Девушка с задачником - Воробей Вера и Марина - Страница 6
- Предыдущая
- 6/18
- Следующая
– А я и не отказываюсь, милая. Хочешь, я заеду за тобой?
«У него верняк тачка супер, – пронеслось в голове у Лу, – но нет, нельзя светиться с ним возле дома, здесь полно глаз и ушей. Маме доложат, снова придется выкручиваться».
– Спасибо, но… Давай ты лучше заберешь меня от метро? У меня там… у меня там встреча! Но это ничего не значит, и вообще я ее отменю, вернее, перенесу! – зачастила Лу, боясь показаться неубедительной.
– Как скажешь, милая, от метро, так от метро. – Федор был сама покладистость. – Я буду ждать тебя через час у входа в подземку. До встречи!
«Йес!» – Лу сделала характерный жест рукой, говорящий о том, что она добилась желаемого, и заметалась по квартире.
Отведенного часа едва хватило, чтобы собраться, но в назначенное время Лу не спеша подошла к художнику, сидевшему на каменном парапете подземного перехода. В руках он снова держал розу, на этот раз красную.
– Ты, как всегда, ослепительна. – Он чуть изогнулся в полупоклоне и протянул Лу цветок. – Пойдем, мой «Феррари» заждался свою прекрасную пассажирку.
Лу шла рядом с Двафэ и тихо млела от счастья. Ну неужели никто не узнает Федора Фуфайкина, ведь он же знаменитость, его по телику показывают, газеты хвалебные статьи строчат! И неужели всем по барабану, что она, Луиза Геранмае, такая вся из себя красивая, стильная, яркая, запросто идет под руку с самим Фуфайкиным! А ведь они стопудово смотрятся просто потрясающе! А значительная разница в возрасте не портит их пару, а, наоборот, придает их отношениям остроту и пикантность! Она незаметно косила по сторонам, пытаясь определить впечатление окружающих, но людям было не до них. Они даже и не смотрели на Лу и Федора. Только одна девушка, как заметила Лу краем глаза, проводила их восторженным взглядом.
Бежевый «Феррари» был великолепен. Лу и раньше доводилось ездить на иномарках, но чтоб на таких… Она устроилась рядом с Федором, на переднем сиденье, откинулась на мягкую спинку кресла и закинула ногу на ногу. Машина шла ровно и бесшумно, беспрекословно слушаясь хозяина, как выдрессированная собака. Минут двадцать они неслись по городу, куда-то сворачивали, затем въехали под арку во внутренний двор и наконец остановились около старинного двухэтажного здания. Впрочем, здание было не столько старинным, сколько просто старым, явно требующим капитального ремонта.
– Ну, вот мы и приехали. – Федор вышел из машины, открыл дверцу и протянул руку Лу.
Они поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Художник отпер дверь каким-то замысловатым ключом и пропустил Лу вперед. Девушка очутилась в огромном помещении, не очень прибранном и загроможденном подрамниками, холстами, пустыми рамами всех размеров, гипсовыми головами и прочими атрибутами живописца. Посередине зала возвышалось странное сооружение – квадратная колонна с большим отверстием с одной стороны, уходящая куда-то вверх, под самый потолок.
– Ой, а это что такое? – удивилась Лу.
– А это… сейчас увидишь. Ты пока не раздевайся, здесь очень холодно, а я вернусь через минуту. – Федор ободряюще подмигнул Лу и исчез за дверью.
Лу действительно ощутила сырость и промозглость и, зябко кутаясь в свою меховую курточку, стала бродить по мастерской. Возле одной из стен она обнаружила несколько картин на мольбертах, закрытых кусками материи. В противоположном углу было оборудовано нечто вроде спальни. Правда, спальней этот закуток можно было назвать с большой натяжкой. В просторной нише стоял старый раскладной диван, небрежно застеленный шерстяным пледом, рядом – видавший виды стол с двумя немытыми чашками и три колченогие табуретки.
Пока Лу с недоумением взирала на эту более чем скромную обстановку, появился довольный Федор. За ним в дверь протиснулся невысокий крепенький дедок с охапкой дров в руках.
– Федор, ты решил развести костер? Здесь, в мастерской? – изумилась Лу.
– Не костер, а камин. Смотри, сейчас Петрович запалит дровишки, и у нас станет жарко, – пояснил художник.
«Да это ж на самом деле камин! Как же я не догадалась?» – усмехнулась про себя Лу.
Когда дрова весело затрещали, весь неприкаянный облик мастерской стал гораздо уютнее. Лу почувствовала, что ей жарко, и, сняв куртку, осталась в тонком свитере из ангорки.
– Пойдем, Луиза, я покажу тебе то, ради чего мы посетили эту скромную обитель, – торжественно сказал Федор и, взяв Лу за руку, повел ее к мольбертам, задернутым материей.
– А кстати, странно как-то здесь, запущено все, неуютно, – покрутила Лу головой. – Ты что, действительно вот тут работаешь, вот в этом бардаке?
– Да, я здесь начинал, это моя первая и самая дорогая для меня мастерская… Два года назад я отметил в этих стенах пятилетие моей самостоятельной деятельности и заодно свой двадцатипятилетний юбилей. Но, конечно, те портреты, что ты видела на выставке, создавались в другом месте, в моей теперешней мастерской, на Рублевке. – Двафэ задумчиво смотрел в мутное окно. – Просто я привез тебя сюда, чтобы показать прошлые работы, давние, но для меня самые ценные. Вот они все, стоят тихонько, я так и не успел перевезти их на новое место.
– Как-то ты странно говоришь: «Так и не успел»… Будто прощаешься с ними, – встревожилась Лу. – Что тебе мешает их забрать?
Федор взглянул на Лу и внезапно рассмеялся. Быстрым движением он привлек ее к себе.
– Ну, конечно, ничто не мешает. И я их скоро перевезу на Рублевку. Просто я неудачно выразился, а ты разволновалась, глупенькая… – Двафэ нежно гладил девушку по волосам, заглядывал ей в глаза, его лицо оказалось вдруг так близко, что Лу смогла рассмотреть детально каждую черточку, каждую неровность кожи, каждую крохотную морщинку в уголках глаз…
«Неужели он меня сейчас поцелует? – пронеслось в затуманенном сознании девушки. – А если да, то как мне себя вести?»
Лу ужасно смутилась. Ей безумно хотелось, чтобы Федор ее поцеловал. Ведь это будет означать, что он тоже неравнодушен к ней! Но он вдруг отстранился и пристально взглянул на Лу. В ее глазах промелькнуло разочарование, и это не укрылось от Федора. Усмехнувшись уголками губ, он взял ее за руку и легонько подтолкнул к мольбертам.
«Он все понял про меня, – ужаснулась и одновременно обрадовалась Лу. – Наверно, то, что я люблю его, написано у меня на лице огромными буквами».
– Скажи, а тот пейзаж, с голыми деревьями, тоже здесь? – громко спросила Лу, стараясь придать голосу будничное выражение, чтобы скрыть неловкость.
– Естественно, ради него я и привез тебя в эту берлогу. Ну, и заодно посмотришь остальные картины. Я давненько не был тут, готовил «Космос»… Вот он, смотри. Нравится? – Федор сдернул покрывало с одной из картин.
Лу уставилась на холст. Насколько она могла судить, пейзаж был написан мастерски, никогда не скажешь, что это работа начинающего художника!
– Слушай, а почему от нее веет такой пронизывающей грустью? – поразилась Лу. – Ну да, я понимаю: осень, умирание природы и все такое, но, знаешь, ни у одного художника я не встречала такого… отчаяния, что ли. Она же живая, тебе не кажется? Вот я на нее смотрю, и мне хочется заплакать горько-горько! Потому что, глядя на эту осень, возникает ощущение полной бессмысленности, безысходности всего происходящего, всей нашей жизни. Понимаешь?
Лу не рисовалась, она говорила на самом деле то, что видела и чувствовала. Картина действительно поразила ее до глубины души.
– Луиза, ты умница. Да, ты совершенно права. – Федор, очевидно, сам был немного ошарашен тонким, чувственным восприятием Лу. – Понимаешь, шесть лет назад я пережил сильнейший стресс, это было личное, но работать я не мог долго. Просто кризис какой-то наступил. Не мог кисть взять в руки, не мог заставить себя подойти к мольберту… Ужас и кошмар, в общем. А потом в один прекрасный день проснулся и понял – хочу работать, безумно, до колик, хочу создать что-то глубокое, сильное… Понимаешь, милая? Ну, вот так и появился этот пейзаж. Только не спрашивай меня, почему именно падающие листья, почему осень, я тебе не отвечу. Потому как и сам не знаю. Я тогда писал не рукой, а душой или сердцем… Думаю, что просто в нем весь мой стресс выразился и концентрация негатива здесь огромна. – Федор посмотрел на притихшую Лу, ловящую каждое его слово, и добавил: – Вот поэтому ты, милая, и плачешь над картиной.
- Предыдущая
- 6/18
- Следующая
