертую дверь, не в силах поверить, что ее такая маленькая и такая прекрасная мечта только что со звоном рассыпалась на мелкие кусочки. Этого она ну никак предположить не могла. А напрасно. Теперь она прекрасно понимала, что это вполне закономерно. Что люди не сидят дома целыми днями. У Егора наверняка есть какие-то обязанности. Она не представляла себе, что должен делать егерь, но что-то наверняка должен. И наверняка не дома. Да он просто мог уехать в город по делам, или пойти к кому-нибудь в гости! Как это было глупо! Глупо и неправильно! Может быть, он и вовсе не хотел ее здесь видеть. Он даже не оставил ей номера своего мобольника! Ах да, у него нет мобильника. А может он ей соврал? И просто не хотел с ней больше видеться?

Юлька опустилась на ступеньки крыльца. Ну и пусть! Пусть! Рано или поздно он вернется домой. Она будет его ждать.

Она ни на секунду не усомнилась в том, что пришла именно к его дому. Даже отсутствие собаки, про которую он рассказывал, не смутило ее – если он пошел в лес, то наверняка взял собаку с собой. А кошки не настолько доверчивые существа, чтобы выходить навстречу незнакомцам.

Мысль о том, что можно снова пройти весь этот путь, который она преодолела, привела ее в ужас. Нет. Егор вернется. Он вернется скоро. Она дождется его, и он сперва удивится, а потом обрадуется. И улыбнется ей. И может быть поцелует еще раз.

Она просидела больше часа, вглядываясь в заснеженный лес. Но лес молчал. И был совершенно неподвижен. Она изучила каждое дерево, которое видела с крыльца. Она нарочно отводила глаза от прохода в изгороди, и от поворота дороги, чтобы, повернувшись обратно, увидеть Егора. Но сколько она не играла сама с собой, Егор не появлялся.

Через два часа она поняла, что ей очень холодно. Ей и до этого было не жарко, но тут она озябла окончательно. Вместо того, чтобы подняться и начать двигаться, она плотнее закуталась в шубку, сунула руки в рукава и нахохлилась. Ей было так холодно, что она заплакала. И плакала долго, тихо и горько. Слезы немного согрели ее. И успокоили. Действительность перестала казаться ей такой черной, в ней появились розовые краски. И даже небо немного порозовело. И вокруг искрился розовый снег. И розовое солнце начало пригревать. И розовый плюшевый тигренок уселся ей на колени и говорил с ней о тепле и лете. Она не заметила, как глаза ее закрылись. Она согрелась и уснула. И уснула совершенно счастливой.

Берендей нагнал его всего через три часа после выхода из дома. Заклятый лег на дневку, лег не таясь и не путая следов. Как хозяин леса, которому ничего не может угрожать. Берендей почувствовал его присутствие задолго до того, как увидел. Что ж, он и сам ложился на дневку так же, ни от кого не таясь. Когда был хозяином леса.

Заклятый тоже почуял его и проснулся. Медведи спят чутко, даже в берлоге. А на дневке не было ни одного шанса подобраться к нему незамеченным на расстояние выстрела. Но Заклятый и не собирался бежать.

Берендей увидел, как бер поднялся, встряхнулся как пес и неторопливо пошел ему навстречу. Он вскинул ружье.

– Вот теперь ничто меня не остановит, – сказал он вслух.

Он взял бера на прицел. До него было не меньше пятидесяти метров, и оставалось время подпустить его чуть ближе.

На Берендея шел сильный и красивый зверь. При свете Берендей разглядел его как следует. Широкая грудь покачивалась из стороны в сторону, над опущенной головой вздымалась холка, и плавно перекатывались лопаточные кости. Бер шел неторопливо, лениво выкидывая вперед когтистые лапы, взрывавшие снег. Так ходит тигр, учуявший добычу. Он спал как хозяин, а теперь шел как хозяин.

Зверь приближался. Он уже вдвое сократил расстояние между ними. И шел так уверенно, как будто точно знал, что ему ничего не угрожает. А ведь он был не просто бером. Он был берендеем. И значит, точно знал, что означает нацеленное на него ружье. Но он без страха смотрел в два дула, готовые изрыгнуть тяжелые пули. И шел прямо на Берендея, не останавливаясь и не ускоряя темпа.