Дело о немом партнере - Гарднер Эрл Стенли - Страница 48

• Предыдущая
• 48/51
• Следующая

— Ну извините меня! Почему же вы не сказали, что с вами мужчины.

Бросив торопливое: «Минуточку», она отступила назад в квартиру и накинула халат, висевший на спинке стула.

— Ну, заходите же. Вам следовало сразу сказать мне, что вы не одна, мисс Фолкнер.

Мейсон шагнул вперед.

— Вы знакомы с лейтенантом Трэггом? — спросил он.

— О да. Я виделась с ним в больнице. Меня отказались выписывать без разрешения полиции.

Возникла неловкая пауза. Трэгг посмотрел на Мейсона, и тот отрывисто произнес:

— Мисс Дилмейер, я боюсь, вам грозит опасность.

— Мне… опасность?

— Да. Смертельная опасность. Вам постараются помешать дать завтра показания в суде.

— Почему вы так решили?

— Не забывайте, что уже была предпринята одна попытка заставить вас замолчать. Тот, кто это сделал, стремился устранить вас два дня назад.

Она рассмеялась:

— По правде говоря, я над этим всерьез не задумывалась.

— Если у кого-то двое суток назад возникло желание убить вас, то в событиях, происшедших с того времени, я не усматриваю ничего, что заставило бы его изменить свое решение.

Эстер затушила сигарету о деревянный подлокотник кресла и заметила:

— Кажется, вас это беспокоит больше, чем меня.

— Может быть, и так. Это потому, что в моем представлении человек, пославший вам конфеты, и человек, убивший Линка, — одно и то же лицо.

— О! — Она вскинула брови. — По-моему, это блестящая мысль!

— В нашем распоряжении есть несколько улик, позволяющих прийти к такому выводу. Не знаю, рассказывал ли вам о них лейтенант Трэгг.

— Нет, не рассказывал, — вставил Трэгг.

— Начнем с того, — принялся рассуждать Мейсон, в то время как Эстер Дилмейер зажгла спичку и поднесла ее к кончику сигареты, — что адрес на посылке был отпечатан на машинке из кабинета Линка в «Золотом роге».

Быстро и нервно махнув рукой несколько раз, она потушила спичку. По ее глазам было заметно, что его заявление было для нее своего рода шоком.

— Интересно, а каким образом это вообще можно установить, — спросила она, — если, конечно, кто-нибудь не видел своими глазами, как эта бумага печаталась?

— Большинство людей и не подозревают, что печатный текст, пожалуй, еще более индивидуален, чем почерк человека. Любая печатная машинка, бывшая в использовании хоть какое-то, пусть даже очень короткое, время, имеет свои отличительные особенности. Скажем, буквы пропечатываются на разном уровне. Специалист, сличая два текста, может с абсолютной точностью установить, печатались они на одной машинке или на разных.

— Вот как, — заметила Эстер Дилмейер, — кто бы мог подумать.

— Это одно, — продолжал Мейсон. — Другое заключается в том, что бумага была взята из того же кабинета, кабинета Линка.

— А это откуда известно?

— Виды бумаги тоже различаются. Тут и содержание несортовой древесины, и вес, и химический состав, и торговая марка. Торговую марку, кстати, обычно наносят прямо на бумагу в виде водяных знаков.

— Что-нибудь еще? — поинтересовалась она.

— Этикетка с адресом была наклеена на оберточную бумагу. Клей по составу совпадает с тем, которым пользуются в «Золотом роге», и, что важнее всего, он успел так основательно застыть, что в полиции смогли установить следующее: этикетка с адресом была наклеена по крайней мере за двое суток до отправления посылки.

— Ну и ну, — улыбнулась она. — Получается, что полицейские гораздо хитрее, чем я, например, могла бы подумать.

— Гораздо хитрее, — сухо согласился Мейсон.

— Есть еще что-нибудь?

— Да. Примите во внимание, что этикетка с адресом была подготовлена больше чем за двое суток до посылки вам этой коробки конфет. Теперь, вы работали на кондитерской фабрике. Вы имеете некоторое представление о том, как следует обращаться с шоколадными конфетами, чтобы по ним было совершенно незаметно, что их, скажем, надламывали или протыкали.

— Да, в этом я кое-что понимаю. В общем-то, это совсем не трудно, если у вас есть навык, но у новичка ничего не выйдет, можете мне поверить.

— Также примите во внимание, что карточка, обнаруженная вместе с конфетами, была ранее вложена в коробку с орхидеями, которую вам послала мисс Фолкнер.

— Да, это была либо она, либо ее точная копия, — сказала Эстер Дилмейер, избегая смотреть в сторону Милдред.

— Я от души надеюсь, — рассмеялась Милдред, — что вы не думаете, будто это я вернулась и послала вам конфеты с другой карточкой.

Эстер Дилмейер упорно не поднимала на нее глаз.

— Я просто отвечаю на вопросы, чтобы мы могли во всем разобраться, — сказала она Перри Мейсону.

Улыбка замерла на губах Милдред Фолкнер.

— Значит, вы в самом деле считаете, что это я послала вам те конфеты? — спросила она.

— Мне хочется одного — самой жить спокойно и другим не мешать, — сказала Эстер и посмотрела ей в лицо. — Я не хочу обвинять кого-то или делать намеки, но, как бы там ни было, почерк на карточке был очень похож на ваш.

— Господи, да я никогда бы…

— Спокойнее, мисс Фолкнер, — остановил ее Мейсон. — Прежде чем мы начнем искать того, кто послал конфеты, давайте проследим за фактами еще немного. Итак, мисс Дилмейер, когда вы получили конфеты и прочли приложенную к ним карточку, вы совершенно успокоились. Верно?

— Ну да, естественно. Я разговаривала с мисс Фолкнер, нашла ее очаровательной, она отнеслась ко мне сочувственно… хотя у нее и были основания относиться ко мне иначе, если бы она оказалась… ну, ограниченной во взгляде на некоторые вещи и решила бы обвинить меня в том, в чем я совершенно не виновата.

— Понятно. Но эта, последняя возможность не пришла вам в голову, когда вы получили конфеты?

— Нет. Тогда она казалась мне просто очень славным человеком. Она собиралась дать мне работу, поэтому я чувствовала к ней расположение и… ну, преданность, если хотите.

— Что ж, давайте подведем некоторый итог… Человек, пославший вам отравленные конфеты, во-первых, имел доступ практически во все помещения и кабинеты «Золотого рога», мог воспользоваться пишущей машинкой мистера Линка, открыть ящик его стола, взять его бумагу, клей. Во-вторых, знал немного о том, как служба доставки управляется с посылками, попадающими к ним в час пик; и в-третьих, мог достать карточку, присланную с орхидеями, и успеть положить ее в коробку с конфетами. Речь идет об интервале в тридцать минут. Это требует известной расторопности.

— Если только… — начала было Эстер Дилмейер и тут же замолчала.

— Если только что?

— Если только конфеты послала не мисс Фолкнер. Потому что в этом случае в ее распоряжении были бы две карточки, и… и… ну и все.

— Я внимательнейшим образом рассмотрел улики против мисс Фолкнер, — сказал Мейсон. — Она не смогла бы послать эти конфеты, даже если бы имела такое намерение.

— Как это так?

— Она не имеет необходимого опыта обращения с шоколадными конфетами — это во-первых, и, во-вторых, она никогда не бывала в «Золотом роге» до того вечера, когда встретились там с вами, и, следовательно, не могла воспользоваться ни машинкой, ни клеем, ни бумагой. Нет, только один человек полностью удовлетворяет всем требованиям.

— И кто же он? — спросила Эстер Дилмейер.

— Вы, — тихо произнес Мейсон. Она привстала со стула:

— Я?! Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, — невозмутимо продолжал Мейсон, — что вы являетесь единственным человеком, который мог бы послать эти конфеты. Вы послали их себе сами.

— А потом наелась яду, просто ради удовольствия прокатиться на «скорой помощи» в больницу, — саркастически заметила она.

Лейтенант Трэгг подался вперед и уже открыл рот, намереваясь что-то сказать Мейсону, но тот, не отрывая взгляда от Эстер Дилмейер, произнес уголком губ: «Заткнитесь, Трэгг» — и продолжал обращаться к ней:

— А вы и не съели ни одной отравленной конфеты.

— Ах вот как: значит, не съела. Мне просто захотелось отдохнуть в больнице. Я притворилась спящей и обвела доктора вокруг пальца, так, что ли?

• Предыдущая
• 48/51
• Следующая