Мученик англичан - Лепеллетье Эдмон - Страница 36

• Предыдущая
• 36/59
• Следующая

– Вперед, друзья, вперед! – промолвил он и, обернувшись к встретившимся канонирам, скомандовал им следовать за собой.

Но никто не двинулся.

В это мгновение к нему подошли двое молодых людей из города Монтелеоне, расположенного выше Пиццо, и один из них сказал:

– Государь, оставьте Пиццо! Вы окружены врагами. Не откладывайте, не теряйте ни минуты, потому что вас предали! Вблизи находится город Молтелеоне, укройтесь в нем; мы проводим вас до него и поможем скрыться; верьте, что, выйдя отсюда, вы спасетесь, если же вы остановитесь здесь, то тем самым погубите себя!

Мюрат начал догадываться о возможности предательства и измены, хотя был и далек от мысли о западне, устроенной ему советниками Фердинанда IV, заверившими его в расположении к нему населения Пиццо и готовности встретить его с распростертыми объятиями. Не подозревал он и об измене Барбары; он все еще был уверен в том, что Барбара сказал ему правду и что Люперкати работал на его пользу и прилагал все старания, чтобы расположить к нему народ.

Однако здравый смысл подсказывал Мюрату, что нужно послушаться доброго совета и, пока не поздно, укрыться в Монтелеоне, а уже оттуда постараться пробраться в Неаполь. Поэтому он дал знак идти на Монтелеоне.

Все двинулись в путь, но горная тропинка была очень крута, Мюрат вскоре устал и запыхался, и ему потребовался отдых. Тщетно уговаривали его друзья не задерживаться и продолжать путь; Мюрат желая выгадать еще несколько мгновений отдыха, предложил дождаться приближения небольшой группы людей, показавшихся на другом склоне холма.

– Подождемте, друзья мои! – сказал он. – Вот идут к нам мои храбрые канониры; еще несколько мгновений – и они будут здесь. – Франческетти навел подзорную трубу и увидел, что хотя канониры и были в этой группе, но большую ее часть составляли рыбаки и крестьяне, вооруженные косами, вилами и ружьями. Кроме того, чувствовалось, что эта возбужденная разношерстная толпа настроена крайне неприязненно. Чувствуя недоброе, но не желая пугать короля, Франческетти стал умолять его идти, говоря, что канониры успеют присоединиться к его отряду в Монтелеоне.

Но на короля словно нашло затмение: он упрямо твердил, что не тронется с места до прибытия канониров, и на мольбы Франческетти отказаться от этой мысли жестко заявил, что требует от своих подданных послушания и повиновения, а не советов. Офицеры были в отчаянии; Франческетти молча смирился с монаршей волей. Один из офицеров сказал, обращаясь к Мюрату:

– Ваша воля будет исполнена, государь, но, вероятно, вам скоро придется убедиться в том, что мы умеем не только повиноваться, но и умирать за своего короля.

Однако Мюрат остался глух и продолжал поджидать в лице канониров… своих палачей.

В то самое время, когда король со своим отрядом стал подниматься по холму, из одного из домов в нижней части города вышел сильно вооруженный человек крайне отталкивающей внешности и стал собирать вокруг себя толпу рыбаков, торговцев и матросов, зовя их за собой. Это был Трентакапилли, тот самый, что поклялся убить Мюрата, если только последний попытается ступить на землю Пиццо.

Трентакапилли собрал вокруг себя завзятых бездельников, сорвиголов и бывших бандитов, которым было море по колено. Он уверял их, что они получат крупные награды, если им удастся изловить низвергнутого и приговоренного к смерти Иоахима Мюрата, голова которого была оценена на вес золота. Этого заявления было достаточно для того, чтобы воодушевить все эту алчную, беспринципную толпу. Трентакапилли встал во главе своей шайки, и они кинулись вслед за беглецами по дороге в Монтелеоне и вскоре достигли того места, где король отдыхал. Трентакапилли был одет в жандармскую форму, которая сильно походила на полковничью форму пехоты Мюрата.

Увидев его, король радостно встал и пошел навстречу, думая иметь дело с одним из своих партизан. Тщетно друзья короля пытались остановить его; Мюрат ничего не хотел слушать и обратился к толпе, вооруженной вилами и палками, с такими словами:

– Друзья мои, я ваш король Иоахим! Ведь вы узнаете меня, не правда ли? Вы все слышали обо мне. Ведь не поднимете же вы оружия против своего монарха? Я высадился в Калабрии не для того, чтобы причинить вам зло. Я иду в Монтелеоне.

Но толпа упорно и зловеще молчала, и так как, судя по ее настроению, трудно было дождаться радостных возгласов: «Да здравствует король Иоахим!» – то несчастный, внезапно прозревший венценосец добавил: – Не бойтесь меня, я иду в Монтелеоне просить содействия местных властей в моем дальнейшем путешествии в Триест… там меня ожидает семья. Я не успел объяснить все это в Пиццо. У меня есть охранная грамота короля Фердинанда… она требует уважения к себе. Проводите же меня в Монтелеоне… или если сочтете это более подходящим, то вернитесь к себе. Ваш король Иоахим вернулся к вам как друг, он имеет право на ваше уважение и гостеприимство…

Но тут речь короля была прервана глухим ропотом толпы, и руки, вооруженные косами и вилами, угрожающе потянулись к нему. Франческетти подошел к Трентакапилли и спросил его, кто он такой.

– Я капитан жандармского корпуса, – ответил спрошенный, – и мне поручено арестовать и вас, и вашего короля, и всех ваших друзей и всех вас препроводить обратно в Пиццо. Следуйте за мною!

– Мы и в Пиццо не пойдем, и за вами не последуем, – ответил Франческетти, – если же вы не повернете сейчас же обратно, то я вас застрелю! – И с этими словами Франческетти навел на бандита дуло пистолета.

Друзья Мюрата тоже поспешно схватились за оружие, и посыпались советы:

– Государь, прикажите дать залп! Мы быстро осадим и рассеем всю эту толпу каналий! Государь, прикажите только – и мы с оружием в руках проложим вам путь до самого Монтелеоне!

– Это было бы гибелью, достойной короля, – задумчиво прошептал Мюрат. – Но раз я пришел для мирного завоевания своего государства, то имею ли я право проливать кровь своих подданных?

Увы, так изменяются под давлением обстоятельств самые мужественные характеры и слабеют самые закаленные, испытанные натуры.

Весьма вероятно, что, послушайся Мюрат благоразумного совета своих друзей, он был бы спасен; все они были безгранично преданы ему и защищали бы его жизнь до последней капли крови. Но неустрашимый, прославленный воин упорно остался при своем великодушном решении не проливать кровь своих подданных.

Это было как нельзя больше на руку Трентакапилли, который устроил засаду и открыл огонь, лишь только король со своим маленьким отрядом двинулся в дальнейший путь. Пользуясь минутным замешательством врага, Трентакапилли скомандовал окружить маленький отряд. Но Франческетти удалось увести короля; они побежали по крутому обрыву к морю, теряя по пути одежду и оружие, а за ними, словно стая гончих, с криком и гамом неслась шайка Трентакапилли.

Это были ужасные минуты, полные невыразимого трагизма. Франческетти, не теряя присутствия духа, бежал с королем к тому выступу мыса, где по уговору должен был поджидать их на всякий случай Барбара с королевской фелюгой. Там они были бы спасены, так как фелюга имела несколько орудий, способных быстро рассеять всю эту толпу. Наконец, они могли бы тотчас же сняться с якоря и уйти от преследований.

Но фелюги на условленном месте не оказалось. Верный своему коварному замыслу, Барбара уже давно ушел, отняв у короля и его друзей последнюю надежду на спасение и предоставив его на растерзание озлобленной шайке, мчавшейся по их пятам с грозным ревом: «Смерть Мюрату!» – повторяемым на все лады. Толпа преследователей увеличилась присоединившимися рыбаками и крестьянами, а площадь вся была усеяна народом, с кровожадным нетерпением и любопытством следившим за исходом этой дикой травли.

На берегу был врезавшийся в землю баркас. Мюрат с друзьями кинулся к нему. Но, к несчастью, баркас очень глубоко врезался в песок, вытащить его было крайне трудно. Они напрягали все силы, но он туго поддавался. Они тем не менее не теряли надежды и, подбодряя друг друга, делали нечеловеческие усилия, подхлестываемые зловещим ревом бегущей толпы.

• Предыдущая
• 36/59
• Следующая