Нокаут - Леонов Николай Иванович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/19
• Следующая

– Хорошее везение, – Петер потер голову, – ты говорил с ним? Он согласился?

– Что ты, Петер! Кто говорит о таких вещах? Все будет спокойно и интеллигентно. Тони начинает выступать, разъезжать по нужному мне маршруту и работать на меня. Со временем он узнает, за что получает деньги.

– Хорошее везение, – повторил Петер, – а сейчас ты дал ему аванс?

– Нет. Мне нравится Тони, – серьезно ответил Лемке, рассматривая дымящуюся сигарету. – Я рад, что могу помочь ему устроиться в жизни. И не ухмыляйся, – он прервал себя на полуслове.

– Какого числа Тони сядет в кресло и ответит на все ваши вопросы? – Петер перегнулся через стол и сжал кисть собеседника.

– Не скоро.

– Но сядет и будет отвечать – отвечать и отвечать! Как я! Затем он перестанет верить себе, – Петер облизнул сухие губы и кашлянул так громко, что буфетчик поднял голову и взглянул вопросительно. – Мальчик, двойное виски и сок для хозяина, – сказал ему Петер.

– Стаканчик белого вина, – поправил Лемке. – Да-да, я выпью белого вина.

Когда буфетчик поставил стаканы и отошел, Лемке коснулся кончиками пальцев руки Петера.

– Тони пора переходить в профессионалы.

– Нет, – быстро ответил Петер, и морщины затвердели на его широком лице. – Мальчик еще слишком молод.

– Но мне это нужно, Петер, – Лемке улыбнулся и опустил стакан. – Мне некого послать… по одному делу.

– Нет, Вальтер, – Петер тоже отставил стакан и упрямо наклонил шишковатую голову. – Тони молод. Его разобьют на большом ринге, – он выпил виски и отвернулся.

– Хорошо, подождем, – Лемке поглаживал мраморную доску стола и улыбался.

– Что ты думаешь о матче Дерри с Бартеном?

– Дерри – трус.

– Я вложил большие деньги, Петер.

– Он будет драться, хозяин.

– Хорошо, – Лемке встал и внимательно посмотрел мимо тренера.

Петер интуитивно обернулся и увидел мужчину, который, стоя к ним спиной, разглядывал фотографии боксеров. Петер непроизвольно отметил вислые плечи, широкую спину, узкий таз и длинные кривоватые ноги с чуть вывернутыми ступнями.

– Привел новичка? – спросил он. – Но ему, кажется, под тридцать.

– Ему давно за сорок, – ответил Лемке, пряча в карман портсигар и зажигалку. – Это мой партнер по поставке спортивного инвентаря. Я буду через три часа, – он тронул Петера за рукав и пошел было к выходу, но остановился и спросил: – Когда у тебя совместная тренировка с русскими?

– Должна быть вечером. Если они прилетели.

– Они прилетели. – Лемке подождал, пока Петер поднимется на второй этаж, и подошел к мужчине, который продолжал стоять у стендов.

– Здравствуй, Римас, – сказал Лемке, – когда прилетел?

– Ночью, – Римас повернулся и кивнул на дверь.

Они вышли на улицу, Римас оглядел кремовый «Мерседес» Лемке.

– Следуешь моде?

– Положение, – Лемке улыбнулся. – Прошу.

– Не люблю ездить с шофером. – Римас перешел на другую сторону и открыл дверцу старенького «Ситроена».

– Домой! – Лемке махнул своему шоферу и сел рядом с Римасом. – Ты прибыл ко мне?

Римас вел машину, опираясь локтями на руль, не отвечал, не глядел на собеседника.

– В Риме ты командовал мной, в Вене – я тобой. – Лемке протянул портсигар, но Римас не отрываясь смотрел на дорогу. – Я не думал, что пришлют именно тебя, – Лемке закурил. – Наш шеф – демократ и не следует табели о рангах.

– Что я должен делать? – Римас вынул из нагрудного кармана мятую сигарету и бросил ее в рот.

Лемке протянул горящую зажигалку. Римас взял ее, прикурил и, не поворачиваясь, вернул.

– Ты зря сердишься, – Лемке пожал плечами и, так как Римас не смотрел на него, перестал улыбаться.

– Что я должен делать? – Римас завел машину в узкий переулок и остановил у тротуара.

– Вчера в Вену прилетели четыре русских боксера. Они будут тренироваться с нашими ребятами. Через две недели первенство Европы среди любителей, – Лемке говорил медленно, словно по принуждению, Римас безучастно смотрел в ветровое стекло. – К началу соревнований прилетит остальная часть русской команды.

Лемке замолчал, ожидая вопроса, но Римас сидел, навалившись на руль, и молча смотрел перед собой. Лемке видел его профиль, непропорционально маленькую голову на сильной шее, вспомнил пьяную болтовню Фрике о Римасе и нервно зевнул. Он не поверил тогда Фрике, считая, что в нем говорят виски и зависть, но сейчас вспомнил и стал восстанавливать в памяти и разговор, и все, что знал о молчаливом литовце.

Фрике намекал, что Римас убирает неугодных и провалившихся разведчиков. Черт возьми, почему он, Лемке, был в тот вечер рассеян и не расспросил пьяницу Фрике. Что известно о литовце? Они познакомились в сорок втором в резиденции адмирала Канариса. Римас работал на Востоке, Лемке – на Западе. В сорок третьем виделись в ставке фюрера, где получали награды. Затем Римас исчез, но доходили слухи, что ему завидуют и боятся – он занял место в элите абвера, поговаривали, что он сотрудничает с гестапо. Затем они встретились после войны в Штатах. Официально в управлении разведчики занимали одинаковое положение, но фактически Римас всегда котировался выше. Лемке объяснял это тем, что Римас —специалист по России, и не завидовал ему…

Лемке покосился на соседа, который безучастно смотрел в ветровое стекло.

Акция направлена против русских, и шеф прислал Римаса. Логично.

– Мне нужно знать, где остановились русские, – Лемке заставил себя улыбнуться.

– В «Паласе». Номера тридцать четыре и тридцать пять. – Римас снова вынул из нагрудного кармана сигарету.

– У русских есть такой обычай, – Лемке не выдал своего удивления, – в посольстве составляется программа пребывания делегации. Каждый день расписан почти по минутам, такая бумажка вручается руководителю.

Римас прикурил, посмотрел Лемке в лоб, затем вынул из кармана сложенный вчетверо лист и молча протянул.

– Вот эта бумажка.

– С тобой приятно работать, Римас, – выдавил Лемке. Он все еще держал полученную бумажку и не решался положить в карман. «Что Римас знает? Приехал он для помощи или контроля?» – Ты видел русских?

– Мельком.

Лемке раздражала манера Римаса разговаривать, не глядя на собеседника. И сейчас литовец смотрел прямо перед собой. Контакт не устанавливался, создавалось впечатление, что разговариваешь с механическим роботом: задал вопрос – получил ответ. Спрашивать робот не умеет, выполняет заданную программу. И все, никаких эмоций. Почему все-таки прислали такого аса? Придают большое значение операции?

• Предыдущая
• 4/19
• Следующая