Хранители звезд - Гамильтон Эдмонд Мур - Страница 1

• 1/41
• Следующая

Много лет спустя Роберт Файрли вспомнил свою посадку в самолет, следующий рейсом из Бостона в Вашингтон, как первый шаг в пугающую, бесконечную бездну Вселенной. Но в то время эта незапланированная поездка показалась ему лишь приятной паузой в его рутинной академической жизни.

Сразу же после взлета он открыл газету, купленную в зале ожидания. В глаза бросился крупный заголовок передовицы:

«Русские обвиняют США в нарушении договора по Луне».

Файрли со скучающим видом скользнул взглядом по статье, но читать ее не стал – со времен окончания Второй мировой войны русские обожали устраивать скандалы то по одному, то по другому поводу. Зато остальные страницы он просмотрел весьма тщательно, однако того, что искал, не нашел.

«Ну конечно, – с раздражением подумал Файрли, – здесь нет ни слова обо мне… А ведь могло быть».

Но вскоре он все-таки обнаружил свое имя – в столбце рядом с какой-то чепуховой статьей о женской эмансипации. Газета информировала читателей, что доктор Роберт Файрли, профессор лингвистики Массачусетского университета, известный авторитет по древнеазиатским иероглифам (Файрли вздрогнул от этого слова), был вызван в столичный Смитсоновский институт для «участия в проведении исследований в области филологии».

«Не много», – подумал Файрли без особого энтузиазма. Хотя газетные вирши мало ценились в его кругах. Другое дело «Журнал филологии» – он, несомненно, уделит этому событию куда больше внимания. Для молодого ученого – а Файрли считал свои тридцать три года периодом начала взросления для лингвиста – статья в академическом журнале могла послужить толчком к новому шагу в карьере. Во всяком случае, его престиж среди коллег по университету заметно повысился. На факультетской вечеринке теперь можно небрежно сказать друзьям: «Парень, с которым я работал в Смитсоне, признал мои результаты превосходными… Он даже говорил что-то о новом вкладе в науку, но я из скромности не стал его слушать…» Или что-нибудь в этом роде.

Вообще-то Файрли был удивлен, что Смитсоновскому институту потребовались его услуги. Декан факультета филологии послал ему трогательное письмо: мол, он и все коллеги восхищены последними работами профессора по скифским руническим надписям и просят найти время для совместных исследований по одной очень важной проблеме, если, конечно, профессор сможет найти себе замену на кафедре. Он, конечно, смог.

За иллюминатором стемнело, в небе зажглись первые звезды.

Файрли сложил газету и откинулся на спинку кресла, полузакрыв глаза, но сосед – лысый толстяк с красным лицом и отвисшими, как у бульдога, щеками – не дал ему задремать. Бесцеремонно ткнув пальцем в крупный заголовок передовицы, он возмущенно пророкотал:

– Что вы думаете об этом, мистер? По-моему, нужно раз и навсегда показать красным, кто хозяева в этом мире!

Втягиваться в бессмысленный разговор у Файрли желания не было, и он в ответ лишь кивнул:

– Возможно, вы правы.

– Конечно, я прав! – заявил сосед, смерив его гневным взглядом залитых жиром глаз. – Что бы и где бы ни случилось, они вопят, что американцы – это империалисты и поджигатели войны. Сначала Корея, потом Вьетнам и Панама, а теперь эта база в Гассенди… Какое их собачье дело, что мы делаем на Луне?

Президент ясно сказал – мы никому не позволим.

И он прав!

Толстяк продолжал монотонно что-то бубнить, но Файрли его больше не слушал. Он закрыл глаза и притворился, что заснул, убаюканный ровным рокотом двигателя. Он и на самом деле задремал. Разбудила его улыбающаяся стюардесса. Оказалось, самолет уже приземлился в вашингтонском аэропорту.

Файрли взял свой небольшой саквояж и не спеша стал спускаться по трапу. От пронзительного мартовского ветра пришлось застегнуть все пуговицы на плаще, спасаясь от сырости и прохлады. Небо заволокло рваными тучами, стремительно несущимися на запад. Сыпал редкий и неприятный дождь. Подняв воротник, Файрли зашагал к ярко освещенному зданию аэропорта, мечтая об уютном номере в гостинице.

Зал ожидания был переполнен людьми, и тем не менее через минуту к Файрли протиснулся невысокий человек лет сорока с рассеянным взглядом и внешностью адвоката из заштатного городишки.

– Мистер Файрли? Очень рад. Я Овен Витхерс, представитель Смитсоновского института.

Файрли был приятно удивлен.

– Вот уж не ожидал, что меня будут встречать, – признался он, пожимая протянутую ему вялую руку.

Витхерс слабо улыбнулся, обнажив неровные зубы.

– Вы более значительная фигура, чем кажетесь себе, мистер Файрли, – с загадочным видом произнес он. – Если позволите, я возьму ваш саквояж. Пойдемте, на стоянке нас ждет автомобиль.

Самодовольно улыбаясь, Файрли уселся в седан темно-вишневого цвета. Вожделенный им номер гостиницы стал обрастать коврами, мраморной ванной, мебелью черного дерева и другими предметами роскоши, до сих пор виденными им в отелях лишь по телевизору.

У аэропорта, как всегда, царило столпотворение лимузинов, автобусов и грузовых фургонов, но Витхерс оказался водителем-асом. С профессиональной ловкостью он лавировал среди мельтешащих взад и вперед машин, пока не вырулил с ярко освещенной площади в сравнительно тихий переулок между мрачными складскими зданиями. Еще через несколько минут они выехали на скоростную автостраду и помчались среди потока автомобилей в объезд города.

Поначалу Файрли решил, что водитель попросту хочет попасть на менее загруженную транспортом трассу, ведущую в Вашингтон, но Витхерс неожиданно сказал:

– Как вам нравится столица при ночном освещении? Не правда ли, эффектно? Даже жаль, что мы направляемся в другую сторону.

Файрли с удивлением взглянул на него.

– Куда же мы направляемся?

– Скажем, в штат Нью-Мехико, – спокойно ответил Витхерс, прибавляя скорость. – Место вашей будущей работы находится именно там.

– Но погодите… Никто мне не говорил об этом!

Витхерс усмехнулся.

– Разве? Ох, эти бюрократы, вечно они все путают… Да вы не беспокойтесь, какая разница, где работать? По мне так: лишь бы зелененькие платили. У вас же с этим будет все нормально, могу гарантировать. Там платят будь здоров.

– Но почему нужно ехать в Нью-Мехико?

Витхерс пожал плечами.

– Не знаю. Мне поручено вас привезти, только и всего… Так, мы уже прибыли.

Машина замедлила ход и вскоре выехала на пустынную дорогу. Впереди показался массивный бетонный забор, огромные ворота и рядом с ними – решетчатая вышка с несколькими мощными прожекторами.

Витхерс притормозил. Навстречу машине вышел молодой офицер с серьезным лицом и цепким взглядом. За его спиной немедленно появились двое солдат с автоматами наперевес.

Витхерс открыл дверцу и протянул офицеру документы. Файрли тоже пришлось достать свое удостоверение личности. Офицер долго и тщательно изучал бумаги, затем включил фонарь и взглянул на лица обоих пассажиров.

– Все в порядке, – сказал он наконец, вежливо козырнув. – Можете ехать к третьей взлетной полосе. Вас проводить, мистер Витхерс?

– Спасибо, я знаю дорогу, Род. Не впервой…

Створки ворот медленно разъехались в стороны, и машина въехала на огороженную территорию.

– Что, мы на аэродроме ВВС? – огорошенно спросил Файрли.

– Верно. Дальше вы полетите рейсовым военным самолетом – это сэкономит ваше время и наши деньги. Сами понимаете, средства института ограниченны…

Файрли с сомнением взглянул на водителя, но тот и глазом не повел.

Они проехали мимо длинных приземистых зданий и вскоре оказались на обширной бетонированной площадке около полукруглых ангаров. Впереди расстилалось посадочное поле, освещенное рядами редких огней.

Файрли никогда ранее не приходилось бывать на военном аэродроме, и сейчас он почувствовал себя разочарованным. Ему представлялось, что здесь то и дело с ревом садятся и взлетают суперсовременные истребители и бомбардировщики, но действительность оказалась куда прозаичнее. Вокруг было пустынно и тихо, и только холодный мартовский ветер хозяйничал на взлетно-посадочных полосах…

• 1/41
• Следующая