По следу четырех - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 2

• Предыдущая
• 2/36
• Следующая

– Все вроде помнит и твердит, что одна там была в красной беретке.

– Что ж, красная беретка – это уже зацепка, – заметила я.

– Она может запросто сменить ее на зеленую или синюю! – резонно возразила Матильда.

– А может и не сменить! – вмешалась Людка.

– Слушай, Маш, а долго они пробыли? – спросила я.

– Бабушка говорит, минут сорок! Понимаешь, их четверо было, с бабушкой сидели, расспрашивали ее обо всем, и только время от времени то одна, то другая в туалет отлучались.

– Значит, это женская банда, которая грабит одиноких старушек под видом благотворительности! Здорово придумано! – констатировала Матильда. – Нет, надо на голову встать, а поймать этих сволочных баб! Ведь кого грабят – беспомощных старух! Мы вон каких матерых бандитов на чистую воду выводили, а уж этих…

– Погоди, Мотька, ничего не обещай! Сама подумай, где мы их искать будем? Говорить легко… Маш, ты милиции давала описание краденых вещей?

– Да, а что?

– А нам сможешь их описать?

– Конечно, что за вопрос? Только вещи-то самые обычные, никаких особых примет… вот разве что на шубке одна пуговица сломана, деревянная пуговица. Да еще вот сахарница… она такая, в виде сундучка такого серебряного… даже с замочной скважинкой…

– Тогда, может быть, стоит походить по антикварным магазинам… – предложила Люда.

– А что, недурная мысль! Шубку-то мы, скорее всего, не найдем, а вот сахарницу… – воодушевилась Мотька.

– Вряд ли они приметную вещицу сразу в комиссионку сдадут! – заметила я. – Совсем они дуры, что ли? Милиция ведь тоже с этого начнет.

– Ладно, – согласилась Мотька, – отложим это недели на две. А сейчас надо следить за криминальной хроникой и в газетах, и по телику!

– Зачем? – не поняла Маша.

– Как зачем? Ясное дело, чтобы знать, не совершено ли где-нибудь еще такое преступление! – догадалась Люда.

– Молодец, Людка, правильно соображаешь! – одобрила ее Мотька. – А кстати, надо в классе кое-кому сказать, чтобы тоже следили за газетами. Ну, Максу, Вадьке, Нинке Суховой, Марату…

– Хватит, мы и сами можем, и Костю с Митей подключим! – сказала я.

– И Олега! – добавила Мотька и вдруг покраснела.

Вечером мы собрали «Квартет» и подробно рассказали о происшествии и о нашем решении следить за прессой.

– Молодцы, девчонки! – воскликнул Митя. – Это уже вполне профессиональная идея! Не зря вы все-таки шесть дел за год распутали![1]

– Меньше чем за год! – гордо поправила его Матильда.

– Верно! – засмеялся Митя. – Раньше бы вы стали просто искать красные беретки на улице!

– А это тоже не помешает! – заметила я. – Случайные встречи играют большую роль в расследованиях! К тому же завтра мы навестим Машину бабушку, попробуем вытянуть из нее еще какие-нибудь подробности.

– Только не очень на них полагайтесь! – предостерег Костя. – Бабушке бог знает что может померещиться, а бывают еще старушки с богатым воображением, наплетут невесть что, а мы потом будем как идиоты за призраками гоняться!

– Ничего, разберемся как-нибудь! – уверенно заявила я. – Опыт какой-никакой есть!

На следующий день в классе все только и говорили, что об ограблении Машкиной бабушки.

– И как это наши знаменитые сыщицы до сих пор грабителей не обнаружили? – пропела Верочка.

– Да они вообще все врут, никакие они не сыщицы! – вякнула Лялька, Верочкина рыба-прилипала.

– Дубова, что ты мелешь! – поморщился Макс Федорчук. – Сама же помнишь, как мент к нам в класс приходил, благодарил Монахову и Корбут, чего зря говорить…

– Ну, один раз, может, чего и нашли, – согласилась Лялька, – а дальше уже все выдумали!

– Тебе просто завидно, Дубова! – констатировал Вадик Балабушка.

– А ты вообще молчи! – огрызнулась Лялька. – Ты за Монаховой хвостом бегаешь!

– Дубова, ты у меня схлопочешь!

– Будешь женщину бить?! – патетически воскликнула Лялька.

– Женщин я не бью, но ты к ним отношения не имеешь!

Мы с Матильдой в этот разговор не вмешивались. Ничего нового мы из него не узнали.

После уроков мы отправились с Машкой к ней домой.

– Бабушка, вот тут мои подруги пришли, хотят с тобой поговорить! – сказала Маша, едва войдя в квартиру.

– Подружек привела, вот и отлично! Доставай, Манечка, банку варенья, будем чай пить! – обрадовалась старушка.

– Да мы вообще-то не за этим пришли… – начала я, но Мотька толкнула меня в бок.

– За чаем разговор естественнее пойдет! – шепнула она мне.

Бабушка усадила нас за стол и принялась хлопотать.

– Вы уж слыхали о нашем несчастье? – спросила она, расставляя на столе розетки.

– Да, – подтвердила Мотька.

– Татьяна Федоровна, а что они вам сказали? Почему вы пустили их в квартиру? – спросила я.

– Ой, деточки, я сперва их через дверь спросила, кто такие и зачем пожаловали, а они говорят: «Мы из префектуры, насчет гуманитарной помощи обследование проводим!» Ну я подумала, что нам с Манечкой такая помощь очень даже не помешает! Гляжу в глазок, женщины стоят, такие приличные с виду, немолодые, солидные… Ну я и открыла!

– А дальше что? – взволнованно спросила Матильда.

– Что ж дальше-то! Впустила я их, за стол вот усадила. Они стали меня расспрашивать, что да как, какую пенсию я получаю, какое пособие Манечке после смерти родителей положено…

– И у этих тварей рука поднялась… – вскипела Мотька.

– Да уж, – согласилась я.

– Кто бы мог подумать! – вздохнула Татьяна Федоровна. – Ладно бы девчонки какие-нибудь, охламонки, нет, солидные дамы такие…

– А вы их описать можете? – спросила я.

– Да уж описывала милиции, все, что могла, припомнила!

– Бабуля, Ася с Мотей уже сколько преступников поймали! Они понимают в этом деле, расскажи им, хуже-то не будет! – взмолилась Маша, почему-то свято уверовавшая в наши детективные таланты.

– Ладно, попробую, – согласилась бабушка, – в конце концов, хуже и впрямь не будет.

– Значит, их было четверо? – начала я.

– Точно, четверо. Две толстухи, одна маленькая, вертлявая, а одна незаметная такая, в красной беретке. Про нее ничего не могу сказать, кроме беретки, ничего не запомнила.

– Татьяна Федоровна, может, вы заметили, какого цвета у них волосы, как они были одеты? Давайте по порядку, начнем с вертлявой. Она, значит, маленького роста? – допытывалась я.

– Не то чтобы очень маленького, но все же поменьше других, – старательно припоминала Машина бабушка. – Волосы у нее… мелким бесом вьются, а цвет у них… пегий какой-то. Да, губки у нее тоненькие такие и ярко-красной помадой накрашены и брови черным нарисованные… и еще зуб золотой впереди.

– Замечательно! – воскликнула я. – Вы здорово ее портрет нарисовали, я ее как живую вижу! Давайте дальше, как она была одета?

– Да никак, юбчонка с кофтенкой, неприметные какие-то. Она меня все «бабусей» называла. Я хотела сказать, что ей я не бабуся, а потом решила, что она меня не поймет.

– Тогда перейдем к следующей, – сказала я, – к той, что в красной беретке. Что еще вы о ней сказать можете?

– А вот у нее лицо такое, что зацепиться не за что, бесцветное и некрашеное, такое лицо не запомнишь!

– Незапоминающееся лицо – это тоже примета! – мудро заметила Матильда.

– Конечно! – обрадовалась Маша.

– А как она была одета? – продолжала допытываться я.

– Она в плащике была и не снимала его, серенький такой плащик. Больше ничего о ней не могу сказать.

– Хорошо, перейдем к толстухам!

– Одна такая крепко сбитая, здоровая с виду, блондинка, в ушах у нее камешки красные, большие. Волосы аккуратно уложенные и, видно, лаком залитые, и еще руки у нее красивые были, с длинными ногтями и с кольцами. А вторая… она как будто оплыла вся, видно, сердце больное… и ноги у нее как столбы, отечные, наверное…

• Предыдущая
• 2/36
• Следующая