Чародеи на практике - Шумская Елизавета - Страница 45
- Предыдущая
- 45/101
- Следующая
«Вода. Земля. Кровь, – билось у Светлого в голове. – Жизнь…»
Эльф не помнил, чтобы когда-либо раньше ему доводилось испытывать такие эмоции. По крайней мере, такой силы, и это поражало его. «Человеческая, людская магия… подумать только…»
Однако действо явно подходило к концу, вот уже прозвучали слова вызова и…
…и ничего…
Калли, да и все остальные, не могли в это поверить… Но ничего не произошло.
Дух не появился.
Маги смотрели на могилу. Ничего и никого. Воздух не сгущался над захоронением, не появлялся таинственный необъяснимый свет, никаких призраков и потусторонних голосов тоже не наблюдалось.
Ива стояла в центре круга и пыталась прийти в себя. Она никогда раньше не делала ничего подобного, но со слов тетушки знала: что-то должно произойти. «Да ты не волнуйся, девочка моя. Момент появления духа ты не пропустишь. Уж поверь мне», – тогда сказала по этому поводу старая ведьма.
«И что? Ну и где этот дух, а?»
– Что-то я не понял? – вслух возмутился Грым. – Где этот гоблинский шаман?!
– Да я все думал, – раздался голос откуда-то сбоку, – сами вы догадаетесь, что я буду говорить только с Бэррином, или нет?
Он не был похож ни на призрака, ни на бесплотного духа.
Если бы маги не знали, что Эзгио давно умер, то никогда бы не поверили в это.
Шаман сидел на одном из камней в расслабленной позе, привалившись спиной к одной из стен пещеры. Правая нога упиралась в камень рядом. В зубах Эзгио держал какую-то небольшую палочку. На нем был все тот же замшевый балахон с бахромой, поверх которого висела гроздь амулетов и прочих непонятных, но явно колдовских вещичек. Шаман казался чуть ли не живее самих студентов Магического Университета. Морщины, мешки под глазами, складка меж бровями от постоянного напряжения. И взгляд… Самое главное – взгляд. Так смотрят только живые. Столько было в нем чувств, огня – от ненависти и отчаяния до превосходства и силы, – казалось, в нем билась сама Жизнь.
«Так не бывает», – подумала Дэй.
– …Да не дождался. Видно, придется нарушить негласные правила и пообщаться со всеми вами. – Шаман внимательно оглядел присутствующих. Друзьям захотелось поморщиться от холодка, которым кожа реагировала на этот взгляд. – Не могу сказать, что испытываю по этому поводу восторг. Одного Бэррина мне выше крыши, чтобы жаждать видеть еще и его прихвостней.
Златко только приготовился открыть рот, чтобы высказать, что он думает по поводу такого тона, как Эзгио перевел взор на по-прежнему стоящую в круге Иву и так нехорошо усмехнулся, что всем невольно захотелось схватиться за мечи.
– Что-то бэрриновские прихвостни все мельчают. Кого ты привел с собой, Бэррин? Ведьму-недоучку? Девочка, тебе что, мама не говорила, что с магией не шутят? Ты тут такого наворотила, что, окажись ты на кладбище, поднялось бы все, включая хомячков. Именно как нежить, а не как духи. Причем плотоядная. При этом ты напутала все, перемешала все символы и очередность заклинаний. Я такой неумехи еще не видел. Ты не только бы получила совсем другой результат, но еще и не смогла бы его исправить. Да и нельзя тебе заниматься такими делами. Вернее, можно, только для начала надо принять покровительство темных сил…
– Никогда! – вскрикнула Ива, прекрасно понимая, какое оружие дает в руки шаману.
– Ну и дура. Люди всегда так любят зарекаться, сути не зная. Тоже небось думаешь, что хаос – это мерзость и чудовища в мире и душе…
– Ага, а ты расскажи мне про тьму, которую мы вечно не так понимаем! – зло парировала травница. – Это всегда было модно. Сказать, что черное – это белое, а белое на самом деле зло и ханжество. Старо как мир.
– Это ты мне про «старо» будешь рассказывать, девочка? – хмыкнул шаман. – Одно слово – люди.
– Ты тоже человек!
– Был когда. А сейчас… – Эзгио, казалось, забыл о знахарке. – Сейчас я – твое проклятие, Бэррин! – Взгляд шамана, словно клинок, впился в парня, изучая его всего, от спутанных локонов до запыленных сапог. – Да, мельчают Бэррины. В Родрике дух был, ярость, сила. Он вызывал либо веру, либо ненависть… Да и в том, кто приходил сюда пару веков назад, было хотя бы достоинство. Одна беда – слишком много мягкости. А теперь еще и ты… Щенок, сам-то хоть знаешь, зачем пришел?
– Знаю, – с тихо загорающимися от злости глазами ответил Златко.
– Ну ты посмотри, какой непримиримый, – хмыкнул Эзгио. – И всю историю небось знаешь?
– Знаю.
– А другие слова ты знаешь?
– Зн… да! – Синекрылый сообразил, что над ним просто издеваются, и покраснел. – Ты тоже прекрасно понимаешь, зачем я пришел, так может, перейдем к делу?
– Ишь какой шустрый! – Глаза шамана неуловимо потемнели, и стало ясно, что шутки кончились. – А нет у нас никаких дел.
– Есть, – упрямо произнес Бэррин. – Есть, и ты это понимаешь отлично. Ты давно уже умер, но сидишь тут и поучаешь Иву, оскорбляешь меня, а ведь должен уже давно пребывать в чертогах своих богов. А коли так, напрашивается вывод: тебя что-то тут держит. И это мы, Бэррины. Вернее, проклятие нашего рода. Неужели тебе не хочется обрести покой?
Эзгио скривился. Потом прищурился. И на его лице появилась нехорошая улыбка. Будто он знал какой-то секрет, нечто неведомое Златко. И секрет этот был для того необыкновенно важен, и это невероятно забавляло шамана.
– А я не хочу покоя, Бэррин. Не хочу. Я желаю жить – и я живу. Так или иначе. И ваше фамильное проклятие неплохо меня подпитывает. Знаешь, в этом есть нечто совершенно потрясающее – видеть, как твое проклятие сжигает род твоего врага. Наблюдать, как месть настигает каждого, кто по крови является врагом. Ни на что такое удовольствие не променяю.
– И не надоело?
– Нет. – Его ухмылка стала еще шире. – Никогда не надоест. Так что убирайся в свой замок под юбку к мамочке, Бэррин, и знай, что ты тоже погибнешь, как только захочешь чего-то по-настоящему. Знаешь, они все закончили одинаково. У каждого из них было и воспитание, и идеалы – хорошие, добрые, честные. О да, у каждого. Только человек растет, взрослеет, знакомится с людьми, учится, болеет, влюбляется… и задумывается. А так ли все, чему его учили в детстве? Так ли нужны эти честь и благородство? Ответы могут быть разными, но однажды появляется какая-то мечта или желание. Да, желание – точнее. И вот тогда все эти эфемерные принципы начинают казаться глупыми детскими сказками, такими далекими от реальности, что даже смешно. И человек просто протягивает руку. Он делает один маленький шажок в сторону… Одна маленькая подлость или ложь, удар в спину, или же чужая расстроенная судьба. Мелочь или трагедия – не суть. Просто вот в такой момент, когда вы опускаете планку, даже чуть-чуть, вы предаете себя. Вместе с принципами вы навсегда теряете чистоту. А ведь когда-то ваш Король именно за обещание, что такого не повторится, и выторговал у судьбы право на существование человечества. Ведь так? Именно честь и добро когда-то сплотили вас, вырвали из полуживотного состояния и дали новый шанс. А коли вы вновь нарушаете этот негласный договор с судьбой, то и она вправе забрать обратно свой дар – вашу жизнь. В том числе и с помощью моего проклятия.
- Предыдущая
- 45/101
- Следующая
