Вкус блаженства - Джеймс Элоиза - Страница 27

• Предыдущая
• 27/60
• Следующая

Терман считал маски дурацкой затеей. Как он мог создать себе репутацию, если его все равно никто не узнает?

Наконец он заметил Дарлингтона – характерные черты выдавали его безошибочно, Дарлингтон подпирал стену, и по его сосредоточенному виду Терман понял, что его бывший друг наблюдает за леди Гризелдой Уиллоуби, танцевавшей с мистером Риффлом. Он не мог удержаться от улыбки. Дарлингтон зря терял время, воображая, что леди Гризелда Уиллоуби выйдет за него: владея одним из самых славных поместий по эту сторону Гемпшира, она никогда бы не заинтересовалась таким неудачником.

Теряет время, вдруг подумал Терман. А вот у него не было времени на Дарлингтона. Теперь это уже вчерашний день, и преемник Дарлингтона вот-вот начнет действовать.

Накануне вечером Терман отправился в «Ковент-Гарден» и тайно записал несколько удачных реплик, а утром оказался в соборе Святого Павла и, слоняясь по центральному проходу, куда приходят посплетничать все лучшие юридические умы, уловил замечательные обрывки их острот. Теперь Терман с большим успехом использовал две из них.

Конечно, ни одна живая душа не знала, кто он, поэтому сегодняшний вечер он решил использовать для практики. Теперь надо было только выбрать момент, чтобы вставить остроту.

Едва войдя в зал, Терман сказал леди Маклоу, что в наши дни счастливые браки заключаются исключительно между слугами. Накануне в театре эта реплика вызвала смех, но на леди Маклоу, видимо, не произвела впечатления.

– Молодой человек, я вас не знаю, и слава Богу, иначе мне пришлось бы раскаяться в том, что я вас пригласила, – ледяным тоном сообщила она.

Терман испытал облегчение от того, что она его не узнала, но после этой неудачи две шутки, услышанные им в соборе Святого Павла, прошли с успехом в двух небольших группах мужчин, и один из них даже сказал:

– Клянусь Юпитером, это умно!

Помня о своем намерении поухаживать за Колбаской, Терман хранил для этого случая одну остроту, но вскоре решил блеснуть перед гостями, стоявшими у окон, выходивших в сад.

Его мать имела непоколебимую уверенность в том, что ночной воздух может вызвать жестокую простуду у ее драгоценного отпрыска, а он всегда слушался маменьку, но тут, влекомый честолюбием, забыл об осторожности. Положившись на маску, он подошел ближе и убедился, что все взгляды устремлены на молодую леди, усевшуюся на письменный стол таким образом, что ее щиколотки оказались на виду.

Щиколотки были прелестными, это Терман заметил сразу, а вот леди... «Манеры – лучшая защита леди против фамильярности», – часто говаривала его маменька.

Зато эта леди вряд ли станет возражать против парочки рискованных шуток: Терман определил это по ослепительному платью, ярким каштановым волосам, светящейся белой коже и губам цвета первой весенней земляники.

Разговор шел о пьесе Шекспира, поставленной каким-то театром Гайд-парка, и леди смеялась низким, чуть хрипловатым смехом, свидетельствовавшим о том, что едва ли она целомудренная девственница.

– Я не стал бы смотреть эту пьесу, – вмешался в разговор Терман. – От одного имени Шекспира меня пробирает дрожь. Это напоминает мне о школе...

– О, я был ужасным лентяем в школе, – сказал Скевингтон, которого Терман узнал по высокому росту. – Боюсь, даже ради спасения жизни я не смог бы процитировать более одной-двух строк.

– Джентльмены и без книг знают, что им требуется, – заметил Терман. – А если мужчина не джентльмен, то никакое учение не пойдет ему на пользу.

Юная дама повернула голову и в упор посмотрела на него. У нее были большие глаза, опушенные густыми ресницами, и она даже в маске показалась Терману красавицей.

Обычно он не обращал внимания на подобные вещи, но на сей раз позволил себе довольно дерзко ее разглядывать.

– Думаю, я охотно прогулялась бы по саду, – сказала дама и, не дожидаясь, пока кто-нибудь из джентльменов предложит ей руку, соскользнула со стола, что тоже было признаком недостатка воспитания.

Все двинулись в сад, и Терман подумал, что ему следует найти другую компанию, где он мог бы попрактиковаться в своих остротах: у него как раз осталась еще одна в запасе, касавшаяся материнской любви.

И тут Скевингтон сказал нечто, заставившее его замереть на месте.

– Мисс Эссекс. – Скевингтон наклонился ближе. – Не желаете ли вернуться?

Дальше Терман не слушал, в ушах у него загудело. Неужели Колбаска? Но что она с собой сделала? Как ей удалось так измениться? Каким образом Колбаска превратилась в соблазнительную беззаботную девушку, чьи формы, похоже, очаровали Скевингтона до такой степени, что он был готов целовать ей ноги?..

Терман разочарованно наблюдал, как Скевингтон провожает Джози обратно в дом. Шотландская Колбаска, похоже, становилась гвоздем сезона, но при этом она все равно оставалась Колбаской, и, пожалуй, даже еще более пухлой, чем прежде.

Это было отвратительно. Мать всегда ему внушала, что женщины должны есть как птички – ведь им не требуется столько сил, сколько нужно мужчинам.

Кто-то должен сказать ей, что нечего изображать лебедя, если ты толстый, как свинья, и этим человеком будет он, решил Терман.

Через несколько минут Гризелда потеряла Джози из виду. На Джози было ослепительное платье, доставленное сегодня от мадам Рок, и Гризелда ожидала, что все кавалеры будут сражены.

Глаза Джози засияли, как звезды, когда она узнала про импровизированный маскарад.

– Никаких разговоров о Колбаске! – Она широко раскинула руки.

– Да никому бы и не пришло в голову так тебя назвать, когда ты в этом платье, – усмехнулась Гризелда.

Обольстительность Джози сразу бросалась в глаза, и двумя часами позже она имела ошеломляющий успех. Гризелда не сомневалась, что большая часть ее новообретенных поклонников станет теперь ее осаждать, и не важно, в маске она или без.

– Потрясающе, – прогудел рядом герцог Йоркский, проходя мимо Гризелды в коридор и крепко сжимая пухлую ручку актрисы из театра «Адельфи».

Гризелда без труда узнала, кто он, потому что на герцоге был мундир главнокомандующего, расшитый золотом всюду, где только можно, а сбоку болталась церемониальная шпага.

По-видимому, он принял Гризелду за хозяйку, леди Маклоу, и она не сочла нужным его разубеждать.

– Я рада это слышать, ваше высочество, – пробормотала она, приседая так низко, что ее колени почти коснулись пола. Йорк поспешил за своей актрисой, и его корсет громко скрипнул на ходу, когда он протрусил мимо. За ним волнами извивался плащ, отделанный ярдами золотого позумента, с фигурками лягушек, вышитыми золотом, и подбитый красной тафтой.

– Как вы думаете, на его нижнем белье вышит рыцарский орден? – спросил знакомый хрипловатый голос.

Губы Гризелды невольно изогнулись в приветственной улыбке, а сердце учащенно забилось, когда она ощутила спиной теплую руку Дарлингтона.

– Как вы ухитрились найти меня?

– Я узнал ваши волосы.

– Но это не входило в наши планы...

– О, жизнь полна искушений и сюрпризов! Вы выглядите потрясающе, но кажетесь немного усталой.

• Предыдущая
• 27/60
• Следующая