Фантастика, 1964 год - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 28
- Предыдущая
- 28/115
- Следующая
— Рублей триста…
— Триста сорок. Задача средней сложности решается на ней за восемь-десять минут. Кто же станет платить пятьдесят карбованцев, чтобы выяснить, почему ему не хватает десятки до получки?
— Так ведь это только сейчас так, — горячо взмахнул руками Кайменов, — пока все на ноги становится! Алюминий когда-то стоил дороже золота, а теперь из него кастрюли делают. Развернется микроэлектроника, наладят серийный выпуск — и через десять лет кибернетические машины будут иметь размеры и цену радиоприемников. К тому времени надо иметь общедоступные алгоритмы, чтобы кибернетика вошла в жизнь, в быт, в труд каждого! Талантливо прожить каждый день, — со вкусом повторил он. — Нет, над этим надо думать сейчас…
Защелкал печатающий автомат, выталкивая из металлической части бумажную ленту с колонками цифр. Сергей дождался, пока он кончит, оборвал ленту, стал заносить числа в журнал. Кайменов, насвистывая, стал прохаживаться по залу.
В этот момент наверху раскрылась дверь, появился Павел Николаевич Шишкин. В облике Павла Николаевича все было прямым: прямые темные волосы, прямой нос, прямоугольный волевой подбородок, прямая спина и прямой взгляд из-под прямых, как черные палочки, бровей. Зачем он появился здесь во внеурочный час: просто ли для порядка, дать ли руководящие указания и продвинуть науку — осталось невыясненным. Павел Николаевич спустился в зал, обласкал взглядом деловито склонившегося над пультом Малышева и заметил праздную фигуру Володьки.
Последовал искрометный диалог:
— А вы почему не работаете и находитесь здесь?
— Я? Я работаю… Я думаю.
— Думаете?! — Шишкин оскорбленно распрямился. — Попрошу вас думать не в рабочем помещении!
Кайменов остановился, склонив голову, и стал похож на козла, готового боднуть. Некоторое время он рассматривал Шишкина, как предмет, требующий размышлений. Потом в глазах его заблестели искорки, и Володька спросил самым доброжелательным тоном:
— Послушайте, Павел Николаевич, вам никто не говорил, что вы дурак?
— Н-нет, не гово… — От неожиданности энергическое лицо Шишкина на миг раскисло, но тут же налилось лиловой кровью. — Что-о-о-о? Эт-то вы говорите мне? Вы — мне?! — Он хлопнул себя ладонью по нагрудному карману пиджака.
Кайменову уже нечего было терять. У него сузились глаза.
— Если хотите получить настоящий звук, бейте себя не в грудь, а в лоб… Бездарь!
Малышев, хоть и был перепуган таким поворотом событий, тем не менее заметил, что на лице Шишкина выразился не гнев, а страх. Тот ловил ртом воздух.
— Да я вам!.. Я вас… выговор… уво… в двадцать четыре часа! Ввввв…
Павел Николаевич ринулся к лестнице, яростно рванул дверь не в ту сторону, вылетел из зала. Вывихнутая дверь беспомощно покачалась на петлях и застыла.
— Ну, ты да-ал! — Малышев поднял глаза на товарища, хлопнул себя по коленям. — И кто тебя за язык тянет? Нажил себе врага, поздравляю!
— Но ведь он дурак. Как это я раньше не понял?
— Ну, видишь ли… — Взмах бровей, движение головы и губ. — Что значит “дурак”? Это понятие относительное… Кстати, я не считаю, что Шишкин дурак, без ума на таком посту не удержишься. И потом у него высшее образование, степень…
— Ты не темни! — Кайменов рассердился, у него покраснело правое ухо. — Никакое это не относительное понятие, самое что ни на есть абсолютное. Высшее образование, ха! Если дурака учить, он не станет умным — он просто будет больше знать… Конечно, он не клинический идиот, тех легко различить. Дурак, бездарь, посредственность — не в названии дело. Но есть определенный тип людей… Ведь любое дело поганит…
Снова защелкал цифропечатающий автомат, но Малышев не обратил на него внимания, повернулся к Володьке:
— Допустим, он дурак, бездарь, но ведь достиг!.. Значит, может. С этим надо считаться, а не воевать… как тот чудак с ветряными мельницами.
Кайменов не обратил внимания на шпильку. Он сел, упер локти в колени, а кулаки в щеки.
— Вот это самое интересное. Достигают. Как? Почему? Непонятно. И ведь ясно, что за человек… Вот, скажем, Валентин Георгиевич: ведь насквозь должен этого Шишкина видеть — что ни таланта, ни ума, ни порядочности. И гнать. А он наоборот даже: приближает, возвышает…
— Валентин Георгиевич талантливый математик, — пожал плечами Малышев, — а не талантливый специалист по подбору заместителей. К тому же Шишкин охотно берет на себя хлопотливые дела: по обеспечению работ, по штатам, по всяким щекотливым внутренним конфликтам. В них Валентин Георгиевич в силу своего высокого полета мыслей вникать не любит.
— Не научно ты как-то рассуждаешь, — покачал головой Кайменов. — В самом деле, спутники запускаем, управляемым термоядерным синтезом скоро овладеем, а перед заурядной глупостью и подлостью часто оказываемся беспомощнее котят. Почему здесь нет научного подхода? Неужели эта задача труднее других? А может, просто никто не брался?
— Вот ты и возьмись, — фыркнул Малышев.
Кайменов закурил сигарету, начал размышлять вслух.
— А ведь если разобраться… Как преуспевают Шишкин и ему подобные? Во-первых… во-первых, у них узко ограниченная цель: благополучие во что бы то. ни стало. Они не утруждают себя поисками смысла жизни, анализом своих и чужих переживаний, размышлением над общечеловеческими проблемами, вообще лишней игрой ума. Логика упрощена. Во-вторых, поведение их в большой степени предсказуемо. Обратись к тому же Шишкину с самым несложным делом — можно наперед сказать, что он никогда сразу не разрешит: либо откажет, либо что-то изменит, либо “отложит вопрос”, чтобы доказать свою значимость и нужность. Верно?
— Верно! — подтвердил Сергей, с удовольствием захлопывая журнал. Он поднялся, сделал несколько энергичных движений, чтобы размять затекшее от сидения тело. — Берусь еще предсказать, что теперь он устроит тебе веселую жизнь.
— Очень вероятно! — оживился Кайменов. — В этом же все и дело, понимаешь? У них определенные алгоритмы поведения! “Я тебе — ты мне”, “не нами установлено — не нам отменять”, “око за око, зуб за зуб”, “умный в гору не пойдет, умный гору обойдет”, “разделяй и властвуй”, “каждый за себя”… Понимаешь, эти житейские алгоритмы имеют четкую логическую структуру! Их можно выразить символами математической логики и электронными схемами. Смотри: “я тебе — ты мне” — типичная схема с положительной обратной связью. “Око за око…” — схема с отрицательной. “Тише едешь…” — линия задержки. “Умный в гору не пойдет…” — типичная схема “не — или”, универсальный логический элемент из транзистора и двух диодов. А “разделяй и властвуй” — это вообще принцип разбиения сложной информации на элементарные двоичные символы, которые легко перерабатывать! Слушай, Сережка, — Кайменов вскочил на ноги, — давай промоделируем Шишкина, а?
- Предыдущая
- 28/115
- Следующая
