Дело бывшей натурщицы - Гарднер Эрл Стенли - Страница 24

• Предыдущая
• 24/39
• Следующая

– А у меня есть.

– И что ты за него так держишься?

– Клиенту в нем удобно, он может расслабиться. Почувствовать себя как дома. Ему захочется говорить. А попробуй вытяни хоть что-нибудь из клиента, когда ему неудобно сидеть. Я хочу сказать: попробуй заставь его говорить правду. С другой стороны, если он не говорит правду, сидя в этом удобном кресле, то я прошу его пересесть вон на тот стул с высокой спинкой якобы для того, чтобы лучше слышать. Этот стул стоит напротив стола и крайне неудобен.

– Этот стул, – подтвердил Дрейк, – изобретение дьявола.

– Когда ты хочешь услышать правду, – продолжал Мейсон, – ты сажаешь клиента в удобное кресло и создаешь уверенность в стабильности, участии и комфорте. В том случае, если он настроен на сотрудничество.

– А если нет, то ты предлагаешь им вот этот неудобный стул?

– Верно. И чем неудобнее им сидеть, тем больше они начинают ерзать, стараясь устроиться поудобнее. Тогда я даю им почувствовать, что они выдают себя, раз не могут сидеть спокойно. Как только человек начинает ерзать, скрещивать то руки, то ноги, я смотрю на него с укоризной, давая понять, что вижу его насквозь и понимаю, что он не может сидеть спокойно, так как лжет.

– Ну тогда, Перри, тебе надо пригласить свою клиентку Максин и усадить на этот стул.

– А в чем дело?

– Она лжет тебе.

– В чем именно?

– Ну, скажем так, я не знаю, что она сказала тебе, Перри, но думаю, что она тебе солгала.

– Договаривай.

– Говорила она тебе о незаконнорожденном ребенке, которого родила сестра, пока муж был в армии, и которого записали на нее?

– Продолжай, продолжай, – настаивал Мейсон, заметив нерешительность Дрейка.

– Ну, очевидно, все наоборот. Ребенка родила Максин, но они с сестрой договорились придумать эту историю об измене. Муж обо всем знает, и он согласился взять мальчика. Ребенок действительно родился, пока муж был за морем, но его родила Максин, а не ее сестра Фибе Стиглер. На время родов сестры уезжали в одно место, где и оставили ребенка в приюте. А позднее, после всяких вполне законных операций, он был усыновлен Хомером и Фибе Стиглер.

– Полиции это известно? – спросил Мейсон.

– Известно? – хмыкнул Дрейк. – Да ты еще ничего не слышал, черт возьми! Отцом ребенка был Коллин Дюрант!

– Что? – воскликнул Мейсон.

– По крайней мере, так думает полиция. Они изо всех сил стараются подвести под эту версию все показания. Могу еще кое-что добавить. У них есть женщина, которая знает, что Максин была в своей квартире до восьми часов.

– Она не могла там быть, – возразил Мейсон. – Она звонила тебе с автовокзала в семь пятнадцать.

– Это она сказала, что звонила с автовокзала, – заметил Дрейк. – Избитый способ получения алиби. Человек идет в телефонную будку, узнает номер, звонит кому-то, кого нет дома, и записывает на автоответчик: «Я нахожусь в таком-то месте, мой номер такой-то. Это телефонная будка. Пожалуйста, позвоните мне». Потом, совершив убийство и заметя следы, возвращается в телефонную будку и ждет звонка. Максин знала, что ей придется сматываться. Она убрала из квартиры все, что могло заинтересовать полицию. И о канарейке она заранее позаботилась, отнесла к кому-то из близких друзей. Потом связалась с тобой, рассказала эту историю, дала Делле ключ от квартиры и удрала. Она использует нас с тобой, чтобы выстроить себе надежное алиби, чтобы мы подтвердили, что она звонила из телефонной будки на автовокзале.

– А как полиция вычислила, что отец ребенка – Дюрант?

– Они пришли к такому выводу на основании косвенных улик. Дюрант в то время увивался вокруг Максин, и они были очень близки. Возможно, откопали какие-то записи в мотелях, сделанные рукой Дюранта.

– Неужели у меня будет когда-нибудь клиент, который скажет правду?! Наверное, от удивления я упаду со стула. Или точнее будет сказать так: неужели когда-нибудь у меня будет клиент, которому я смогу поверить?

– Мне неприятно тебе все это говорить, но именно за это ты мне платишь.

– А как насчет стодолларовых банкнотов? – спросил Мейсон.

– Пока ничего. Все сходится на том, что у Дюранта был только один счет. Проверены все банки. Нигде его не знают, кроме одного места, где он имеет счет на свое собственное имя. В день смерти там было тридцать три доллара и двенадцать центов.

– Плюс еще десять тысяч в кармане, – уточнил Мейсон.

Дрейк кивнул.

– А неделю назад или около того он расплатился такими банкнотами с художником и в магазине, где покупал кисти и краски. А больше нигде не всплывали стодолларовые банкноты, Пол?

– Нет, только здесь.

– Копай дальше. Это только начало.

Заместитель окружного прокурора Томас Альберт Декстер встал и объявил:

– Позвольте доложить суду о начале предварительного слушания дела «Народ штата Калифорния против Максин Линдсей». Обвинение готово.

– Защита готова, – раздался голос Мейсона.

– Очень хорошо, – сказал судья Кроули Мэдисон, бросив любопытствующий, почти сочувственный взгляд на Максин, – вызывайте ваших свидетелей, мистер прокурор.

– Вызывается лейтенант Трэгг, – объявил Декстер.

Лейтенант Трэгг вышел для дачи показаний и объяснил, что четырнадцатого его вызвала по телефону мисс Делла Стрит или кто-то, назвавшийся этим именем. Он поехал на квартиру номер 338Б, снимаемую обвиняемой по этому делу Максин Линдсей, и обнаружил там Деллу Стрит и труп, находившийся в ванной. Убитый опознан. Им оказался агент по продаже картин Коллин Макс Дюрант.

– У вас есть фотографии? – спросил Декстер.

Трэгг передал пачку снимков. Они по одному были переписаны и причислены к вещественным доказательствам. Сюда же была причислена и схема квартиры, представленная Трэггом.

– А что было в карманах покойного, когда вы обнаружили тело, лейтенант?

– Несколько ключей, среди которых был и ключ от квартиры обвиняемой, носовой платок, перочинный нож, пачка сигарет, зажигалка, две ручки, блокнот, сто стодолларовых банкнотов и около двадцати пяти долларов мелкими купюрами, всего десять тысяч двадцать пять долларов.

– Мисс Стрит сделала какое-нибудь заявление?

– Да.

– Что она сказала?

– Не слишком удачное начало для дачи показаний, – заметил судья Мэдисон. – В данном случае показание дается с чужих слов.

– Обвинению это известно, – согласился Декстер, – но, поскольку мисс Стрит является секретарем мистера Перри Мейсона, адвоката обвиняемой, я решил представить это дело вниманию суда таким образом, конечно, если нет возражений защиты.

– Это показание существенно? – спросил судья.

– Вполне.

– Оно важно?

– Мы так считаем.

– Поясните.

– Оно противоречит последующим показаниям обвиняемой.

– Очень хорошо. Если нет возражений…

– Есть возражения, – не дал договорить ему Мейсон.

– Ну, – раздраженно проворчал судья Мэдисон, – вам следовало раньше возражать, когда этот вопрос только поднимался, давно бы уж с этим покончили.

– А я возражаю сейчас, – улыбнулся Мейсон.

– Возражение принято, оно поддерживается, – согласился судья и довольно резко добавил: – Узнаю вашу тактику, мистер адвокат. Вы хотели, чтобы прокурор округа объяснил, почему считает этот разговор важным. Ну что ж, вы добились своего. Ваше возражение принято.

– Тогда я вызову для дачи показаний мисс Деллу Стрит, которая подтвердит этот разговор, – сказал Декстер, – а лейтенант Трэгг на время уступит ей свое место, с тем чтобы позднее закончить свои показания.

– Ну, это в какой-то степени противоречит установленному порядку, – пояснил судья Мэдисон, – но думаю, мы можем допустить такое нарушение. Однако, если мистер Мейсон желает провести перекрестный допрос лейтенанта по тем показаниям, которые он уже дал, я предоставляю ему такую возможность.

– Я бы хотел провести перекрестный допрос позднее, – ответил Мейсон.

– Очень хорошо. Для дачи показаний приглашается мисс Стрит.

• Предыдущая
• 24/39
• Следующая