Не надо меня прощать - Воробей Вера и Марина - Страница 10
- Предыдущая
- 10/19
- Следующая
7
Этой ночью Зое плохо спалось, точнее, совсем не спалось. В сотый раз она прокручивала в памяти события последних дней, особенно сегодняшние. Любимый голос, грохот музыки, лица Вадима и Тополян, все смешалось в ее сознании…
«Господи, как же он пел сегодня! – думала она, лежа в постели с открытыми глазами. – Его голос просто завораживает, неужели другие этого не чувствуют? Как можно болтать, жевать, вообще на что-то отвлекаться, когда поет Вадим? Не понимаю…»
Она помнила, что была не в силах оторвать влюбленных глаз от лица Вадима. Она всматривалась в него так, будто видит его последний раз в жизни и хочет запомнить это лицо навсегда.
«Наверно, все уже заметили, как я смотрю на него! – запаниковала было Зоя, но тут же ее губы сами расплылись в счастливой улыбке. – Да ладно, и пусть! Что толку скрывать, Тополян вон на раз нас вычислила, а может, и не она одна».
Зоя невольно мысленно объединила себя с Вадимом, будто они оба посвящены в какую-то сокровенную тайну, и ей понравилось это единство. Оно как бы приближало ее к любимому, уравнивало с ним, пусть только лишь в воображении. Ну и что с того? Она вспоминала его бегающий взгляд, обращенный к ней во время уроков, удивлялась и радовалась перемене, произошедшей в Вадиме по отношению к ней.
Однажды Зое попался небольшой рассказ из какого-то журнала вроде «Юности» или «Нового мира», который выписывали ее родители еще в молодости. Зоя прочла этот рассказ на одном дыхании. Естественно, речь там шла о любви. Героиней рассказа была такая же девушка, как она, и она была так же, как Зоя, безответно влюблена в парня, который хоть и учился с героиней рассказа в одной школе, но был на два года старше. Правда, та девушка рассуждала и действовала решительнее и жестче: «Разве стыдно, когда ты голоден и хочешь хлеба? Если не дадут – умрешь. Или нужно взять самой?» Зоя сейчас вспомнила эти незамысловатые на первый взгляд слова и снова согласилась с ними.
«Да-да, это правда, любовь – пища для души, как хлеб для желудка. И Вадик (ах, как ласково и певуче звучит: Ва-а-ди-ик!) должен знать, как я его люблю. Просто за то, что он есть. Просто есть на свете. И я никогда его не предам и все ему прощу. Что бы он ни сделал! Да он и не может сделать ничего плохого, я уверена!» – такие счастливые мысли возникали в уставшей Зоиной голове.
Заснула она под утро. С блаженной улыбкой на лице, правой рукой обнимая пушистого, теплого Чака, примостившегося рядом с хозяйкой.
Этой ночью Зое приснились стихи. Вернее, несколько строчек, но и во сне она уже знала, что это хорошие стихи и их обязательно надо запомнить и записать, проснувшись. Так Зоя и сделала. Открыв глаза и осознав, что стрелки будильника показывают девять часов двадцать две минуты утра, она поняла, что на первый урок безнадежно опоздала.
«Что там у нас на первое? А-а, химия, по-моему… Ладно, забью, я все равно задачки не решила, совсем из головы вылетело!» – Зоя с удовольствием потянулась, зажмурившись, и тут же в сознании вспыхнули приснившиеся стихотворные строки.
Она схватила первый попавшийся под руку листок бумаги и стала быстро записывать приснившиеся стихи. После не очень продолжительных творческих мук у Зои вышло вот что:
Вообще у Зои имелось уже пять стихотворений: одни нравились ей, другие чуть огорчали сомнительными рифмами или неярко выраженной мыслью, но все они были ей бесконечно дороги. Как мать больше любит слабенького или неблагополучного ребенка, так и она не могла перечеркнуть ни одной даже самой неудачной строчки. Потому что каждое слово в ее стихах буквально кричало об огромной, захватившей целиком все ее существо любви. И выносить этот безмолвный крик в одиночку Зоя больше не могла.
– Зоенька, а ты что же, в школу не идешь? Бледная какая-то… Ты, часом, не заболела? – всполошилась Татьяна Ивановна, заглядывая в комнату внучки.
– Не-а, бабуля, все нормально! Я просто про-спа-ла! Ну, как Алиса Фрейндлих, помнишь, в «Служебном романе»? Вот так и я…
Зоя уже хотела вылезти из-под одеяла, чтобы успеть попасть хотя бы ко второму уроку, но тут ее осенила смелая мысль, которую она немедленно и озвучила:
– Ба, а можно, я сегодня вообще в школу не пойду? Ну, пожалуйста, ба! Я что-то так утомилась за последние дни, просто ужас! Сама же говоришь, бледная… А я тебе помогу обед приготовить и в магазин сбегаю, а то все ты да ты. А, ба?
– Ну что с тобой делать, хитрая лиса? – улыбнулась Татьяна Ивановна. – Так и быть, отдыхай.
Чем больше Зоя раздумывала над своей затеей, тем больше укреплялась в мысли, что это должно произойти. Так тому и быть: Вадик обязательно должен узнать, как сильно и преданно она его любит! Сейчас Зое казалось непоправимой ошибкой то, что она так долго, непростительно долго молчала.
«Впрочем, почему же непоправимой? К счастью, все еще можно исправить, и не когда-нибудь, а прямо сегодня!» – Зоя легко улыбнулась, план действий родился в ее голове молниеносно, только надо было все хорошенько обдумать.
Сгорая от нетерпения, она то и дело посматривала на часы. До окончания уроков оставалось еще три часа. За это время Зое предстояло красивым разборчивым почерком переписать свои стихи в новенькую тетрадку в клеточку, нет, лучше в блокнот с яркой обложкой! Где-то у нее лежал как раз такой блокнотик, она точно помнила. Что же там на обложке нарисовано? Кажется, какой-то пейзаж… Ну да, точно! Река с еще заснеженными кое-где берегами и деревья, растущие вдоль берега… На их ветках пока еще не распустились почки… Зоя это точно помнила, потому что с детства имела привычку подолгу рассматривать картинки и запоминать их детально, в мельчайших подробностях.
«Вот и отлично, что без всяких там кошечек слащавых, кукол Барби и супермоделей в бикини! Просто весенний пейзаж… Очень, так сказать, ранневесенний, – про себя улыбнулась Зоя изобретенному только что слову. – Как и моя любовь, которая только и ждет ответного отклика, одного только слова, произнесенного тихим родным голосом, чтобы расцвести во всей красе, вспыхнуть буйством неповторимых красок и растопить снег!»
Она торопливыми движениями стала рыться в своем секретере и вскоре извлекла из-под стопки тетрадей и книг небольшой блокнотик. Однако, к великому разочарованию девушки, на обложке блокнота был изображен не «ранневесенний пейзаж», а синяя ваза с букетом ярко-красных роз. А где же тот, с речкой? Видимо, в нем она записывала стихи и в порыве вдохновения даже не обратила внимания на обложку. Зоя выдвинула верхний ящик стола – именно туда она складывала все сочиненные за эти несколько дней стихи. Так и есть! Блокнот был безнадежно испорчен – неровные края вырванных листков, а те, что остались, были сплошь исписаны размашистыми строчками, кое-где перечеркнутыми и замалеванными. Как же она могла позабыть? Ну да ладно, что теперь делать! Зоя разочарованно рассматривала второй, чистый блокнот: «Фу-у, пошлятина какая, розочки-цветочки, еще бы закапать страницы слезами или надушить чем-нибудь термоядерным вроде „Красной Москвы“, как в старых сентиментальных романах…»
- Предыдущая
- 10/19
- Следующая
