Дети времени (Дети века) - Гамсун Кнут - Страница 11

• Предыдущая
• 11/50
• Следующая

Но жена, должно быть, не так поняла его и сказала:

– Я ждала вас, но вас не было дома. Вы гуляли. Он ответил:

– Вы не часто ждете меня по вечерам; это совсем необычайно. Вы, действительно, ждали меня в такой поздний час? Пожалуйста, не желаете ли вы войти?

Они вошли в дом.

– Я ждала вас, чтобы спросить, что за дурак этот доктор, которого вы пригласили сюда?

– Доктор? Я совсем не знаю его. Он окружной врач. Он был вашим доктором десять лет.

– Десять лет? Теперь кончено.

– Почему? Я его не знаю, но вы ведь знаете его хорошо? Оле Рийс, – может быть, он сам по себе не представляет ничего особенного; но его сестра Шарлотта-Елена, бывшая замужем за магнатом Родвани в Венгрии, вышла в знать.

Он вам не рассказывал о ней?

– Все болтовня…

– Я говорю только то, что знаю. Эта значительная и самоуверенная личность меня вовсе не интересует.

– Вы все шутите, Виллац. Я хотела попросить вас об одной вещи, но теперь передумала…

Что такое с фру Адельгейд? Она так взволнованна; она вдруг обнимает мужа и говорит:

– Отчего вы такой? Прошу у вас прощения!

К собственному своему изумлению, поручик не ответил на ее ласку; он стоял неподвижно, отвернувшись.

Она опустила руки, качаясь отошла в сторону и упала на стул.

Она ничего не понимала; не могла понять, почему она вызвала непоправимое охлаждение между ними; что его терпение истощилось, что место последнего заступила его несокрушимая воля.

Она только чувствовала свое унижение.

– Зачем вы сюда пришли? – спросила она.

– Чтобы выслушать, что вы скажете, – ответил он.– Исключительно для этого.

Теперь, очевидно, он взял верх и воспользовался своим преимуществом. Она почувствовала это и ответила:

– Мне нечего больше говорить.

– Не может быть!

– Хотите вы знать, что я скажу? – спросила она и выпрямилась. – Доктор… я хотела просить вас сказать этому мужику, что мы никогда больше не обратимся к нему. Теперь вы знаете?

– Хм! – сказал поручик.

– Но для вас это, вероятно, не имеет значения?

– Не могу себе представить более приятного поручения, – ответил поручик с выражением несказанного превосходства.

Выведенная из себя его тоном, она крикнула:

– Нет, вы этого не сделаете, уверена, что не сделаете.

– Вы не думаете, что говорите.

– Я вас знаю, – ответила она запальчиво, – вы всегда ездите шагом, вы боитесь за свою особу… Это свойство вашего характера. Но как угодно. Покойной ночи!

Когда она была уже в дверях, он с язвительным самообладанием сказал:

– Несколько дней тому назад вы высказали за обедом, что желали бы проехать к себе домой. Я, со своей стороны, не имею ничего против этого; деньги готовы к вашим услугам, – как всегда…

Молчание.

– Хорошо. Благодарю вас.

Но это предложение мужа сильно смутило ее, и она вышла из комнаты большими, поспешными шагами, чтобы остаться наедине и все обдумать.

А поручик снова надел кольцо на правую руку.

Маленький Виллац вырос; он высокий мальчик, хорошо играет и поет, но настоящий сорванец и своенравен; с ним нелегко справиться, как прежде; он делает, что хочет, и матери не слушается.

Отец долго раздумывал, как быть с ним; взять ли домашнего учителя, который учил его самого в детстве, – учителя с некоторыми школьными познаниями; или поступить иначе, – это было для него большим вопросом. Этот учитель будет ходить из комнаты в комнату по всему дому в Сегельфоссе, обедать за одним с ними столом и слушать все, что говорят; утром он станет заниматься, а по ночам зубрить, чтобы стать священником или адвокатом. Поручику были знакомы люди подобного сорта; он не мог говорить с такими господами, взгляды которых совершенно отличались от его личных; у них нет ничего собственного, – все одна школьная премудрость.

Поручик подумывал об Англии – это страна, подходящая для его сына, там школа хорошая, хотя и дорогая. Лишь бы нашлись средства послать туда мальчика, только туда! Средства! Разве он не отправил в Тромсё долговязого сына Ларса Мануэльсена и не содержал его там? Неужели же его собственному сыну прозябать дома? Неужели же поручику отстать от старого Кольдевина, отправившего сына когда-то в Сен-Сирскую школу во Франции?

Поручик все думает и думает.

А маленький Виллац – тот не думает. С годами он сошелся с мальчикомсоседом – Юлием, одним из сыновей Ларса Мануэльсена, и они вместе проводили веселые дни. Маленький Виллац раз провел Юлия по задней лестнице к себе в комнату, показывал ему разные вещи, и они вместе рисовали акварелью. Юлий был для него чем-то совершенно новым и любопытным; мальчик, кроме того, внушал к себе почтение своими огромными руками и ногами, которые они сейчас же нарисовали. Перед постелью Виллаца лежал ковер.

– Смотри, ты наступил на платье! – крикнул Юлий.

– Я?

Виллац взглянул на него с удивлением. И так как Виллац не сходил с ковра, то Юлий поднял ковер и положил на постель.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Виллац.

– Чтобы ты не топтал его, – ответил Юлий. Приятели изрядно вымазались красками, и пока Виллац моет холодной водой руки и лицо, Юлий участливо смотрит на него.

– А ты что же, не станешь мыться? – спрашивает его Виллац.

– Нет, надо поторопиться, – говорит Юлий, – отлив начался.

Юлий чувствует себя не совсем ловко; он просит Виллаца спуститься с лестницы потихоньку: они могут встретить Давердану, а она не раз дома награждала брата колотушками. По предложению Юлия, Виллац должен спуститься сперва, а затем, если все благополучно в коридоре, кашлянуть. Виллац уходит.

Юлий оборачивается к столу и берет резиновый мячик, который заметил между прочими вещами: игрушка может пригодиться. Виллац кашляет, и Юлий тихонько скользит по лестнице.

Они пошли к морю и стали искать морских звезд, ракушки и камешки. Они выстроили на песке из камней дом и хлев, в хлев загнали скотину; скотину же представляли из себя различные раковины; коров они раскрасили, какую пятнами, какую полосами; краской послужила смесь кирпича со слюной. И, Боже мой, как они увлеклись игрой, хотя оба были уже большие мальчики.

Юлий проголодался и собрался идти домой. Но как же так расстаться именно теперь, когда было веселее всего? Виллац с содроганием подумал, что он пропустил обед; но разве он мог помнить о нем, когда даже не чувствовал намека на голод? Теперь же голод дал себя знать вдруг очень сильно, и он пошел за Юлием к нему в дом.

– А, к нам идет дорогой гость? – говорит мать Юлию.– Садись, Виллац. Ешь, Юлий. Где вы были?

– Был с Виллацем, – отвечает Юлий.

– Ты в дом к нему, конечно, не заходил?

– Как не заходил? Мы сидели и раскрашивали картинки. Спроси у самого Виллаца.

– Удивительно! – говорит мать, и чувствует прилив женской гордости.

Дочь, Давердана, горничной в Сегельфоссе, а теперь и Юлий побывал там.

Юлий быстро принимается уплетать селедку и картофель не пользуясь ни ножом, ни вилкой; тарелка у него четырехугольная, деревянная, – все совсем необыкновенное. Виллац чувствует ужасный приступ голода.

– Кажется, селедка и картофель вкусные? – говорит он.

– Да, жаловаться нечего; этого добра у нас довольно!– отвечает женщина.– Что бы мы могли еще предложить Виллацу? Может, ты скушаешь ломоть хлеба с маслом? Нет, этого и предлагать нечего.

– Благодарю, я съем, – отвечает Виллац. Он никогда еще не испытывал такого голода. Женщина намазывает маслом большой ломоть хлеба, толчет бутылкой темный леденцовый сахар и посыпает им хлеб.

– Ну, вот, попробуй. Как понравится?

Виллац съел все; ему никогда не приходилось есть лучшего хлеба с маслом. Этот хлеб с коркой и хрустевшим сахаром был для него неизвестным лакомством; он решил просить мать ввести его в употребление дома.

Мальчики убежали опять, и снова началось веселье. Этот Юлий был молодец, настоящая находка для Виллаца; он был проворен, ловок и во всех выдумках всегда первым. Он умел здорово ругаться и знал удивительно много. Мальчики взобрались на крышу кирпичного завода, и теперь предстояло спуститься вниз. Пришлось пятиться на четвереньках и нащупывать крышу ногами; и несколько раз их постигла неудача; наконец, Виллацу надоело, и он спрыгнул. Это ему удалось, и он предложил великодушно товарищу подхватить его, когда тот последует его примеру. Но Юлий не решался, он несколько раз пускается в путь, но каждый раз отказывается от намерения.

• Предыдущая
• 11/50
• Следующая