Бронзовый грифон - Русанов Владислав Адольфович - Страница 6

– Ты, кажется, решил отдохнуть? Скачи, мой верный конь! – Плеть вновь хлестнула Корзьело по ягодицам.

Табачник взбрыкнул, подобно самому настоящему боевому скакуну, но тут руки его подломились и он рухнул носом в ковер.

Флана стремительно нагнулась – живой ли?

Старый развратник дышал. Тяжело, с хрипами и присвистом, но дышал.

– С загнанными лошадьми знаешь, что делают? – проговорила она, хищно улыбаясь.

Корзьело ойкнул и вскочил. Довольно резво для его возраста.

– Прошу простить меня, госпожа!

– Простить? Ах, вот ты как заговорил? Уж не думаешь ли ты, что просьбы помогут тебе избежать справедливого наказания?

– Нет, госпожа…

– Что – «нет»?

– Не думаю, госпожа! Готов искупить вину…

– Ах, готов? Тогда долой штаны и на кровать!

Фра Корзьело поспешно повиновался. Трясущимися руками сбросил панталоны и лег ничком на широкое ложе.

Плеть ударила по дряблым ягодицам. Раз, другой, третий…

Ремни скользили, не причиняя особого вреда. Оставляли красные полоски и только.

Табачник корчился и постанывал.

– Грязное животное! Ты дорого заплатишь! – приговаривала Флана.

«Не меньше пяти полновесных золотых монет, – думала она при этом. – Сколько же фрита Эстелла отдаст мне? Две или одну?»

– Ну что, довольно с тебя, раб? – прошипела «госпожа» прямо в заросшее седыми волосами ухо лавочника.

– О да, госпожа! – Корзьело перевернулся на спину.

– Почему-то мне кажется, что стоит продолжить… – задумчиво проговорила Флана. Тот, первый, возбудился после порки гораздо больше. Даже удивительно как-то…

– Хватит… – хрипло проговорил табачник. Он и в самом деле не испытывал ни малейшего удовольствия. Если бы не гнусная фантазия Министра, назначающего встречу за встречей в самых дорогих борделях и требующего неукоснительного соблюдения определенных им правил, Корзьело никогда в жизни не позволил бы какой-то девке хлестать его плетью, унижать, оскорблять… С каким бы наслаждением он сам избил бы ее, связал, так, что веревки врезались бы в кожу и плоть, колол бы иглами эту вызывающе обнаженную грудь, кусал бы… Ничего, паршивая шлюха еще узнает, как страшна бывает месть потомка истинного айшасиана! Эти наглые зеленые глаза еще прольют слезы, эти губы будут умолять о пощаде. Как она будет кричать, извиваться под его ударами, как вспухнут рубцы на ее белой коже! До крови, до полусмерти! Она так просто не отделается…

– Ого! – удивленно проговорила Флана. – Кажется, я ошиблась… Продолжать не стоит. Ты полностью готов, раб.

Она оперлась правым коленом о покрывало из медово-желтой шкуры саблезуба. Медленно перекинула вторую ногу через фра Корзьело. Плеть упала в изголовье кровати.

– Не двигайся, я все сделаю сама…

Табачник оскалился и закрыл глаза.

Охранник как бы нехотя оторвался от насиженного места под самой вывеской «Розы Аксамалы», подозрительно оглядел шумную компанию.

– Ты что, не узнал нас, Ансельм? – подбоченился Вензольо.

Здоровяк пожал плечами.

– То-то и оно, что узнал! – захохотал Летгольм, поправляя щегольскую беретку. – Да не переживай, Ансельм! Мы сегодня при деньгах!

– Да ну? – пробасил охранник.

– Не ве’ишь? – воскликнул каматиец. – А з’я! Антоло гуляет!

Он хлопнул по плечу табальца.

– Что так?

– Да не чаял уж экзамен пройти! – развел руками Антоло. – Гусь из меня всю кровушку выпил. Хуже мары[Мара – возможно, неупокоенный мертвец, возможно, призрак. Согласно легендам, встреча с марой приводит к преждевременной смерти. ]!

– Мара не пьет кровь, – задумчиво проговорил Ансельм.

– Ну, не мара, так бруха[Бруха – род вампиров. ]! – вмешался т’Гуран. – Не все ли равно?

– О! Б’уха – ст’ашное чудовище! – Вензольо сделал знак, отгоняющий нечисть.

– Бруха пьет, – согласился вышибала.

– Мы тут будем упырей обсуждать или как? – наигранно зевнул Бохтан.

– Да не бойся, Ансельм! – Антоло вытащил из-за пазухи замшевый мешочек, встряхнул им перед носом охранника. – Деньги – вот они! Конечно, попотеть пришлось, пока уговорил фра Борайна, – он даже передернулся, упомянув имя несговорчивого банкира, – выдать мне их. Отец-де не велел… А я ему – понимаешь, дружище Борайн, астрологию с первого раза не каждый сдаст!

– А он? – приподнял бровь Ансельм.

– Да какая разница? – Летгольм притопнул ногой. – Ты собираешься нас пускать?

– Или мы еще куда направимся… – пробурчал Емсиль.

– Вот именно! – кивнул Антоло. – Нам, знаешь, все равно, где денежки потратить. Да! Я же должен целых пять серебряных скудо фрите Эстелле. Вот и случай отдать долг!

– Нам неприятности ни к чему. – Охранник все же не спешил отойти с дороги.

– Да какие неп’иятности! – Каматиец скорчил непонимающее лицо. – Мы ж как овечки!

– Похоже, нас в «Корзинке счастья» заждались, – развернулся Емсиль.

– Мы будем тише воды ниже травы! – заверил вышибалу Антоло. Вытряхнул из кошелька несколько монет. Выбрал самую мелкую из серебряных – итунийской чеканки. – На! Это тебе!

Ансельм хмыкнул, недовольно скривился, но деньги взял.

– Глядите у меня! Знаю я вашего брата…

– Мой брат, – веско проговорил Летгольм, – с отличием закончил Императорский аксамалианский университет тонких наук! Он весьма уважаемый адвокат. Кстати, если тебе вдруг понадобится его помощь, не стесняйся – подходи прямо ко мне.

Охранник покачал головой. Подвел итог:

– Болтуны.

Но подвинулся, позволяя пройти.

– Только без ваших шуточек школярских.

Пропуская друзей вперед, Антоло примирительно проговорил:

– Или мы не знаем, Ансельм, какой сегодня праздник? Вот увидишь – все будет хорошо.

Усевшись за столом, студенты принялись озираться в поисках прислуги.

Из замеченных Корзьело посетителей остался лишь один – одноглазый вояка. Он по-прежнему сидел в гордом одиночестве, посасывая трубку. Молодых людей он удостоил столь же мимолетного взгляда, что и табачника.

– Ну что, вина для начала? – Вензольо расстегнул верхнюю пуговицу камзола. – Что-то го’ло пылью забилось…

– Еще бы! – рассмеялся Антоло. – Столько лет грызть гранит науки!

Каматиец нахмурился на мгновение. Астрологию он сдал лишь с третьего раза. Да и на курсе геометрии просидел лишний год.

– Эй, хозяева! – Летгольм постучал ножнами корда по столу. – Где вы?

– Не шуми! – одернул его Емсиль. – Надо будет – подойдут.

– Что значит – «надо будет»! Мне уже надо!

– Что, не терпится? – оскалился Бохтан.

Пока Летгольм придумывал самый убийственный ответ, на лестнице появилась хозяйка борделя.

– Что за шум, молодые господа? Чего желаете?

– Для начала вернуть долг, фрита Эстелла! – поднялся табалец. – Вот – все до последнего скудо.

– А, это вы, фра Антоло? – Эстелла подошла к столу, приняла из рук студента монеты, придирчиво их осмотрела. – Что ж, я рада, что даже молодежь держит слово. Воистину благословенные времена.

Если бы кто-нибудь в это мгновение взглянул на одноглазого, то по его гримасе сразу догадался бы, что он придерживается совсем другого мнения насчет времен.

– Молодые господа желают вина, как я поняла? – продолжила Эстелла.

– Конечно! – воскликнул Вензольо.

– Хорошо бы пива, – не поднимая глаз от столешницы, проговорил Емсиль.

Студенты захохотали. Ну, лесной житель, дикий человек – что с него возьмешь?

– Вино! – решительно возразил Антоло. – Сегодня только вино! Чего ты насупился? Я угощаю!

– Молодой господин окончил факультет? – догадалась хозяйка.

– Мы все окончили! Пусть теперь арифметика и геометрия отдохнут от нас! – Антоло взмахнул рукой, словно выступал перед профессорами.

– А также логика и риторика! – добавил Летгольм.

– И астрология с музыкой! – это уже Емсиль.

– И г’амматика!

– Пускай катятся ко всем ледяным демонам Севера! – Антоло прихлопнул ладонью по столу. – Пусть провалятся эти никому не нужные науки на дно океана Бурь! Теперь каждый выберет себе науку по душе и сердцу! Я, например, буду изучать богословие.