Выбери любимый жанр

Буря в Па-де-Кале - Арсаньев Александр - Страница 1


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

1

Александр Арсаньев

Буря в Па-де-Кале

I

Дмитрий Михайлович Готвальд, столичный этнограф, оторвался от занимательного чтения и взглянул на часы, которые показывали половину второго. Сегодня он был приглашен на прием к тобольскому губернатору. Готвальд недовольно поморщился. Ему не хотелось отвлекаться от чтения, но в то же время портить отношения с губернатором Дмитрию Михайловичу так же возможным не представлялось. Он неохотно закрыл бархатную тетрадь, одну из тех, что продал ему на днях бродяга Гурам. Это были записки масона Якова Андреевича Кольцова, отставного поручика Преображенского полка, раненого в битве под Лейпцигом. Кольцов писал, что Мастер разрешил его от силанума – священного обета молчания. Судя по всему, на Якова Андреевича Кольцова братья вольные каменщики возложили обязанности масонского следователя, которые он ревностно исполнял, с тех пор, как вступил, будучи девятнадцати лет от роду, в тайное общество «Золотого скипетра».

Наставником Кольцова являлся член орденского капитула Иван Сергеевич Кутузов, который оказывал Якову Андреевичу всяческую материальную и моральную поддержку. Он открыл ему «истинный свет и тайную природу вещей», не забывая при этом курировать его «полицейскую» деятельность. В одной из тетрадей Кольцова Готвальд прочел, что Яков Андреевич дослужился в Ордене до одной из рыцарских степеней.

Однако после событий 1825 года, в которых Кольцов оказался замешан, чем скомпрометировал себя в глазах Государя, отставной поручик был сослан на поселение в город Тобольск. «Устав вольных каменщиков» требовал полной покорности масонов высшим руководителям Ордена. Масонская присяга для вольного каменщика всегда была выше даже присяги воинской…

В тетради, которую Готвальд все еще держал у себя в руках, красными чернилами была выведена выдержка из Устава:

«ВОЛЯ ТВОЯ ПОКОРНА ВОЛЕ ЗАКОНОВ И ВЫСШИХ. ПАЧЕ ВСЕГО ЕСТЬ ОДИН ЗАКОН, КОЕГО НАБЛЮДЕНИЕ ТЫ ОБЕЩАЛ ПЕРЕД ЛИЦОМ НЕБЕС, Т. Е. ЗАКОН НЕРУШИМОЙ ТАЙНЫ В РАССУЖДЕНИИ НАШИХ ОБРЯДОВ, ЦЕРЕМОНИЙ, ЗНАКОВ И ОБРАЗА ПРИНЯТИЯ. СТРАШНО ПОДУМАТЬ, ЧТО СИЯ КЛЯТВА МЕНЕЕ СВЯЩЕННА ДАВАЕМЫХ ТОБОЮ В ГРАЖДАНСКОМ ОБЩЕСТВЕ. ТЫ БЫЛ СВОБОДЕН, КОГДА ОНУЮ ПРОИЗНОСИЛ, НО УЖЕ НЕ СВОБОДЕН НАРУШИТЬ КЛЯТВУ, ТЕБЯ СВЯЗУЮЩУЮ!»

Дмитрию Михайловичу начинало казаться, что Кольцов сам себе постоянно напоминал о нерушимости этой клятвы и о страшных последствиях, которые могут постигнуть того, кто клятву эту нарушит. Он то и дело пояснял что пишет только о тех вещах, которые не смогут повредить его братству и только с целью исповедания, как было заповедано в прежние времена Иоанном Масоном.

Готвальд снова перевернул страницу и нервно бросил взгляд на часы. В этой тетради речь, кажется, шла о Балканском вопросе. По крайней мере так исследователю показалось на первый взгляд.

«Эх, куда его занесло!» – искренне подивился он. Сначала Дмитрию Михайловичу казалось, что масон Кольцов особенно не вникал в политические вопросы! А впрочем… Как тогда его угораздило оказаться в Тобольске на поселении?

Готвальд считал, что ему самому было еще над чем поломать голову, прежде чем представить записки на суд общественности. Но делиться ли своей тайной с покровительствующим ему губернатором?! Дмитрий Михайлович вновь закрыл дневник Якова Кольцова и отложил его в сторону.

Он поднялся со стула и стал медленно переодеваться. Новенький светло-серый фрак отменно на нем сидел. Говорили, что губернаторская дочка была красавицей… А впрочем, что ему до какой-то девицы?! Одна наука ему – сестра, любовница и жена!

* * *

Прием у губернатора на славу удался, даром, что провинция… Готвальд душой отдохнул и все не сводил глаз с черноглазой губернаторской дочки. Такой Дмитрий Михайлович мыслил себе Миру, индианку Кольцова, привезенную масоном откуда-то из Калькутты и спасенную им от неминуемой смерти.

– Анна Николаевна, – шепнул кто-то Готвальду на ухо. Дмитрий Михайлович невольно отвел глаза. Неужели его поведение было так откровенно до неприличия?!

– Дмитрий Михайлович! – губернаторская дочка направилась прямиком к оторопевшему Готвальду. – Позвольте мне с вами перекинуться парой фраз, – любезно улыбнулась она. – Ходят слухи, что вам удалось обнаружить какой-то сундук… Это правда, что и в наших краях побывали масоны?!

Готвальд развел руками, не зная, что и ответить.

– Значит, правда, – заключила красавица. Она невольно усмехнулась и возвела глаза к потолку, словно прикидывая что-то в уме. – И почему они не берут к себе женщин? Можно подумать, что тайное общество – это какой-нибудь мужской клуб!

– Да о чем это вы, Анна Николаевна? Полноте! – испугался Дмитрий Михайлович, невольно озираясь по сторонам.

– И вы туда же! – отмахнулась девица. – А я-то надеялась найти в вас понимание… Разве вы не знаете, что в Париже в ноябре этого года открылась Русская Высшая школа общественных наук? А я, между прочим, собираюсь во Францию!

– И что из того? – Готвальд сглотнул ком в горле. Черные глаза с поволокой смотрели на него очень внимательно. Дмитрий Михайлович старательно отводил свой взгляд в сторону, который упрямо скользил по полуобнаженным плечам девушки.

– А я думала, что вы знаете, – разочарованно протянула красавица. – Говорят, что многие тамошние преподаватели как русские, так и французы – масоны…

– И что же из этого следует? – Дмитрий Михайлович часто захлопал ресницами. – И вообще, откуда все эти слухи? Какие еще масоны? В наше-то время… Вы бредите! – Готвальд совсем позабыл о приличиях. Вот ему бы, действительно, следовало съездить в Париж со своими тетрадями!

– Умоляю вас, дайте мне что-нибудь прочесть из ваших тетрадей, – проговорила в ответ девица с таким видом, что Готвальд явственно понял, что отступать губернаторская дочка не собирается.

В ужасе Дмитрий Михайлович почувствовал, что его состояние становится близким к истерике.

– Я обязательно над этим подумаю, – пообещал этнограф и заторопился в гостиницу.

Когда он вновь взялся за дневники Кольцова, его руки дрожали.

* * *

Эту историю я начинаю писать с особенным трепетом, ибо в ней замешаны персоны весьма влиятельные и известные, имен которых лучше было бы всуе не упоминать. Но, как говорится, назвался груздем… И чего мне только в самый ответственный момент лезут в голову все эти пословицы и поговорки? Нет, я просто обязан описать инцидент, который случился со мною в Кале, накануне конгресса в Вероне! Его последствия имели огромное значение как для Императора и его фаворитки, так и для всего государства! И у вашего покорного слуги они оставили на сердце незаживающую рану…

Поздним пасмурным вечером я вернулся из своего греческого вояжа под покровом тайны и тьмы. Дождь лил как из ведра. Кучер бросился распрягать мои цуги. Я же опрометью юркнул под своды античного портика. В этот раз меня даже не сопровождал мой преданный японец Кинрю, которого я любил как родного брата. Он спас меня на своей родине от тюрьмы, покинул вместе со мной Японию и числил себя в России моим верным хранителем.

Не успел я шагнуть в гостиную, как мне на шею бросилась Мира.

– Яков! Ну, наконец-то, – простонала она. – А то мы уж и не чаяли увидеть тебя живым! Это нечестно – оставлять нас так надолго одних, в неведении, в страхе…

– Все хорошо, что хорошо заканчивается, – заметил немногословный Кинрю, откладывая в сторону скомканную газету.

– Ты мог хотя бы предупредить, что уедешь надолго, – Мира склонила свою черноволосую голову мне на плечо. От ее волос удивительно пахло какими-то экзотическими маслами, кружившими голову. – Нет, я не упрекаю тебя. Но, если бы ты только знал, что я пережила!

– Твои карты должны были подсказать тебе, что со мной все в порядке, – в ответ улыбнулся я, позволяя лакею снять плащ с моих плеч. Мира слыла у себя на родине пророчицей и гадалкой. Иногда я сам верил в ее сверхъестественные способности…

1
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело