Братья по разуму - Блиш Джеймс Бенджамин - Страница 42

Мюллер вскочил как ужаленный, сжимая кулаки.

— Разоблачили! — крикнул он. — Ах ты, сморчок.

Рийз сказал, не повышая голоса (это стоило ему огромного усилия):

— Идите, Сигурд. Я… я рекомендую вам заняться приготовлениями к отъезду. В вашем распоряжении… — он поглядел на часы, — сутки с четвертью. Если кто-нибудь спросит, скажите, что вы подали заявление об уходе и что я его принял.

Мюллер побагровел от ярости. Он отшвырнул стул и угрожающе шагнул вперед. Его колено ударилось о письменный стол, но он словно не заметил этого и злобно процедил сквозь зубы:

— Хотите сделать из меня козла отпущения? Не выйдет! Есть еще вон этот, — он ткнул пальцем в сторону Хичкока. — Ему вы рта не зажмете. Или вы думаете, что достаточно будет погладить его по головке и попросить быть умницей?

Рийз посмотрел на Хичкока. Лицо с худыми обвислыми щеками выражало только твердую решимость, глаза горели фанатическим огнем. Заметив взгляд Рийза, Хичкок неторопливо поднялся на ноги — костлявая, облаченная в черное фигура, воплощение самодовольной важности.

— Вы очень хитры, мистер Рийз, — сказал он со злорадным торжеством. — Но никакая хитрость вам не поможет. Не будете же вы отрицать того, что я видел собственными глазами. И переложить ответственность на ваших подчиненных вам тоже не удастся. То, что сделал этот человек, — он указал на Мюллера, — не имеет никакого отношения к самому главному, к тому, что нужды коренных жителей этой планеты сознательно и преступно игнорировались, а вы не пожелали принять необходимые меры, чтобы исправить положение. Если эти меры не будут приняты немедленно, я обличу вас перед всем цивилизованным обществом галактики!

— Но вы же не понимаете… — попытался возразить Рийз.

— Я еще не кончил, — грозно оборвал его Хичкок. — Далее: если вы тем не менее откажетесь, мы — я и мое Общество защиты гуманности — займемся этим сами. Мы проведем благотворительную подписку. Мы пришлем сюда продовольствие, теплую одежду — ну, словом, все, в чем нуждаются эти бедняги. Столько тонн, сколько потребуется. И мы позаботимся, чтобы вас и этих ваших ученых убрали с планеты. Широкая публика не потерпит, чтобы вы оставались тут.

— А вы отдаете себе отчет, в какие суммы это обойдется? — растерянно спросил Рийз.

— Это не имеет ни малейшего значения, — отмахнулся Хичкок. — Кто же станет скупиться, когда речь идет о бескорыстной защите гуманности!

Рийз не нашел, что возразить. В нем крепло безнадежное сознание, что перед этим человеком он бессилен. Он чувствовал, как оно парализует его волю, и вдруг пожалел, что не может, точно слабонервная женщина или ребенок, найти облегчение в слезах.

— Вы ведь уже проводили такие кампании, — сказал он с горечью, припомнив все, что ему было известно о деятельности Хичкока на других планетах.

— Да, проводил! — провозгласил Хичкок. — И с неизменным успехом, — он сделал паузу, ожидая возражений, но Рийз молчал. — Ну, если вам нечего больше сказать…

С этими словами Хичкок направился к двери.

Рийз в полном отчаянии сказал ему вслед:

— Только одно! — В голосе его была твердость, которой он вовсе не чувствовал. Хичкок обернулся к нему, и он продолжал, постукивая пальцем по столу. — Из слов Сигурда следует, что у некоторых шаркунов началось развитие сознания, — он говорил медленно и внятно. — Но лишь у некоторых, а не у всех. Собственно говоря, если взять всю популяцию планеты в целом, таких наберется сейчас лишь доля процента, остальные же по-прежнему остаются животными.

На Хичкока это не произвело ни малейшего впечатления.

— В нашей помощи они нуждаются все, — заявил он. — Мы не можем и не станем оказывать ее одним и отказывать в ней остальным, какие бы критерии вы нам ни предлагали. Это немыслимо, немыслимо!

— Я имел в виду совсем другое, — с неистощимым терпением втолковывал Рийз. — Дело в том, что… что шаркуны сейчас достигли стадии перехода. Пока скачок в развитии сознания произошел лишь у некоторых, у ничтожной горсточки. Но со временем все они должны стать разумными существами, потому что… потому что они живут в тяжелейших условиях, а разум обеспечивает больше возможностей для выживания… об этом как раз и свидетельствует рост популяции, про который говорил Сигурд. В результате среди особей, достигших зрелости, доля обладающих разумом всегда будет относительно больше. И жить они будут дольше, чем… чем обычные особи, а значит, и давать больше потомства. Таков механизм естественного отбора, и тут он предстает перед нами почти в чистом виде. Но если мы примемся их опекать, ничего этого не произойдет.

— Что? — возмутился Хичкок. Какая глупость!

— Нет, это… это правда, — заверил его Рийз. — Видите ли, если мы обеспечим их всем необходимым, у особей с развивающимся сознанием не будет никаких преимуществ перед обычными. Их шансы во всех отношениях уравняются. А обычных настолько больше, что через несколько поколений разумные растворятся в них, даже если комбинация генов, которая определяет развитие интеллекта, является доминантной. Дальнейшей их эволюции будет положен конец.

Хичкок, казалось, задумался, но его лицо по-прежнему выражало только самодовольное упрямство.

Рийз уныло пришел к выводу, что этот человек так ничего и не понял.

Наконец Хичкок прервал молчание.

— Неужели я не ошибаюсь и вы действительно хотите, чтобы коренные обитатели этой планеты страдали? Постоянно голодали? Погибали? Дрались друг с другом из-за жалких объедков? Вам это нужно? Так или не так?

Нет, кое-что он все-таки понял, тоскливо подумал Рийз. Темную сторону, присущую эволюционному процессу. Темную, но неизбежную.

— Да, я считаю, что все это необходимо, — вынужден был он признать. — Я убежден, что иначе шаркуны остановятся в своем развитии. Ведь и нашим собственным предкам пришлось пройти через нечто подобное, в противном случае мы до сих пор оставались бы лишенными разума животными.

— Чепуха! — крикнул Хичкок. — Тот факт, что нашим предкам никто не помогал, не имеет никакого отношения к сути дела. Они в любом случае стали бы людьми. Таково было их предназначение — стать людьми. Таково же предназначение и здешних несчастных обитателей. И помешать им невозможно. У человека нет власти изменить предначертание судеб. Эти существа страдают и гибнут, потому что вы сознательно игнорируете их нужды. В вашем распоряжении есть все средства, чтобы оградить их от страданий, и этого требует ваш нравственный долг. Презреть его, значит растоптать идею гуманности.