Дело блондинки с подбитым глазом - Гарднер Эрл Стенли - Страница 27

• Предыдущая
• 27/44
• Следующая

– Спасибо, у меня нет больше вопросов, – сказал Мейсон и вернулся на место, не подавая виду, какой сокрушительный удар нанесен его линии защиты.

– Прошу ввести свидетеля Элен Бартслер, – распорядился Драмм.

Вошла Элен Бартслер, не снимая перчаток, подняла руку для присяги и заняла место для свидетелей.

– Вы арендуете владение, обозначенное номером шестьдесят семь – пятьдесят на бульваре Сан-Фелипе?

– Да, господин обвинитель.

– Давно вы там живете?

– Приблизительно год.

– Чем вы занимались в этот период?

– Я с успехом веду небольшую куриную ферму.

– Другого занятия у вас нет?

– Нет.

– Давно ли вы знали убитую Милдред Дэнвил?

– Три, может быть, четыре года.

– Вы нанимали ее на работу в какое-то время?

– Да.

– Когда?

– В начале тысяча девятьсот сорок второго года.

– На какой период?

– От двух до трех месяцев. В то время, когда у меня родился ребенок, и непосредственно после этого.

– Позже вы ее видели?

– Да. Мы оставались в дружеских отношениях.

– Вы видели ее двадцать шестого вечером?

– Нет, господин обвинитель.

– А двадцать седьмого ранним утром?

– Я видела ее труп.

– А когда вы видели ее в последний раз до двадцать седьмого?

– Точно не помню. За несколько дней до этого.

– Вы разговаривали с ней по телефону?

– Да.

– Был ли какой-нибудь особый повод для разговора?

– Да.

– Какой?

Судья Уинтерс неспокойно зашевелился в кресле и вопросительно посмотрел на Мейсона.

– Защита не вносит протеста против ведения допроса?

– Нет, высокий суд.

– Хорошо, пусть свидетель ответит.

Элен Бартслер наклонила голову.

– Милдред Дэнвил, – сказала она тихим, но выразительным голосом, – похитила моего сына. Я старалась вернуть его.

Судья Уинтерс застыл за столом, нахмурившись, рассматривая свидетельницу.

– Вы утверждаете, что убитая Милдред Дэнвил похитила вашего сына? – спросил он с недоверием.

– Да.

В зале наступила такая тишина, что было слышно, как репортеры торопливо скребут карандашами в блокнотах.

– Когда произошло похищение? – спросил Драмм.

– Мой сын, – отвечала Элен Бартслер, – оставался под опекой миссис Эллы Броктон, живущей в доме двадцать три – двенадцать на Олив-Крест-драйв. Милдред Дэнвил очень привязалась к малышу, когда работала у меня. Она регулярно навещала его, а за два дня до смерти, двадцать четвертого числа, заставила Эллу Броктон…

– Вы были при этом? – перебил Драмм.

– Нет, не была.

– Следовательно, вы повторяете рассказ миссис Броктон?

– Да.

– Если это так, то мы не будем его выслушивать. Обвинение установит факты на основе непосредственных показаний.

– Защита ничего не имеет против допроса миссис Бартслер по этому поводу, – заявил Мейсон.

– Ее сведения исходят из третьих рук! – рявкнул Драмм.

– Конечно, – вмешался судья Уинтерс. – Но если это факты, которые подтверждаются показаниями непосредственных свидетелей, а защита не вносит протеста, то я не вижу…

– Я не намеревался углубляться в этот вопрос, – отрезал Драмм. – Я снимаю вопрос, если он относится к обстоятельствам похищения. Я предпочитаю устанавливать факты обычным путем.

– Как хотите, – решил судья Уинтерс.

– Возвращаясь к делу, вы разговаривали с убитой по телефону относительно вашего сына?

– Разговаривала.

– Когда?

– Я разговаривала с ней два, нет, три раза после похищения моего сына.

– И чего она от вас хотела? Каково было основное содержание этих разговоров?

– Я просил бы о более подробном изложении разговоров, – вставил Мейсон.

– Хорошо. Что вам сказала убитая, когда позвонила в первый раз?

– Что она забрала моего сына, но готова оговорить со мной вопрос опеки над ним.

– Опеки над вашим сыном?

– Да.

Судья Уинтерс наклонился вперед, изучая Элен Бартслер внимательным взглядом.

– Вы утверждаете, что она хотела оговорить с вами вопрос опеки над вашим сыном?

– Да.

– А почему вы должны были договариваться с ней по поводу опеки над своим сыном?

– Она была к нему очень привязана. Хотела заставить меня отдать ей сына под опеку на какое-то время.

– И вы согласились?

– Нет.

– Что вы ей сказали?

– Что если она не отвезет малыша миссис Броктон, то я заявлю в полицию, чтобы ее арестовали как похитительницу.

– Что она ответила?

– Положила трубку.

Судья снова сел в кресло, задумчиво нахмурившись.

– Что было дальше? – спросил Клод Драмм.

– Она позвонила на следующий день, – ответила Элен Бартслер, – обвиняя меня в том, что я выкрала сына.

– Она утверждала, что не знает, где находится ваш сын?

– Так она утверждала. Конечно, это была хитрость, чтобы избежать ареста.

Судья Уинтерс снова подался вперед.

– А где ваш сын находится в настоящее время? – нетерпеливо спросил он.

Элен выдержала его взгляд.

– Не знаю.

– Власти уведомлены о пропаже мальчика? – спросил судья.

– Да, высокий суд, – ответил Драмм. – Мы не щадим усилий для того, чтобы найти мальчика. К сожалению, пока безрезультатно. По желанию заинтересованных сторон мы старались не придавать дело огласке.

Один из репортеров бросил взгляд на часы, после чего выбежал из зала. Остальные последовали за ним.

– Удивительно, – сказал судья Уинтерс.

– Если высокий суд позволит, – продолжал Драмм, – то дальнейшие показания по делу исчезновения мальчика покажут, что обвиняемая была в сговоре с Милдред Дэнвил…

– Протест, – перебил Мейсон. – Обвинитель злоупотребляет своими прерогативами в ущерб моей подзащитной. Он не представил никаких доказательств того, что…

– Я только предупреждаю показания! – крикнул Драмм. – У меня есть право предсказывать, что показывают свидетели.

– Сейчас не время для вступительных высказываний, – парировал Мейсон. – Кроме того, у вас нет на это доказательств, и их у вас никогда не будет. Вы используете против моей подзащитной необоснованные выводы, которые хотели бы сделать из показаний свидетелей.

– Прошу тишины, – властно вмешался судья Уинтерс. – Если обвинение имеет доказательства, то оно их представит, и суд оценит их значение. Я не желаю больше слушать перепалку между сторонами. Обвинитель может продолжать допрос.

– Возвращаясь к событиям двадцать шестого числа, в этот день вы разговаривали с Милдред Дэнвил?

– Да.

– По телефону?

– Да.

– Что убитая сказала вам на этот раз?

– Что знает, где мой сын, и вернет его мне, если я соглашусь заключить с ней договор по делу об опеке.

– Она сказала вам, где находится ее сын?

– Нет.

– Из ее высказываний было ясно, что она собирается к вам, на бульвар Сан-Фелипе?

– Нет.

– А что вы ей сказали?

– То же самое, что и до этого. Что если она не вернет мне сына, то я заявлю, чтобы ее арестовали как похитительницу.

– Что она ответила?

– Что надеется отобрать его и привезти и что когда я узнаю все обстоятельства, то, наверное, окажусь разумной. Она сказала, что ее тоже обманули, но ее единственной заботой всегда было лишь благо ребенка.

– Когда она обещала привезти вам сына?

– Вечером.

– Она не назвала точного часа?

– Сказала, что около десяти.

– Куда она должна была его привезти?

– В дом Эллы Броктон, на Олив-Крест-драйв, двадцать три – двенадцать.

– Вы что-нибудь предприняли в связи с этим?

– Да, я поехала к миссис Броктон тотчас же после ее звонка. Я ждала, проходил час за часом, наконец стала приближаться полночь. Мне пришло в голову, что, возможно, я неправильно поняла ее слова, поэтому я вскочила в машину и поехала на квартиру Милдред. Я звонила, но никто не открывал. Я была вне себя от волнения. Я помчалась назад, к Элле Броктон, и продолжала ждать. Я находилась там до прихода полиции.

– И вы не догадывались, что Милдред Дэнвил поехала к вам, на бульвар Сан-Фелипе?

• Предыдущая
• 27/44
• Следующая