Крестоносец - Айснер Майкл Александр - Страница 47

• Предыдущая
• 47/79
• Следующая

Мы продолжали спуск, как вдруг ужасный взрыв сбил нас обоих с ног. Каменные плиты, устилавшие стены, заскрипели, заскрежетали друг о друга, с потолка посыпались камни. Это напоминало землетрясение. Словно сам Господь Бог устал от ужасных зрелищ и решил похоронить обе армии под грудами камней.

Когда все стихло, мы поспешно бросились вниз. Нам не терпелось выбраться из этой темной могилы, которая вот-вот должна была рухнуть. И вот за очередным витком мы наткнулись на выход — открытый дверной проем. Я перекинул лук через плечо, вытащил кинжал и пошел вниз, чтобы проверить обстановку. Там оказался небольшой балкон, выходивший на внутренний двор замка. На балконе стоял сарацинский стражник, он смотрел в сторону, опершись руками о перила.

Я вернулся к Андре.

Мы решили, что лучше всего будет заманить сарацина в проход. Андре бросил свой меч поближе к двери; оружие ударилось о камень, и гул разнесся по всей лестнице. Как мы и думали, шум привлек внимание сарацина, и неверный бросился прочь с балкона, держа наготове меч. Сначала он взглянул вниз. Затем вверх — на меня с Андре. Он даже не удивился и стал произносить странные слова, возможно приветствие.

Я выстрелил ему в грудь.

Он повалился назад, через мгновение перевернулся на живот и пополз к балкону. Я снова выстрелил — на этот раз в спину, между лопаток. Его голова со стуком ударилась о каменный пол.

Расчистив себе путь, мы подошли к двери, ведущей на балкон, и осторожно выглянули наружу. Нам открылся прекрасный вид на внутреннюю часть замка, и мы поняли причину грохота. Стенобитное орудие дона Фернандо разнесло в щепки ворота крепости. Его рыцари въезжали через проем, топча пеших сарацин, раскалывая им черепа, раздирая плоть и сухожилия, давя наших врагов, словно букашек. Мусульманские защитники в страхе разбегались в поисках укрытия.

Сам дон Фернандо в развевавшейся по ветру пурпурной накидке следовал во главе войска. Лейтенанты пытались прикрыть его со всех сторон, но он ехал слишком быстро, и они за ним не поспевали. Он рвался вперед, в толпу защитников крепости, словно Моисей, идущий по Красному морю. Дон Фернандо умело размахивал мечом, прорубая дорогу к каждому укреплению замка, сметая все на своем пути.

Наконец он подъехал к мечети, разгоняя неверных, искавших укрытия в этом святилище. Один из сарацин спрыгнул со второго этажа на лошадь дона; я увидел мусульманина и крикнул, чтобы предупредить дона Фернандо, но мои слова потонули в грохоте сражения.

То был смелый и ловкий маневр: сарацин оказался за спиной дона Фернандо и приставил кинжал к его горлу.

Скорее всего, дон Фернандо увидел нападавшего еще тогда, когда тот был в воздухе. Держа меч в правой руке, дон выставил его перед собой, чтобы блокировать удар мусульманина. Другой рукой он вытащил из ножен свой кинжал и ударил им прямо под ребра противника. Сарацин проехал еще несколько шагов, а потом упал с лошади и остался лежать в пыли, словно сброшенный с корабля ненужный груз.

Дон Фернандо выглядел истинным королем — лихой, непобедимый, словно Карл Великий, или Ричард Львиное Сердце, или король Луи Французский.

Для Андре и меня битва уже закончилась. Мы стояли на балконе, наблюдая за разгромом врага, не в силах оторвать взгляд от ужасных сцен и в то же время испытывая невероятное удовлетворение при виде истребления наших противников — убийц наших товарищей, тех, кто превратил Алехандро в живой пылающий факел, а меня — в палача. До начала осады неверным было предложено отступить, если они сдадут замок. Их предводители отклонили наше предложение, и теперь мусульманским воинам предстояло на своей шкуре ощутить последствия этого отказа.

Не знаю, в какой именно момент разгром врага приобрел иной характер — случилось ли это из-за какого-то события, или из-за отданного приказа, или из-за сигнала, или просто по молчаливому соглашению победителей. Однако вскоре победоносное завоевание превратилось в настоящую бойню, замок захлестнули крики отчаяния и невыразимого страдания. Я знаю, как это было, брат Лукас, потому что видел все сам.

Вслед за кавалерией на пыльный внутренний двор ворвалась разъяренная пехота. Мусульмане, пытавшиеся оказать сопротивление, были тут же зарублены мечами. Некоторые из тех, кто не сопротивлялся, все равно были убиты, но большинство было взято в плен. Им связали руки кожаной веревкой, а оружие, доспехи и медальоны отобрали, сорвали, украли. Все это стало добычей жадной толпы.

Наши воины выстроились в две шеренги в нескольких футах друг от друга — две колонны христиан. Они согнали в кучу своих мусульманских противников и прогнали их сквозь строй к западному крылу замка, как раз под нашим балконом. То и дело из толпы выбирали жертву, выдергивали из страшного шествия и разрывали в клочья, словно кролика, попавшего в волчью стаю.

В конце концов, оставшиеся в живых пленные — около шестидесяти человек — сбились в кучу в одном из углов замка. Они уже не были похожи на воинов, скорее на истерзанную кучку отчаявшихся людей. Остальные, убитые или раненые, лежали вперемешку с телами рыцарей-госпитальеров и с трупами рыцарских лошадей, погибшими в первую, неудачную атаку. Двор был усеян грудами мертвой плоти.

Полуденное солнце заливало неверным светом пленных мусульман.

Мы с Андре стояли на узком балкончике, будто завороженные часовые. Я чувствовал себя так, словно мы забрели на скамьи древнего Колизея и получили отличный вид на мрачное зрелище.

Подкрепившись вместе со своими приближенными в крошечной рощице фиговых деревьев в дальнем углу замка и слегка отдохнув, дон Фернандо направился к пленным. Пленники и их охрана повернулись к королевской свите, и над замком повисла ужасающая тишина, так что неторопливые шаги дона были слышны даже на нашем балконе. Казалось, каждый его шаг подтверждает страшный приговор.

Лейтенанты построили пленных в шеренги, а дон стоял неподалеку, разговаривая со своим окружением. Они пожимали друг другу руки, обнимались, поздравляли друг друга, повторяя: «Слава Господу».

И вот шесть рядов оборванных язычников выстроились на дворе замка. Дон Фернандо лениво прохаживался между ними, изучая каждого, то и дело задавая вопросы через переводчика, арабского христианина из Акры. Мы не слышали разговора, но, судя по дружелюбной манере дона, он, видимо, спрашивал, откуда сарацины родом и как зовут их родителей. Дон отобрал пятерых мусульман, седовласых, с более высоким званием, чем у остальных. Их вывели из замка. Они стали заложниками, за которых потребуют выкуп или убьют, если окажется, что их стоимость переоценили. Остальные пленные остались стоять, пока люди дона расставляли стулья перед их рядами. Дон сел в середине, в окружении своих офицеров. Я решил, что, возможно, мы снова станем свидетелями аукциона рабов. А может, падре Альбар, личный духовник дона Фернандо, сидевший справа от него, прочтет суровую лекцию неверным о муках вечного проклятия, ожидающих тех, кто отвергает Спасителя. Мы ждали, и пленные ждали тоже.

Прозвучали какие-то приказы, но оттуда, где мы стояли, не было слышно слов. Одного из мусульман подвели прямо к дону, как будто хотели, чтобы он засвидетельствовал свое почтение, и силком поставили на колени. Его губы двигались очень быстро: может, он молил о пощаде, а может, взывал к какому-нибудь языческому божеству. Один из рыцарей дона, вытащив из ножен сверкающий меч, медленно подошел сзади к коленопреклоненному. Воздух стал влажным и тяжелым, я вдыхал его мелкими, осторожными глотками.

В замке стояла абсолютная тишина, когда дон поднял руку и быстрым, стремительным рывком опустил ее вниз. Меч в точности повторил дугообразное движение. Чистый удар — и голова отделилась от тела, хлынула кровь, забила струей, зафонтанировала, словно горный ручей, вдруг изменивший направление. Один из оруженосцев с насмешливой ухмылкой поднял отрубленную голову с черными навыкате глазами, в которых застыло изумление. Оруженосец триумфально поднял руку, словно демонстрируя трофей толпе рыцарей и простых воинов, разразившихся неистовыми возгласами одобрения.

• Предыдущая
• 47/79
• Следующая