Отряд обреченных - Гарднер Джеймс Алан - Страница 21

• Предыдущая
• 21/73
• Следующая

Повернувшись спиной ко мне и нарочито глубоко и шумно дыша, адмирал зашагал к озеру.

— Адмирал! — окликнула я его. — Пожалуйста, не потеряйтесь. Вы не понимаете, насколько рискованно…

— Все я прекрасно понимаю! И хочу лишь посмотреть на воду.

Схватить его? Или оглушить из «станнера»? Однако обрывистый берег был совсем недалеко, здесь просто невозможно потеряться.

Кроме того, если наша цель — использовать Чи как приманку для той угрозы, которая таится на Мелаквине… Короче говоря, пусть сам решает, куда идти.

И все равно это было нелегко — спокойно стоять и смотреть, как он удаляется от тебя.

В первой же взятой мной пробе почвы оказался червяк. Формально это был мелаквинский червяк, но выглядел он в точности как земной: коричневатый кольчатый червяк, примерно десяти сантиметров длиной, с хорошо знакомыми толстыми поясками, охватывающими тело по всей длине.

— Приветствую тебя, — сказала я ему, чувствуя себя ужасно глупо. — Я разумное существо, принадлежащее к Лиге Наций. Прошу тебя проявить ко мне гостеприимство.

— Нашла что-нибудь? — спросил меня Ярун.

— Червяка.

— Ты разговариваешь с червяком? — слышно было, как он захихикал.

— Я разговариваю с существом из другого мира, которое может оказаться разумным. Не будь таким узколобым!

— Послушай, это же просто червяк.

Почти наверняка Ярун был прав. С другой стороны, имея дело с Лигой, всегда невредно проявить доброжелательность — вдруг удастся набрать дополнительные очки? Предполагается, что они неусыпно следят за всеми действиями людей.

Я отпустила червяка, но камнем преградила ему дорогу. Червяк ткнулся носом в камень и, казалось, растерялся. Достаточно веское доказательство. Он глуп; он просто червяк.

Я выстрелила в него из «станнера» и положила в пластиковый мешок.

Пока Чи шел к утесу, из травы у него под ногами с громким, испуганным щебетаньем внезапно выпорхнула птица. Мы с Яруном тут же выхватили «станнеры» и прицелились. Однако птица просто отлетела на несколько метров в сторону; похоже, никакой угрозы она собой не представляла. Мало того — птица двигалась даже неуклюже, волоча одно крыло.

— Я не трогал ее! — с видом оскорбленной невинности закричал Чи.

— Конечно нет, — ответила я. — Пожалуйста, стойте, где стоите.

И осторожно двинулась в сторону Чи. Птица с громкими, пронзительными криками суетилась вокруг.

— Что с ней такое? — спросил Чи.

— Она похожа на крикливого зуйка и ведет себя в точности как мать, у которой неподалеку гнездо. Делает вид, будто у нее ранено крыло, — чтобы мы погнались за ней и покинули ее территорию.

Я принялась обшаривать траву у ног Чи. Вообще-то яйца редко высиживают осенью, однако среди всех видов живых существ есть те, кто, так сказать, выбивается из расписания.

И в двух шагах в стороне я нашла гнездо, которое защищал зуек. В нем лежали три яйца, грязно-белые с коричневыми пятнышками.

Три прекрасных яйца.

Я взяла у Яруна Тугодум и присела на корточки рядом с гнездом. Атмосфера Мелаквина блокировала большую часть рентгеновского излучения, испускаемого здешним солнцем — Уфри, однако Тугодум прекрасно усиливал то немногое, что имелось.

Внутри каждого яйца находилась крошечная птичка (их мать продолжала взволнованно кричать неподалеку). Тугодум показывал лишь их скелеты, скрючившиеся самым немыслимым образом. Маленькие птички заполняли яйца целиком; пройдет всего несколько часов, и они вылупятся.

— Приветствую вас, — прошептала я. — Я разумное существо, принадлежащее к Лиге Наций. Прошу вас проявить ко мне гостеприимство.

Птица-мать с тоскливыми криками носилась туда и обратно, волоча якобы сломанное крыло.

— Где Чи? — внезапно спросил мой напарник.

Я резко вскинула голову. Мы с Яруном были одни на лугу.

— Адмирал Чи! Где вы, адмирал? — окликнула его я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Нет ответа.

— Может, упал с обрыва? — предположил Ярун.

— Проверь.

Он поспешил к краю утеса, а я перевела Тугодум в инфракрасный диапазон и торопливо описала им круг. Никаких признаков присутствия.

— Адмирал Чи, пожалуйста, ответьте! Адмира…

Какая-то сила сжала дыхательное горло, словно рука, пытающаяся задушить. Я остановилась на полуслове. Я не могла дышать, не могла говорить.

Ох, дерьмо.

Горловой микрофон. Дело в нем? Он убивает меня?

Никаких монстров. Никаких враждебно настроенных разумных существ. Никаких смертоносных физических феноменов. Просто голое предательство.

У меня хватило глупости почувствовать себя разочарованной. Наверное, во мне было слишком много от Проуп, которая воображала, будто смерть должна выглядеть эффектно. Какое ребячество.

Куда исчез Чи? Свалился с обрыва? Какое это имеет значение?

В нескольких шагах от меня Ярун сдирал с себя шлем. Он еще ничего не понял; наверно, решил, что отказал защитный костюм.

Я повернула в его сторону Тугодум, все еще работающий в диапазоне рентгеновского излучения. Да, микрофон обвивался вокруг дыхательного горла Яруна. Теперь и до него дошло; он повернулся ко мне с выражением горького сожаления.

Дерьмо.

Они, должно быть, встроили имплантаты таким образом, чтобы те убили нас. Что активировало механизм? Какое-то естественное излучение, генерируемое планетой? Или просто где-то кто-то повернул нужную ручку, отстучал на клавиатуре нужную команду, нажал нужную кнопку? Когда Хакви делал это, он знал, что произойдет? Или просто бездумно выполнял приказ?

Дерьмо.

Руки Яруна потянулись к горлу. Что это? Хочет вырвать микрофон? Без толку. На рентгенограмме было хорошо видно, что имплантат вживлен очень прочно, и вырвать его можно только вместе с глоткой.

Дерьмо. Ох, дерьмо. Ярун азбукой Морзе отстукивал сигнал SOS. Отстукивал на самом микрофоне. Устремив полный надежды взгляд в небо. Он не мог знать, продолжает ли микрофон выполнять свои функции, как не мог знать, известно ли вообще этим ослам на капитанском мостике о существовании азбуки Морзе; он просто пытался спасти наши жизни.

Дерьмо.

Я выстрелила в него из «станнера», и он рухнул, пытаясь обернуться в процессе движения, как будто хотел взглянуть на меня в последний раз.

Прочь, прочь эти мысли. Упав на колени рядом с ним, я перевернула весь рюкзак в поисках «аптечки».

Может, я сумею оставаться в сознании до тех пор, пока сделаю Яруну трахеотомию. Нужно вскрыть горло ниже того места, где вживлен микрофон, который душит его. Открыть новый доступ воздуху.

Мне уже приходилось делать трахеотомию — в Академии, на трупе. Не помню, какую оценку мне поставили.

Первый разрез должен быть вертикальным — меньше риска задеть важную вену или артерию. Сначала кровь брызнула фонтаном, но потом потекла медленно. Я надеялась, что это хороший знак.

Перед глазами все расплывалось. Плевать. Даже если и напортачу, какая разница?

Нет. Есть разница.

В «аптечке» имелась и трубка для трахеотомии, но слишком широкая. У кого хватит духу прорезать такую большую дыру в горле человека?

У меня хватило. Я это сделала.

Голова кружилась, перед глазами все плыло. Я достала из аптечки ампулу, в которой, как надеялась, было лекарство, способствующее свертыванию крови, и обрызгала им разрез.

«Ярун, не надо ненавидеть меня, — думала я. — Ужасно не хочу, чтобы меня ненавидели».

Потом мелькнула мысль: «Кажется, я отрубаюсь».

Ох, дерьмо.

Первые проблески сознания. Борьба. Борьба, все более яростная. Вперед. Вперед. Свет. Есть!

• Предыдущая
• 21/73
• Следующая