Зеркало старой ведьмы - Бабкин Михаил Александрович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/38
• Следующая

Облепленные осами существа отбивались жестоко, не щадя ни себя, ни соседей. Обезьяны рвали ос на куски мощными лапами, лупили воздух схваченными вместо дубинок червяками. То тут, то там возникала свалка. Осы погибали, но гибли и нежити. Гибли по-колдовски – с треском лопались, разбрасывая желто-полосатых убийц воздушными взрывами.

Бонифаций и Тим переглянулись: творилось что-то непонятное. Неправильное. Одни верные слуги Лурды убивали других не менее верных слуг. Впрочем, Тимыч вовсе не возражал против такого поворота событий. Он с облегчением положил секиру в повозку и теперь возбужденно наблюдал за побоищем.

– Так их, так! – Тим мячиком подпрыгивал на месте. – Бей их, полосатые! Вот, молодцы! – Сразу шесть здоровенных ос попытались впиться жалами в могучую скорпионью обезьяну. Четырех из них обезьяна поймала верхними лапами и переломила, а потом буквально растерла в порошок. Пятую в полете пробила хвостом-колючкой. Но шестая оса воткнула-таки свое жало-пику в грудь зеленой нежити и тут же сама погибла от взрыва исчезнувшей обезьяны. Мягкие шары неожиданно шустро катались под ногами дерущихся, полосуя своими крюками всех подряд: и ос, и остальных нежитей, и самих себя: видимо, шары сошли с ума от страха. Если, конечно, у них был ум.

Боня тронул мальчика за плечо, прижал палец к губам и кивнул на Чоса. Картонный великан неподвижно стоял к ним спиной, все так же держа поднятые руки, словно благословляя свое крылатое войско на смертельный бой.

– Это здорово, что он нам помогает, – прошептал Боня на ухо Тиму, – но боюсь, когда осы разделаются с Лурдиными болванчиками, жала могут воткнуться и в нас.

– Запросто, – согласился Тим и опять достал секиру. – Сейчас я его в спину! Будет знать, как на нас нападать.

– Стой! – приказал Боня. – Во-первых, нельзя бить в спину. Это не по-рыцарски. Во-вторых, он как раз на нас и не нападал. Осы нападали, верно, но не Чос. Лучше позови Каника, пусть он на всякий случай приготовится. Чаю напьется, или там кофе. Мы их паром шуганем, если к нам полезут. Как тогда, в пещере.

– Как скажешь. – Тим нырнул рукой в сумку, сразу нашел стаканчик, приложил его ко рту и принялся вызывать дракона. Тем временем странный бой закончился: осы уничтожили всех тварей; твари уничтожили всех ос. Две последних, полудохлых от усталости осы вяло подлетели к Чосу и повисли перед ним, словно ожидая команды.

– Готовсь! – прошипел Боня.

Тим немедля нацелился завернутым в полотенце стаканчиком в Чоса, но тут случилось странное…

Картонный великан неожиданно вскинул руки, поймал ос и, зажав в кулачищах, раздавил их. После небрежно отбросил останки насекомых в сторону и повернулся к друзьям; Тим в растерянности опустил стаканчик. Чос, медленно переваливаясь, принялся отплясывать какой-то странный танец, неуклюже топоча и плавно помахивая руками.

– Что-то мне эта пляска напоминает, – нахмурился Боня. – Где-то я такое видел раньше. Тим, тебе не кажется, что это…

– Шу-у-ут! – завопил Тимыч, приплясывая на месте, как и Чос. Картонная оболочка кусками обваливалась с прыгающего гиганта, открывая под собой глянцевую резиновую кожу.

– Ба! Не верю своим глазам, – Боня потянулся к заветному мешку, – такой сюрприз Нига должна увидеть обязательно. – Ну надо же! Снаружи грозный Чос, а внутри наш Шут. Дела… – он вынул Нигу, постучал по обложке пальцем.

– Кто там? – сердито спросила Нига. – Я занята, себя читаю. Зайдите после, – и затрещала страницами.

– Нига, Шут нашелся! – визгливо пропищал Тим. – Такой нам здесь цирк устроил! Что там тигры в клетке или клоуны на батуте, – мальчик подбежал к Шуту, который, как птенец из скорлупы, вылезал из останков Чоса. Тим поднялся на цыпочки и звонко хлопнул резинового человечка ладонью по надутому пузу, аккурат по выжженному пупку.

– Руками не трогать! – важно прогудел Шут, одновременно сдуваясь, – я – главный повелитель ос, уничтожитель чудовищ, умница-разумница и просто чудесный обаяшка. Вот! – с последним словом он принял нормальный, привычный размер – чуть повыше Тима, чуть пониже Бони.

– Как это ты, братец, ухитрился? – Бонифаций переводил взгляд с Шута на обрывки картона и назад. – Очень ты вовремя оказался. Нету слов, как вовремя! Расскажи, будь любезен, кто тебя в Чоса упаковал?

– Сынуля! – всхлипнула Нига, ходуном ходя в Бониных руках. – Жив, негодник! Ах, как я рада! Я знала, я была уверена, что увижу тебя рано или поздно. Ну иди, иди, обними мамочку. – Шут нежно взял Нигу и ласково прижал к щеке.

Бонифацию стало неловко. Он отвернулся, достал из повозки тряпку и стал чиститься, ожидая, когда закончится трогательная сцена.

– Тоже мне, блудный сын, – пробормотал он, но так, чтобы Шут не услышал его слов. И стал драить тряпкой сапоги. Тим, наоборот, пялился вовсю, довольно улыбаясь и изредка показывая Шуту язык, чем явно портил торжественность момента. Наконец Шутик отнял Нигу от себя и поглядел на Тима.

– Гадкий ты, – не зло сказал резиновый человечек, – я его, видите ли, от червяков и обезьян спас, а он тут языки показывает.

– Ой, – Тим зажал рот рукой, – бофе не бубу.

– Ага, – кивнул Шут, – так я и поверил.

– Тихо! Тихо, – прикрикнул на них Боня, – ну-ка, давай не томи. Рассказывай поскорей, как ты в Чоса ухитрился забраться? И вообще, что с тобой случилось за это время?

– Значит, так, – неторопливо начал Шут, поглаживая Нигу по обложке, словно котенка, – когда меня унесло от домика отшельника, я долго не мог опуститься на землю. Все летел и летел. Приземлился я только за лесом, там, где дорога кончается. В степи. Подумал и решил вас ждать недалеко от прохода сквозь горы, все одно вы мимо не пройдете… Я же эти места хорошо знаю! Родина, как-никак… Вот так ждал, ждал и заскучал. Неинтересно здесь, одни камни да ящерицы. И пошел я приключений искать. Долго ходить не пришлось – налетела страшенная гроза! Ох и гроза! Если бы вы ее увидели, точно бы поседели.

– Непременно, – поддакнул Тим, – жалко, что мы ее пропустили, – и подмигнул Боне. А Боня подмигнул Тиму. Но Шут этого не заметил, полностью увлеченный своим повествованием:

– Град! Молнии! Дождь! Бух-бах! Собрался я было удирать от грозы, как вижу – летит вдалеке по небу Чос, от дождя спешит укрыться. Ос на нем – тьма тьмущая! И все крыльями машут, стараются. Но немного не успели. Гроза их краем задела – молнией как шарахнет! Чос, разумеется, на землю упал, а осы разлетелись кто куда. Тут гроза в сторону ушла, вроде тихо стало. Чос лежит, не двигается. Подошел я к нему и стало мне интересно – как это, быть Чосом? Такая вот шальная мысль в голову вдруг пришла. Дурацкая.

– Все нормально! – подбодрил Шута Боня. – Для тебя очень даже здравая мысль. А как же иначе!

Шут замялся, так и не поняв, одобряет Хозяйственный его поступок или вовсе даже над ним смеется.

– Когда я залез в Чоса, я накачал себя и плотно втиснулся ему в руки, ноги. Жалко, головы у него не было! Так что голова у меня малость расплющилась… Очень, понимаете, неприятно, когда у тебя голова плоская. Сразу и мысли какие-то плоские становятся, и настроение перпендикулярное. Да и жарко в картоне-то! Только я выбраться решил, как осы вернулись, подхватили меня за шкирку и понесли по воздуху. А я ими рулю – куда руками показываю, туда они и летят. Очень удобно! Покатался я на славу, потом про вас вспомнил. Думаю, пора мне и на встречу с вами, а то заждались поди, скучаете без меня. Подлетаю к пещере, а тут ой что творится! Дальше просто. Дал я команду осам, они и полетели чудов-юдов жалить. Я ими до самого конца управлял, не разрешал возвращаться. Вот и все. – Шут весело засвистел совершенно немузыкальный мотивчик.

Боня откашлялся.

– Ты, не спорю, молодец. Помог нам нынче крепко, нда-а. Честь тебе за это и хвала. Только я хотел тебе один маленький вопросик задать, всего один-единственный: а что случилось бы, если б нежити мерзкой здесь не оказалось, а? Если б не на кого было твоих ос натравливать, что бы тогда было? А были бы теперь возле входа немножко мертвые Тим, Боня и Люпа. И очень дырявый Шут. Как тебе такой вариантик?

• Предыдущая
• 10/38
• Следующая