Россия: мы и мир - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/35
• Следующая

Старой советской песней «Молодым у нас везде дорога...» сбито с толку не одно поколение и общество введено в заблуждение более чем на полвека. За это время стало принято кидать молодняк на великие стройки и пулеметы, и мы как-то забыли и о репродуктивном возрасте, и о демографии, в результате чего вся страна сейчас выглядит как человек предпенсионного возраста.

Многие тайны выведал хитромудрый немец, однако не узнал самого главного: начиная с послереволюционных времен русское общество умышленно и совершенно четко разделено на молодых и старых. Зачем это делали большевики, понятно: следовало разделить народ, поссорить отцов и детей, отчленить внушаемое молодое поколение и наставить его на коммунистические идеи. Так получились комсомольцы, которых можно было бросать на выполнение любых задач, делать мировую революцию за пределами России, собирать в коммуны, в общем, закалять, как сталь, то есть из огня в воду и обратно. Старое поколение было обречено на вымирание или истребление, как чуждый элемент. В стране, где испокон веков уважалась старость, холодный расчет идеологов поражает своей гнусностью и иезуитской изощренностью. Героями становились павлы морозовы, хотя говорят, это имя вымышленное. Но вот обрушился коммунистический режим, пришли демократы и принесли «общечеловеческие ценности», однако что мы видим? Все повторилось с потрясающей точностью: вчерашние комсомольцы рьяно бросились делить общество не только на партии – на молодых и старых, ибо последние мешали им делать реформы одним только своим существованием – орали на митингах, требовали вернуть украденное, повысить пенсии и т.д. И, разделяя, идеологи рыночной демократии говорят о гражданском обществе!

Это или беспросветная необразованность и глупость или, хуже того, знакомое иезуитство.

До той поры, пока народонаселение будут расчленять по такому принципу, а оно, народонаселение, будет позволять с собой это проделывать, можно и не мечтать о национальной элите, способной к самоорганизации, и даже о гражданском обществе пока можно забыть. Боярство, вельми могущие мужи, появляются исключительно в полноценном этническом пространстве, где всю внутреннюю, бытовую и бытийную жизнь определяет мудрая старость. Однако разобщенные по самым разным причинам (политическим, социальным, интеллектуальным) и объединенные лишь нищенской пенсией да судьбой, старики сегодня сами оказываются неспособными что-либо определять. Старость, как и младенчество, уравнивает всех, ибо приходит немощь тела, но возвышается дух, который и должен объединять. Однако сегодня можно констатировать вещь для русского (Русь Великая, Белая, Малая) этноса необычную, парадоксальную: старики перестали называть себя стариками. Они представляются как угодно – пожилыми, зрелыми мужами, дамами, особами, придумывают всяческие ухищрения, что-то вроде «бальзаковского возраста», поскольку стыдятся старости – скорее всего потому, что сегодняшние старики – это вчерашние комсомольцы и комсомолки. Бабушки не хотят нянчиться с внуками, ибо все еще молодятся и хотят урвать от жизни еще кусочек удовольствия, редкие нынче дедушки стали осторожными, опасливыми, и уж редко кто из них навертит ухо подростку-хулигану в своем дворе. Старость не почитают в том обществе, где она не почитает саму себя. Отсюда и широко пропагандируемая мода, которую иначе как извращение назвать нельзя, – неравные браки. Разве уважающий себя старик возьмет замуж девушку, приходящуюся ему внучкой по возрасту? Даже для того чтобы облагодетельствовать ее богатым наследством? А богатая бабушка пойдет замуж за юнца?

Вернемся к магии языка. Произнося заимствованное слово «элита», мы не в состоянии до конца понять, что же это такое. Каста? Избранная часть общества? Аристократия? Или все-таки что-то еще, весьма национальное?

Синоним этого слова, а вернее, равное по смыслу – боярство. Произошло оно от указания – «бо ярый муж» (он, этот ярый муж), коих старцы определяли на вечевом круге по заслугам перед обществом и личным качествам. Чуть позднее появилось слово «вельможа» – великий муж или «вельми могущий». То есть первоначально ярость (солнечность, светоносность) и могущий (способный, мощный, могучий) – ключевые определения качества, необходимые для выделения из общей массы – если по Гумилеву – пассионариев, образующих элиту. Причем боярином мог стать всякий, независимо от социального положения, кто на общем фоне проявлял ярость в походе, на бранном поле, на вече, а главное, имел «ярое сердце» – неистощимый источник энергии, коей был способен одухотворять общество. Такое боярство никогда не передавалось по наследству, не приносило социальных льгот, более высокого материального положения, а поэтому не становилось аристократией.

Это – русское понимание элитарности, к счастью сохранившееся до сей поры, почему в России и любят народных героев (и слагают о них песни) типа Кудеяра, Стеньки Разина, Чапаева, Жукова. Они, по большому счету, бессребреники и никогда не были апологетами какой-либо привнесенной извне догмы. Но вы не услышите песен о таких же исторических личностях, как Болотников, Пугачев, Софья Перовская, Рокоссовский, и прочих.

Теперь посмотрим на современное «боярство» в России. Для краткости всего один красочный пример – Собчак, выделившийся из серой массы еще на съездах Верховного Совета СССР. Только собственное проворство, личный самолет президента спасли его от суда и тюрьмы. Но боярыня Собчаковна и даже боярышня Собчаковична, без всяких заслуг, а так, по определению, – высшая элита сегодня.

Говорить о прочих олигархах и вовсе не прилично.

Будут ли о них слагать песни?

Элиты сегодня призываются, как новобранцы, вместе с приходом нового президента. Наверное, это не плохо, когда всенародно избранный приходит со своей командой сподвижников: Ельцин привел «свердловских» и «московских», Путин – «питерских», но все это звучит точно так же, как «люберецкие», «солнцевские», и только потому, что набор такого боярства происходит по принципу личной преданности, то есть так же, как в организованной преступной группировке. А еще создается впечатление, что управлять страной и впрямь могут домохозяйки!

Элиты сегодня призываются, как новобранцы, вместе с приходом нового президента.

Сегодняшним определением элитарности в основном являются богатство, в большинстве случаев нечестно нажитое, и чиновничество, так или иначе связанное с капиталом (иначе тогда откуда коррупция?). Вторым эшелоном идут журналисты, обслуживающие первых и вторых, и «звезды» шоу-бизнеса, обслуживающие всех. И вот эта крепко повязанная между собой когорта называет себя сливками общества и определяет сегодня внутреннюю и внешнюю политику, пути развития государства, национальную идеологию, а самое опасное – она формирует потребительское сознание, таким образом растворяя этноисторические ценности, чем и усиливает противостояние народа и государства. Эта, с позволения сказать, элита, а точнее, правящая чиновничья партия, сейчас одержима единственной идеей – обезопасить себя писаными законами, дабы сохранить свое положение (почти животный инстинкт самосохранения цивилизации потребления), а еще обезопасить себя от себя, не дать проснуться совести.

Символ ее – змея, кусающая свой хвост, символ самоистребления.

Российская «элита», исповедующая принципы цивилизации потребления, не способна к самоорганизации, в чем и состоит ее «кощеева» смерть.

Боярство, ярые, могущие мужи, всегда было примером для подражания. Но это явление подразумевает чисто мужское начало. С принятием христианства к ним добавился сонм святых, мужчин и женщин, праведно проживших земную жизнь, преподобных (пре, пра – божественное), то есть уподобившихся жизни Христа. Их количество на Руси, включая местночтимых, не поддается подсчету и вряд ли имеет мировые аналоги. (Семена православия пали в добрую почву – все это к вопросу о России как Духотворном Мире.)

• Предыдущая
• 27/35
• Следующая