Калинов мост - Шведов Сергей Владимирович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/81
• Следующая

– Может быть ввести в город танки? – задумчиво проговорил Ираклий. – Или пустить по небу десяток истребителей?

– Какие еще танки?! – ахнул Василий. – Ты в своем уме?

Безусловно Ираклий Морава пребывал в трезвом рассудке, что, однако, не мешало его воображению выделывать пугающие компетентных товарищей антраша. Все-таки эвакуация бога это слишком ответственное мероприятие, чтобы поручать его случайным лицам. В этом я был безусловно согласен с высказавшим эту мысль капитаном Василием, но с другой стороны, заменить этих лиц оказалось практически некем. Ну не попрешь же на бога, пусть и языческого, с автоматом на перевес.

Мы разместились почти у самого входа на стадион, под защитой взвода спецназовцев, и, не вылезая из машин с тревогой наблюдали за поведением возбужденных зрителей. Преобладала в толпе молодежь, но немало здесь было и людей солидных, которых, надо полагать, привлекла шумиха в прессе, поднятая опытным в таких делах Серапионом Поклюйским. Мы ждали с тревогой появления кортежа Аполлона Гиперборейского, но, к счастью, и для нас, и для многочисленных зрителей, кумира доставили на стадион на вертолете, по личному распоряжению министра внутренних дел. Вертолет мы видели, видели так же, как взволновалась толпа, жаждущая лицезреть нового идола, однако нежелательных эксцессов удалось избежать.

– Самое время перебираться в ложу для почетных гостей, – заметил Ираклий. – Больше ничего интересного мы здесь не увидим.

В центре футбольного поля был сооружен солидный помост, на котором копошились какие-то люди. Стадион был забит практически под завязку, зрители толпились даже на футбольном поле. В почетных гостях тоже недостатка не было. Захваченный нами в качестве заложника режиссер Пинчук не успевал отвечать на приветствия своих знакомых. Наши с Марком опасения по поводу средневековой амуниции оказались напрасными. Здесь в ложе попадались экземпляры в куда более причудливом обмундировании из кожи и железа. Правда, мечи были только у нас. Можно было, конечно, оставить их в машине, но я боялся осложнений. В конце концов, Аполлон Гиперборейский вполне мог выкинуть какой-нибудь номер, выходящий за рамки программы, а мне бы не хотелось предстать безоружным перед монстрами, вызванными им из адских глубин.

– Серапион обещал потрясти нас специальными эффектами, – услышал я за спиной мужской голос.

– Что мы фейерверков не видели, – обиженно отозвался голос женский. – А поет этот мальчик так себе.

– Ты его уже слышала?

– Мне Лариска рассказывала. Но какая претенциозность – Аполлон! От Поклюйского всего можно ожидать, но чтобы опуститься до такой пошлости…

– Пипла хавает.

– Так пипла у нас схавает не только Аполлона, но и Богдана.

Слова эти вызвали смех у окружающих, шутки посыпались со всех сторон. Из чего я заключил, что собравшиеся в ложе важные персоны настроены по отношению к новоявленному кумиру весьма критически и готовы метать в него ядовитые стрелы еще до того, как он откроет рот для ноты «ля».

Напряжение нарастало с каждой минутой. Собравшиеся на концерт поп-звезды зрители вели себя хуже, чем футбольные фанаты. Так во всяком случае утверждал Василий, а мне ничего другого не оставалось, как поверить профессионалу на слово. Сам я впервые оказался в такой многочисленной компании и испытывал по этому поводу определенное беспокойство. Смущали меня спецэффекты, обещанные Серапионом Поклюйским. Публика в Москве пресыщена зрелищами, и чтобы ее удивить, надо быть по меньшей мере богом. Пока что трудно было сказать, какими магическими способностями обладает Аполлон Гиперборейский, но имелись основания полагать, что – немалыми.

– Серапион, – вдруг сказал Ираклий, указывая на помост, сооруженный в рекордные сроки.

Сцена была залита светом, и даже на таком довольно приличном расстоянии продюсер Поклюйский смотрелся истинным джентльменом, собравшимся на светский раут. Он был в черном фраке, черных брюках и черных туфлях. Рубашка тоже была черной. И на этом траурном фоне ослепительным белым пятном выделялось лицо Поклюйского, хранившее, если верить огромным мониторам по бокам сцены, сумрачное и торжественное выражение. Серапион Павлинович воздел руки к небу и произнес только одно слово:

– Аполлон.

И вслед за этим прямо в воздухе засветилась лестница, уходящая в небо. Зрелище было впечатляющим, что и говорить. Тем более что сумерки уже наступили, и изумленные зрители вдруг увидели на фоне чернеющего небесного свода приличных размеров фигуру идола или кумира, кому как понравится. Минуту кумир стоял неподвижно, а потом вдруг ожил и сделал первый шаг к земле. Он действительно светился, этот самый Аполлон, оправдывая, данное ему журналистами прозвище – Светозарный.

– Эффектно, – произнес за моей спиной мужской голос, а заполненный зрителями стадион прямо таки взревел от восторга. И было от чего бесноваться толпе. Языческий бог своими размерами раза в три превосходил обычного человека. Во всяком случае, так мне показалось поначалу. Однако по мере того как кумир приближался к земле, его рост уменьшался и на сцену ступил уже вполне обычный молодой человек, не отличимый по габаритам от среднестатистического гражданина.

– Чтоб он провалился, этот Поклюйский, – восхищенно проговорил все тот же мужской голос. – Но как подал!

– Оптический обман, – небрежно откликнулся голос женский. И в этот момент полилась музыка и зазвучал воистину божественный завораживающий голос. Неизвестная мне Лариска была не права. Если на нашей грешной земле и встречаются подобного уровня певцы, то мне их слышать не доводилось. Огромный стадион замер, внимая нежданно-негаданно свалившемуся на нас чуду. Аполлон, естественно, пел о любви. Увлеченный как и все зрители божественными звуками, я не сразу разобрался в тексте. А между тем этот текст имел к нам с Марком непосредственное отношение. Мы выступали в этой балладе в образе двух злодеев, похитивших у прекрасного юноши его еще более прекрасную возлюбленную. Горе влюбленного было столь велико, и выражал он его столь экспрессивно, что даже компетентные товарищи, забыв о служебном долге, смахивали с глаз слезы. Лирическое вступление закончилось, когда очарованный стадион готов был зарыдать в голос. Далее последовало нечто очень похожее на героический марш. Аполлон Гиперборейский готовился к походу против сил Тьмы. Во всяком случае, перед публикой предстал уже не страдающий юноша, а готовый к бою витязь, облаченный в доспехи. Публике это произошедшее прямо на глазах преображение артиста понравилось, зато оно не на шутку встревожило компетентных товарищей. Аполлон был вооружен приличных размеров мечом, который вряд ли был бутафорским. Да и конь вдруг неизвестно откуда появившийся на помосте внушал уважение своими статями. Следующую героическую песнь Аполлон исполнял уже сидя в седле скачущего во весь опор коня. Причем конь именно скакал, не покидая при этом пределов сцены.

• Предыдущая
• 28/81
• Следующая