Призванные луной - Бриггз Патриция - Страница 21

• Предыдущая
• 21/91
• Следующая

Второго вервольфа я нашла под кушеткой для обмороков (Мне нравилось дразнить Адама: «Скольких женщин ты здесь в своей гостиной доводил до обморока, Адам?»). Теперь ему придется покупать новую. Сиденье сломано, и обломки дерева торчат сквозь разодранную плюшевую обивку. Вервольф лежал на полу лицом вниз. Ему свернули голову, и затуманенные смертью глаза обвиняющее смотрели на меня.

Я переступила через пару согнутых и разорванных наручников. Не сталь или алюминий, а какой-то сплав серебра. Специально сделаны, чтобы удерживать вервольфа, или куплены в дорогом сексшопе. Должно быть, их применили к Адаму: сам он никогда не впустил бы в дом волка, которого считал бы нужным сдерживать, когда в доме Джесси.

Звуки борьбы доносились из-за угла гостиной, откуда-то из глубины дома. Я пробежала вдоль стены — стекло хрустело под ногами — и остановилась перед входом в столовую, когда затрещало дерево и пол задрожал.

Я осторожно выглянула, но беспокоиться было не о чем. Дерущиеся вервольфы были слишком заняты друг другом, чтобы обращать на меня внимание.

Столовая у Адама большая, она переходит в маленький дворик с кустами роз. Пол паркетный — настоящий дуб. Бывшая жена Адама купила стол под паркет; за него можно было усадить пятнадцать человек. Теперь стол был перевернут и вбит в стену примерно в четырех футах от пола. Передняя часть шкафа для фарфора разбита, словно в нее бросили что-то тяжелое и большое. В результате всех этих разрушений образовалось большое свободное пространство, где вервольфы могли драться. Увидев их, я в первое мгновение могла только затаить дыхание от скорости и грациозности их движений. Несмотря на свой размер, вервольфы очень похожи на своих лесных братьев — больше мастифа или сенбернара, которые ближе к ним по весу. Вервольфы бегают с неслышной смертоносной грацией. Но они не созданы для бега, они созданы для схваток, и когда они сражаются, то делают это смертельно красиво.

Я видела Адама в волчьей форме всего четыре-пять раз, но такое никогда не забудешь. Шерсть у него темно-серебристая, почти синяя, с более светлым подшерстком, как у сиамских кошек, на морде, ушах, хвосте и лапах шерсть темнее, становится почти черной.

Волк, с которым он дрался, был крупнее, коричнево-серебристой масти, более распространенной у койотов. Я его не знала.

Вначале разница в размере меня не тревожила. Альфой не станешь, если не умеешь драться — а Адам был бойцом и до того, как его подвергли перемене. Но тут я поняла, что вся кровь, которой залит пол, — из живота Адама, а нечто белое у него в боку — сломанное ребро.

Я отодвинулась, чтобы лучше прицелиться, и подняла ружье. Направила ствол на незнакомого вервольфа, дожидаясь, когда можно будет выстрелить, не попав в Адама.

Вервольф с коричневой шерстью схватил Адама за шею и стал трясти, как собака, убивающая змею. Он хотел свернуть ему шею, но хватка оказалась недостаточно сильной: Адам отлетел к обеденному столу и упал, предоставляя мне возможность, которую я предвкушала.

Я пальнула вервольфу в затылок с расстояния меньше шести футов. Как учил меня приемный отец, ствол был слегка опущен, чтобы пуля не вылетела наружу и не попала в кого-нибудь, случайно оказавшегося в неудачном месте на расстоянии в четверть мили.

«Марлин-444» не создан для защиты дома; его придумали для охоты на гризли и иногда используют даже против слонов. Но для вервольфов — как доктор прописал. Один точный выстрел, и пациент мертв. Я подошла к нему и выстрелила еще раз, просто для уверенности.

Обычно я не склонна к насилию, но как приятно было нажать на курок. Это чуть смягчило то страшное чувство гнева, который я испытала, обнаружив на своем пороге тело Мака.

Я взглянула на Адама, лежавшего под обеденном столом: он не шевелился, даже не открыл глаза. Элегантная морда вся в крови. Серебристая шерсть потемнела от крови и так спуталась, что трудно было понять, насколько серьезны раны. Но то, что я видела, было достаточно неприятно.

Кто-то основательно над ним поработал: там, где плоть отошла от ребер, я видела бледные внутренности и белые кости.

«Может, он еще жив», — сказала я себе. В ушах все еще звенело. Я тяжело дышала, сердце билось слишком часто и громко, достаточно, чтобы заглушить звук его сердца и дыхания. Мне не приходилось видеть, чтобы вервольф оправлялся от таких ран. Повреждений было больше, чем у двух незнакомых вервольфов и у того, которого я убила вчера вечером.

Я снова поставила ружье на предохранитель и пробралась через обломки, чтобы дотронуться до носа Адама. Но по-прежнему не могла понять, дышит ли он.

Мне нужна была помощь.

Я побежала на кухню, где у Адама, согласно его привычкам, находился аккуратный список имен и телефонных номеров — под баром у настенного телефона. Палец сам отыскал рабочий и домашний номера Даррила и номер его пейджера. Я прислонила ружье к спине, чтобы быстрее набирать.

— Вы позвонили домой доктору Даррилу Зао. Оставьте сообщение после гудка или отправьте на пейджер 543… — несмотря на безличную мембрану, низкий бас Даррила звучал очень интимно.

Я позвонила на работу, но его не было и там. Начала набирать номер пейджеров, но при этом думала о том, что произошло накануне вечером.

«Сейчас не время», — сказал он Бену. Тогда я об этом не задумалась, но не было ли особого смысла в его словах? Может, он имел в виду совсем не то, что я: негативную оценку поведения Бена после изгнания из Лондона? Или тут что-то иное: не сейчас, когда у нас есть более важные дела? Вроде смены Альфы.

В Европе убийство — все еще норма при смене главы стаи. Старый Альфа правит до тех пор, пока более молодые волки-доминанты не решат, что он стал слишком слаб, и не нападут на него. Я знала по меньшей мере одного европейского Альфу, который убивал всех, кто проявлял признаки доминанта.

В Новом Свете, благодаря железной руке Маррока, правила более цивилизованные. Лидерство обычно навязывается сверху — и никто не оспаривает решения Маррока, по крайней мере я о таком не слышала. Но мог ли кто-нибудь проникнуть в дом Адама и нанести такой ущерб без помощи членов стаи?

• Предыдущая
• 21/91
• Следующая