Вкус блаженства - Джеймс Элоиза - Страница 13

• Предыдущая
• 13/60
• Следующая

Мейн поднял лампу, и Джози, вглядевшись в переплетенные розовые стебли, увидела маленького единорога с забавной улыбкой на мордочке, танцевавшего на лиане, а также мальчика, цеплявшегося за ветку и одной рукой без усилий удерживавшегося на ней.

– Мой отец. – Мейн дотронулся до изображения высунувшегося откуда-то чертенка, и Джози без труда узнала копну спутанных волос и аристократический нос – черты, явственно узнаваемые даже на детском личике.

Ей очень хотелось спросить, когда умер отец Мейна, но она не посмела.

– Его не стало десять лет назад, – словно желая удовлетворить ее невысказанное любопытство, сказал Мейн.

– О! – Джози инстинктивно взяла его за руку.

– Он пересказал мне много историй Сесили. – Мейн вздохнул. – И все равно Гризелда помнит еще больше.

Резким движением поставив лампу на стол, граф придирчиво оглядел гостью.

– Неужели вам действительно удобно в этом странном сооружении, которое вы носите?

Джози почувствовала, как кровь прихлынула к ее щекам.

– Ну как сказать... – Она старалась говорить непринужденно, но все же не посмела произнести название «сооружения».

– Это корсет?

Вопрос, заданный столь бесцеремонно, показался Джози крайне бестактным.

– Не ваше дело! – огрызнулась она, садясь на край стула; сесть поудобнее ей мешали специальные кольца корсета, расположенные вокруг ее ягодиц и обеспечивавшие возможность сидеть прямо и изящно, держа ноги плотно сжатыми.

Мейн опустился в кресло напротив; казалось, он весь состоял из широких плеч, сильных ног и при этом, похоже, чувствовал себя весьма уютно.

– И все же: как вам удается в нем встать? – спросил он с откровенным любопытством.

Прежде чем Джози успела ответить, в дверь постучали.

– Войдите!

Лакей, осторожно ступая, внес в комнату шампанское и поднос с едой, и уже через минуту в руке Джози оказался бокал с шипящим шампанским.

Это придало ей храбрости, и она с беспечно-отстраненным видом произнесла:

– Леди никогда не говорят с джентльменами о своем нижнем белье, Мейн.

– Но ведь мы друзья.

– Нет, не друзья!

– Разве? – Он улыбался ей, и в глазах его было нечто такое, перед чем, вероятно, ни одна женщина не смогла устоять. – Уверяю, вы единственная из моих знакомых дам, заставившая меня принять участие в фарсе, который был разыгран в Шотландии. Лучше уж будьте моим другом, а то мне придется бояться, как бы вы не стали врагом.

– Вы о том случае с лошадью Аннабел, которая заупрямилась?

Мейн запрокинул голову и расхохотался:

– Ах вы, маленькая ведьма! Она не заупрямилась – это вы подсунули что-то под седло, чтобы заставить лошадь танцевать и взвиваться в воздух.

– Я всего лишь сделала доброе дело, – запротестовала Джози, чувствуя, как губы ее против воли складываются в улыбку. – Просто я подумала, что если Ардмор испугается за жизнь Аннабел, то поймет, что влюблен в нее.

– Он это понял и без вас, – усмехнулся Мейн.

Джози приблизила бокал к губам и с удовольствием сделала глоток. Сидеть здесь, в этой роскошной бонбоньерке, с одним из самых желанных мужчин Лондона было чем-то восхитительно-запретным и рискованным. От этого она вдруг почувствовала себя самой востребованной дебютанткой на ярмарке невест. Впрочем, она тут же отогнала от себя эту мысль и снова глотнула шампанского.

– Как вы поняли, что влюблены в Сильви? – неожиданно спросила она.

Лицо Мейна сразу преобразилось, и Джози ощутила укол зависти. Да и кто бы на ее месте не почувствовал того же? Приручить человека, имеющего репутацию повесы, и так поработить, что его глаза сразу меняли цвет, когда он слышал ее имя, – это равноценно подвигу.

– Я приехал на бал на Теренс-сквер. – Мейн чуть усмехнулся, вспоминая. – Откровенно говоря, мне туда очень не хотелось: Лусиуса в городе не было, и Рейф тоже предавался пейзанской жизни в деревне. Я только что вернулся из путешествия по Шотландии, когда мою сестру в очередной раз стошнило при мне, и поклялся лишить семью своего общества и бежать в Россию. Но сперва я отправился в Лондон и, конечно, сразу получил сотни приглашений.

Тут Джози заметила взгляд Мейна, устремленный на ее корсет, но, к счастью, он ничего не сказал.

– Случилось так, что в тот день был прием у королевы. В гостиной толпилось обычное стадо дебютанток, ожидающих возможности быть представленными, и среди них я увидел восхитительную женщину. Я тотчас же понял, что она француженка, и вовсе не по акценту, а по тому, как она себя держала.

– Вы хотите сказать, что французские женщины не ведут себя чересчур свободно? – с сомнением спросила Джози.

– О! Еще как ведут, если у них есть подлинный вкус к жизни; но они никогда не смотрят на мужчину так, будто приглашают его к немедленному действию. Они ожидают, пока мужчина приблизится к ним, или дают ему понять знаком – например, пожатием плеч, – что не хотят этого. Улавливаете разницу?

– Пожалуй, но разве для вас это имеет значение? Неспроста ведь все считают вас величайшим соблазнителем женщин, когда-либо украшавшим наше общество!

– Ах нет же, я вовсе не таков! – возразил Мейн и одним махом осушил бокал, а потом наполнил снова.

Похоже, этот разговор начал его раздражать, и он решил поскорее сменить тему.

– Вы собираетесь наконец рассказать мне, что на вас надето? – спросил он, отправляя в рот сандвич.

Джози вспыхнула:

– Неужели вас так волнует мое белье?

– Просто я вижу, что вам в нем чертовски неудобно, – весело прокомментировал Мейн.

Джози откусила кусочек от сандвича, и он оказался изумительным: вкус лосося с огурцом.

– Ваш повар – просто чародей, – похвалила она, покончив с сандвичем.

– Не забывайте о шампанском, – напомнил Мейн. – Самим Господом шампанское предназначено для того, чтобы им запивали копченую лососину.

– Вы уверены, что я могу выпить еще? – спросила Джози с придыханием.

Мейн пожал плечами:

– Почему бы нет? Большая часть вечера уже позади, и к тому же мне бы не хотелось отвозить вас к Рейфу, пока нет уверенности, что толпы гостей рассеялись, и нас никто не увидит. Скажите, а вы раньше пили шампанское?

– Ну... Однажды выпила довольно прилично... – Джози, прищурившись, посмотрела на пузырьки в бокале.

– Вам не следует слишком увлекаться спиртным, – предостерег Мейн. – Если подумать, сколько времени и сил потребовалось Рейфу, чтобы стать трезвенником...

– О, не волнуйтесь, я не стану следовать его примеру.

Мейн поднял бокал:

– За будущее, Джози?

– Почему это вы называете меня Джози, а я вас Мейн? – Джози сделала большой глоток шампанского и вдруг почувствовала себя отважной и бесшабашной.

– Потому что нам так хочется. – Мейн пожал плечами.

– В таком случае я буду звать вас Гарретом. В конце концов, мы друзья, и я полагаю, что джентльмен, у которого хватило храбрости спрашивать леди о ее нижнем белье, должен держаться с ней на короткой ноге. Интересно, вы тоже так думаете?

Тут же ее поразила другая мысль, и она бросилась в бездну вопросов очертя голову.

– Скажите, все те женщины, с которыми вы спали, называли вас Гарретом или Мейном?

Граф улыбнулся ленивой и очень привлекательной улыбкой, в которой угадывалось нечто чертовское. Сейчас он походил на злокозненного Вакха, мастерски изваянного талантливым скульптором, что вызвало в душе Джози новый прилив дерзости.

– Вы, наверное, удивлены моим вопросом, но это все шампанское... – добавила она.

– Я начинаю думать о том, чтобы позвонить и попросить принести отрезвляющую чашку чаю, – усмехнулся Мейн. – Впрочем, маленькая ведьма, я никогда не просил женщин, с которыми у меня были романы, называть меня по имени.

– Отчего же? Если бы я собиралась снять одежду в присутствии какого-нибудь человека, то, уж конечно, захотела бы установить с ним достаточно близкие отношения и попросила называть меня по имени.

Мейна откровенно позабавили ее слова.

– Бывают более близкие отношения, чем раздевание в присутствии друг друга, – заметил он и тотчас же добавил: – Разумеется, мне не следовало этого говорить при вас, но...

• Предыдущая
• 13/60
• Следующая