Мир-крепость - Ганн Джеймс - Страница 5

• Предыдущая
• 5/43
• Следующая

— Но она принесла это в дар…

— Она ничего не принесла, — резко прервал меня Аббат. — То, что она положила на поднос, не принадлежало ей, раз уж за ней была погоня. А ее страдание стало следствием ее дурного поступка. Наверняка она рассчитывала, что это принесет ей какую-то выгоду.

— Да, отче, — неохотно согласился я.

— Однако это не тема для дискуссии, — продолжал Аббат уже мягче. — Исходя из принципов политики Церкви, все, на что претендуют светские власти, должно быть им отдано, причем как можно быстрее. Спорный предмет не может обрести здесь убежище.

Аббат медленно встал. Он был высок, как и я, но крепче сложен. Влияние его сильной личности окутывало меня, словно густой туман.

— Иди и принеси… — твердо сказал он. — Принеси это мне, чтобы я мог вернуть его настоящим хозяевам.

— Да, отче, — покорно сказал я. Тогда я даже не представлял, что могу воспротивиться его воле. Идя к двери, я напряженно думал. Никогда прежде я не лгал, так почему же сейчас не открыл Аббату правду? А он знал, что я лгу, и не верил мне.

Я мог получить его прощение, отказавшись от камня. Этот осколок кристалла не имел для меня никакой ценности. Даже если он что-то и значил, я никогда не узнал бы этого. Ступив на порог, я обернулся, потянулся к мешочку под рясой, но Аббат уже исчез в соседней келье, закрыв за собой дверь.

Я тихо вышел.

Несколько часов я бродил по коридорам монастыря. Если я вернусь к Аббату и скажу, что не могу найти предмет, который оставила девушка, будет плохо. Он не поверит мне и прогонит из монастыря, а мне останется лишь подчиниться. Но могу ли я это сделать? Кому я этим помогу? Как буду потом жить? Единственное, что я ведал о жизни в миру, я узнал сегодня.

Я решил отдать кристалл, решал это не один раз. Однажды даже дошел до двери Аббата и поднял руку, чтобы постучать. Девушка доверилась мне, и это было странно, необычайно. Она знала меня только через чудесные образы, которые я создал для нее. Конечно, этого было мало, но все-таки хватило. Она безоглядно поверила мне, как же я мог обмануть такое доверие?

Я не хотел никого видеть и дважды прятался в пустых комнатах, чтобы избежать встреч с монахами в коридорах. Мне было бы легче, доверься я кому-нибудь, но я не знал, к кому обратиться. Брат Джон заинтересовался бы самим камнем, но ему, конечно, было бы безразлично, что с ним будет дальше. Отец Конек начал бы объяснять мне порочность моего поведения, а отец Михаэлис пришел бы в ужас от одной мысли о непослушании.

Много часов провел я в Архиве, но среди всей мудрости, собранной там, не было ответа на мучивший меня вопрос. Я немного позанимался в тренировочном зале, как делал это каждый день. Отцы говорили, что это хорошо подавляет юношеское смятение, но на сей раз мне не помогло. На полчаса я задержался в зале искусств прослушать свой любимый светомузыкальный опус, созданный давно забытым композитором. Но опус кончился и, прежде чем я нашел следующий, в зал вошли несколько монахов, а я выскользнул через боковой коридор.

Вконец утомленный, разочарованный и по-прежнему не нашедший решения проблемы, я отправился в свою келью. Может, молитва и сон принесут ответ, которого напрасно искал утомленный разум. Подходя к своей двери, я заметил, как в нее вошел монах, а за ним еще трое.

«Наверно, ошиблись дверью», — подумал я, хоть и знал уже, что это вовсе не ошибка.

Мое лицо скрывала тень капюшона, и я подошел ближе. Первый монах поднял голову. На долю секунды я замер, прежде чем понял, что грубая серая ряса скрывает под собой не монаха и не послушника. Я не поверил своим глазам.

На меня твердо и дерзко смотрели глаза смуглого мужчины, того, который ждал девушку перед Собором, а потом отсек ей ступни.

Предан!

Эта мысль молнией мелькнула у меня в голове. Догадки жгли мой разум, терзая, как настоящее пламя.

Выдан людям, которые убивают и уничтожают… Но почему? Потому, что знал… Нет, причина могла быть только одна — кристалл, укрытый в мешочке на моем поясе. Глупо было держать его при себе… Кто-то хотел его получить, очень хотел. Они наняли четырех человек, этих убийц, чтобы получить его обратно…

Предан… но кем?

Я вспомнил юного послушника. Он вполне мог проболтаться, что кристалл находится здесь и что послушник Дэн знает, где он. Однако парень не мог их впустить. Кто-то должен был помочь ему поднять Барьер, кто-то знающий. Кто-то должен был раздобыть для них рясы и провести сюда. Один он все это сделать не мог.

Это означало — при одной мысли у меня подкосились ноги, — что действует организованная группа. Среди монахов нашлись люди, которых можно купить как наемников, для которых обеты и долг ничего не значат. Существовала группа, которая смогла предать Церковь, выдать светским властям ее тайны. А я — Боже, оборони Церковь! — ничего не мог с этим поделать. Моя проблема вдруг стала жизненно важной.

Группа фальшивых монахов стояла под моими дверями, о чем-то перешептываясь. Повернуть, не вызывая подозрений, я не мог, и оставалось лишь одно — идти дальше, надеясь, что они меня не остановят, не разглядят моего лица, не поймут, кто я такой. Мне нужно было обмануть этих быстроглазых мастеров обмана, и ставкой в игре была жизнь. Сердце мое бешено колотилось, ноги подгибались.

— Дэн, — темноволосый говорил голосом мягким, как лапка кота, пока из нее не высунулись острые когти, — послушник Дэн?..

Сердце мое на мгновение замерло, потом вновь забилось. Это был вопрос. Они не знали, что стоят у моей кельи, не были уверены, что попали правильно. Не колеблясь, я обернулся, скрывая лицо в тени капюшона, и указал дверь в коридоре, по которому пришел. Потом медленно двинулся в противоположном направлении.

Дорого дались мне эти неторопливые шаги. Я хотел бежать, но инстинктивно чувствовал, что если оглянусь или побегу, это кончится для меня трагически. У меня было несколько секунд, прежде чем они убедятся, что келья, на которую я указал, пуста, и я должен был их использовать. Три кельи по той же стороне, что и моя, уже давно пустовали. Старые монахи, которым они принадлежали, умерли один за другим. Я знал их не очень хорошо, но то, как они ушли из этого мира, произвело на меня сильнейшее впечатление. Теперь же, если мне не удастся добраться до первого бокового коридора, я тоже уйду, но не как они, а в расцвете сил. От коридора меня отделяли двадцать шагов. Пятнадцать. Я затаил дыхание. Десять. Может, еще получится.

— Эй, ты! — крикнул один из них.

Я сделал вид, что не слышу. Еще пять шагов. Четыре. Три. Два.

— Дэн! — снова этот бархатный голос.

Я повернул. Тонкая ярко-голубая стрелка промелькнула мимо, со свистом рассекла темноту. Я содрогнулся, подхватил рясу и пустился бегом. Сзади донесся удар, сдавленное проклятие и топот.

Часы, проведенные в тренировочном зале, пригодились мне. Несмотря на усталость, я мог бежать, а моих преследователей сковывала одежда, к которой они не привыкли. Кроме того, они не знали коридоров.

Коридор раздваивался, я повернул. Еще один коридор, снова поворот. У меня был шанс оторваться от них. Монастырь напоминал лабиринт, путаницу залов и коридоров, находящихся в нескольких зданиях. Однако топот башмаков по каменному полу не делался тише — враги были слишком быстры, чтобы я мог оторваться.

Куда я мог бежать? Где мог спрятаться? Убийцы были совсем рядом, а монастырь оказался ненадежным убежищем. Даже здесь нашлись люди, которые впустили убийц. Аббат? Если я сейчас отдам камень, как знать, сможет ли он защитить меня. И захочет ли? Ведь я обманул его.

Погоня продолжалась, я по-прежнему слышал топот за спиной. Я задыхался, кровь стучала в висках. «Две ступни, — подумал я. — Только две. Это они бегут за мной, ступни, отсеченные у лодыжек. Они хотят напомнить мне о камне…»

На мгновение мне захотелось бросить камень назад, как сделал космонавт из легенды, который бросил собственного ребенка гнавшемуся за ним чудовищу. Может, тогда ступни остановятся и позволят мне уйти.

• Предыдущая
• 5/43
• Следующая