Нейтронный Алхимик: Конфликт - Гамильтон Питер Ф. - Страница 30

• Предыдущая
• 30/143
• Следующая

Кингсли Прайор перевел ледяной взгляд на Эрика и датавизировал:

— Не дайте им убить меня.

Сигнал шифровался кодом конфедеративного флота.

— Учитывая природу одержимых, — ответил Эрик, — я склонен полагать, что этот код давно перестал быть секретным.

— Скорее всего. Но знают ли ваши соратники, что вы — офицер разведки флота? Если узнают, мы отправимся в бездну вместе. А я им скажу. Мне теперь терять совершенно нечего. И уже давно.

— Да кто вы такой, черт?

— Я служил в отделе разработки вооружений разведки флота, занимался технической оценкой. Оттуда я и знаю вас, капитан Такрар.

— В таком случае вы предатель дважды — человечества и космофлота. Дюшамп не поверит ни единому слову.

— Вы должны оставить меня в живых, Такрар. Я знаю, где Организация планирует совершить следующее вторжение. Сейчас это самые важные сведения в галактике. Если Александрович и Лалвани будут знать цель, они сумеют перехватить и уничтожить флот Организации. Ваш первейший долг — передать им эти сведения. Верно?

— Такая мразь, как ты, может наврать что угодно.

— Но рисковать вы не можете. Очевидно, что я имел доступ в высшие эшелоны власти Организации. Иначе я не оказался бы в этом положении. И я легко мог выяснить основные направления планирования. Самое меньшее, что меня ждет, — личностный допрос.

Груз ответственности давил сильнее, чем усталость после многих часов, проведенных в тесных закутках под обшивкой. Эрику отвратительно было думать, что им способна манипулировать даже такая дрянь, как Прайор.

— Капитан! — устало проговорил он.

— Oui?

— Как вы думаете, сколько нам заплатят власти Конфедерации, если мы им этого жука подарим?

Андре удивленно покосился на Эрика.

— Да ты изменился с тех пор, как попал ко мне на борт, mon enfant.

После Тины… кто не изменился бы?

— Когда мы вернемся, у нас будет масса проблем с властями. Не забывайте, мы записались во флот Капоне и помогали ему в этом вторжении. Но если мы привезем им такой приз, особенно на глазах у репортеров, мы будем героями. Мы начнем с чистого листа.

Как всегда, жадность победила. Улыбка, вечно блуждавшая по нежному лицу Дюшампа, стала еще шире.

— Отлично придумано, Эрик. Мадлен, помоги Эрику запихнуть эту свинью в ноль-тау.

— Слушаюсь, капитан.

Оттолкнувшись от горловины люка, она схватила Прайора за плечо, бросив на Эрика встревоженный взгляд.

Он не сумел выжать в ответ даже грустной улыбки. «Я-то думал, что мы избавимся от бомбы, и все кончится. Мы пристыкуемся в каком-нибудь цивилизованном порту, я сдам эту банду в местное бюро флота… А теперь я поменял одну беду на другую. Господи Всевышний, когда же это кончится?»

Бездна изменилась. В самом ее существе не свершилось никаких перемен, но прорывы, открывавшиеся в реальную Вселенную, пропускали в нее крохи ощущений. И души, пребывавшие в бездне, гневались и терзались, впитывая эти жалкие капли, напоминания о прошедшем. Доказательства тому, что жизнь телесная еще доступна им.

Прорывы образовывались бессистемно — бездна была лишена упорядоченной топологии. Они появлялись. И исчезали. И каждый раз одна душа выскальзывала наружу в ожидающее ее тело. Какая — определяли лишь случай да удача.

А души выли, требуя все новых и новых тел, бьясь в стены, затворявшиеся за их более удачливыми собратьями. Они молились, и умоляли, и обещали, и проклинали. Не получая ответа. Почти.

Одержимые имели возможность обернуться и прислушаться.

Один из них обронил: «Нам нужен человек».

И бредящие души выли, извергая ложь. «Я знаю, где они! Я знаю, как вам помочь! Меня возьмите! Меня! Я все скажу!»

Нельзя не услышать воя мириад терзаемых душ.

И в эбеново-черном мраке появилась бьющая солнцем прореха. Но выход из нее закрывала преграда, не давая страждущим вырваться в сияние славы. Незакрывающийся этот провал порождал мучительную жажду бытия среди тех, кто оказался поблизости.

«Видите? Вас ждет тело, награда за нужное нам известие» .

«Что? Что вам нужно?»

«Мзу. Где находится доктор Алкад Мзу?»

Вопрос раскатился по всей бездне, как инфекция, заражая одну душу за другой. Пока наконец из глубин не выплыла душа женщины, поднимаясь от вечного насилия над беззащитным ее рассудком к изумительной, сладостной боли, пронизывавшей ее новое тело. В сознание ее хлынули забытые ощущения: тепло, сырость, прохладное дуновение. Открылись глаза, рот пробулькал что-то — то ли смех, то ли рыдания от боли в обожженных до мяса руках.

— Айякучо, — прохрипела Черри Варне стоящим над ней гангстерам. — Мзу полетела на Айякучо.

Отчет, содержавшийся в совершенно секретном файле, показался первому адмиралу страшнее любого разгрома в бою. Написал его экономист из администрации президента Хаакера, и говорилось в нем о том, какой нагрузке подвергает хозяйство Конфедерации одержание.

Проблема заключалась в том, что современные войны разрешались, как правило, пятнадцатиминутными стычками между противостоящими эскадрами — быстро и, как правило, однозначно. Редкий спор требовал для своего решения больше трех сражений.

Одержание же глушило экономику в межзвездном масштабе. Налоговые поступления падали, а с ними и способность правительства поддерживать свои войска в многомесячных миссиях. А флот Конфедерации еще усугубил нагрузку на казну. Объявленный карантин со стратегической точки зрения был отличной идеей, но проблемы он не решал. Новая стратегия, такая, что привела бы к окончательному решению, должна быть создана в течение шести месяцев. После этого Конфедерация начнет разваливаться.

Самуэль Александрович закрыл файл, когда Майнард Кханна ввел в его кабинет двоих посетителей — адмирала Лалвани и капитана космоястреба «Тсуга» Муллейна. Оба отдали честь.

— Хорошие новости? — поинтересовался Александрович у Лалвани.

Это стало для них уже постоянной шуткой, с которой начинались ежедневные совещания.

— Не совсем скверные, — ответила она.

— Вы меня поражаете. Садитесь.

— Муллейн только что прибыл с Арнштадта, «Тсуга» была на разведке в этом секторе.

— О? — Самуэль поднял густую бровь, покосившись на моложавого эдениста.

— Капоне захватил еще одну систему, — проговорил Муллейн.

Первый адмирал грязно выругался.

— Это называется «не совсем скверной» новостью?

— Систему Курска, — отозвалась Лалвани. — Вот что интересно.

— Интересно! — буркнул первый адмирал. Нейросеть подсунула ему досье на планету, и Самуэль

Александрович почему-то почувствовал себя виноватым. Даже не знать, что за мир он защищает… Изображение Курска с орбиты появилось на одном из широких голоэкранов. Обычный террасовместимый мир, большая часть занята океанами.

— Население — более пятидесяти миллионов, — процитировал досье первый адмирал. — Черт. Лалвани, Ассамблея просто взорвется.

— Они не правы, — возразила она. — Ваша первоначальная стратегия сдерживания очень эффективна.

— Если не считать Курска.

Лалвани согласно кивнула.

— Если не считать. Но тут карантин уже ни при чем. Он был установлен, чтобы предотвратить скрытое проникновение, а не десант с орбиты.

Самуэлю опять вспомнился секретный отчет.

— Будем надеяться, что благородные послы это поймут. Так почему это интересно?

— Курск — колония третьей фазы, флота у нее нет, платформ СО — тоже. Организация сглотнула ее, не заметив. Но в обмен они получили лишь парочку орбитальных промышленных станций и здоровую свару на поверхности планеты с местным населением, большая часть которого очень рассеяна — планета до сих пор по большей части аграрная. Иными словами, одержимым приходится бороться с небольшими сплоченными группами хорошо вооруженных фермеров, имеющих полное понятие о противнике.

— Но силы одержимых имеют поддержку с орбиты, — заметил Самуэль.

— Да, но к чему им вообще одерживать пятьдесят миллионов человек, не способных ничего дать Организации?

• Предыдущая
• 30/143
• Следующая