Мой единственный человек - Воробей Вера и Марина - Страница 9
- Предыдущая
- 9/15
- Следующая
Гале почему-то вспомнилась сказка Валентина Катаева «Цветик-семицветик». Она очень любила эту сказку и знала ее почти наизусть. Ей вдруг представилось сейчас, что она – девочка Женя, у которой остался лишь один из семи волшебных лепестков, а Игорь – тот хромой мальчик Витя, который не мог играть и бегать вместе с Женей, пока она не вылечила его ногу, истратив на это желание последний лепесток. Галя улыбнулась своим мыслям, и Игорь заметил ее улыбку.
– Это, наверное, очень смешная поэма? – предположил он.
– Почему? – удивилась Галя.
– Но ты так весело улыбаешься, что я подумал…
– Нет, она не смешная.
– Значит, грустная, – предположил Игорь.
– И не грустная. Она об одном человеке, который очень любил свою родину, – сказала Галя и тут же пожалела об этом, увидев как вытянулось лицо Игоря.
– С каких это пор тебя стала волновать патриотическая тема? – В его голосе слышались обида вперемешку с иронией. Наверное, до этого момента Игорь был уверен, что поэма, которую пишет Галя, о любви, и не просто о любви, а о любви Гали к нему, к Игорю.
– Не знаю, – беззаботно пожала плечами девушка. – Я и сама себе удивляюсь, если честно.
– А я вот целую тетрадку за это время исписал, – сказал он, кивая на лежащую на столе толстую тетрадь. – И все это, – он снова повернул голову столу, – посвящено тебе… Все, от первой до последней строчки…
Возникла неловкая, какая-то тягучая пауза. Галя не знала, не нашлась, что сказать, и то прежнее ощущение спокойной уверенности в непогрешимой точности своих слов и поступков в один миг покинуло ее. Теперь девушка чувствовала растерянность и ругала себя за то, что вообще завела речь о своей поэме.
– Я тоже много стихов написала… О тебе, – наконец произнесла она.
– Ты так говоришь, будто оправдываешься передо мной, – грустно усмехнулся Игорь. – Я же понимаю, что на мне свет клином не сошелся… Так что…
– Сошелся! Сошелся! Именно на тебе он и сошелся! – выкрикнула Галя и кинулась к коляске.
Она быстро опустилась на колени и, прежде чем Игорь успел что-либо сообразить, прильнула к его сухим горячим губам и тут же почувствовала, как сильно он хотел этого.
9
«Нет, и все-таки я должна была во всем ему признаться! Как погано-то на душе! Боже, как мне плохо! Хотя, казалось бы, наоборот, мы помирились… Теперь Игорь никогда больше не будет говорить о расставании, я знаю… Скоро, я надеюсь, что очень скоро, я достану деньги на операцию… Все будет хорошо! Все обязательно будет хорошо! Тогда почему же мне так плохо? Господи, почему?»
Гале сидела на кухне, поджав под себя колени и обхватив руками голову. Марина Николаевна, чутко уловив состояние дочери, решила оставить ее в покое, хотя ей было тревожно и как-то не по себе. «Неужели они снова поссорились? – терялась в догадках мама. – Конечно, Игорь очень умный, талантливый… Но, наверное, как все ущербные люди, он очень эгоистичен…» Так рассуждала про себя Галина мама. Ни за что на свете она не произнесла бы этих слов вслух. Когда полгода назад дочь призналась ей, что влюбилась в парня, прикованного к инвалидной коляске, Марина Николаевна даже легкого волнения не позволила себе выразить. Она понимала, что любое неосторожное слово, пророненное ею в адрес Галиного избранника, может нанести дочери глубокую душевную травму. Но на сердце у самой Марины Николаевны, конечно, было не спокойно. Тогда, две недели назад, когда Игорь сказал Гале, что они должны расстаться, она ничего не сказала маме. Но та, естественно, поняла все и без слов. Да и невозможно было не понять, ведь первые три дня (пока Галя не решила действовать) на нее без слез просто смотреть было нельзя. И можно представить себе, как обрадовалась Марина Николаевна, услышав в трубке голос Игоря! И вот опять какая-то размолвка. Ей очень хотелось подойти к Гале, прижать ее к себе, успокоить… Уж она бы нашла нужные слова! Но Марина Николаевна была очень мудрой женщиной, и, сжав свою жалость в кулак, она приказала себе молчать и оставить дочь в покое до тех пор, пока у той не появится потребность поделиться горем. А в том, что это обязательно произойдет, Марина Николаевна почему-то не сомневалась.
Это случилось гораздо раньше, чем могла предположить мама, в тот же вечер, после того, как Марина Николаевна, тихонько вздохнув, вышла из кухни, прикрыв за собой дверь. Буквально через пятнадцать минут эта самая дверь резко распахнулась, и, вся зареванная, Галя выбежала из кухни и со словами: «Как хорошо, что ты у меня есть!» – бросилась маме на шею.
Немного успокоившись, Галя рассказала маме все: и про операцию, которая стоит пять тысяч долларов, и про решение Игоря расстаться, и про то, как ей вначале жить не хотелось, призналась, что даже мысли о самоубийстве ее посещали. А потом она вдруг поняла, что во что бы то ни стало должна достать эти деньги.
Услышав о том, что к ним домой приезжала съемочная группа программы «Времечко», Марина Николаевна улыбнулась:
– Так вот почему, ты меня целовать кинулась, когда я рассказала про эти соседские стеклопакеты!
– Ну да… Я же тогда голову ломала, где достать деньги… А тут ты мне такую идею подкинула!
– Вот какая ты у меня, оказывается, – покачала головой Марина Николаевна, пристально вглядываясь в дочь. – А что Игорю ничего об этом не сказала – молодец! – неожиданно заявила мама. – И не мучайся даже… Представляю себе его реакцию! А я уж думала, вы опять поссорились…
– Нет, что ты, – принялась горячо уверять ее Галя. – Знаешь, как он соскучился! И я тоже, – добавила девушка, чувствуя, как щеки заливает горячая краска. – Игорь дал мне слово: что бы ни случилось, он никогда даже не заикнется о том, что мы должны расстаться… Мам, я его очень люблю…
– Слушай, а ты уверена, что с помощью передачи удастся собрать такую сумму? – мягко перевела разговор на другую тему Марина Николаевна.
– Конечно, нет, – вздохнула Галя. – Ой! – так и подскочила она на диване. – Я же тебе про поэму забыла рассказать!
– Какую еще поэму? – с тревогой, как показалось Гале, спросила мама.
– Патриотическую!
Услышав, что дочь собралась посылать на конкурс патриотическую поэму и даже уже почти половину написала, Марина Николаевна сделала круглые глаза, а потом попросила почитать. Галя охотно согласилась, тем более, что ей так нужны были сейчас доброжелательные «уши».
Прослушав первую главу, Марина Николаевна осторожно поинтересовалась:
– Галь, а ты что, правда все это сама написала?
– Сама… – протянула Галя, боясь взглянуть на маму. – Что, очень плохо, да?
– С ума сошла! – всплеснула руками Марина Николаевна. – Я почему спросила… Слушаю сейчас тебя и ушам не верю: неужели это моя дочь?! Если б ты знала, как я тобой горжусь…
Галя посмотрела на маму. В глазах у той стояли слезы. От этого Гале стало как-то не по себе, и она даже невольно передернула плечами.
– Галчонок, милый! Да ты же у нас, оказывается, гений!
– Ой, мам, – покривилась Галя. – Скажешь тоже… Перестань, а то захвалишь. А мне еще больше половины написать надо!
– У тебя получится… Я уверена! – все никак не унималась Марина Николаевна. – Ты обязательно получишь первую премию!
Она вытерла глаза уголком фартука, потом вскочила и со словами «я сейчас» выбежала из комнаты. Через несколько минут мама вернулась, держа в руках розоватый пакет:
– Вот здесь, Галчонок, ровно тысяча долларов… Мы с папой хотели купить новую стиральную машину и холодильник… Но знаешь, по-моему, старые еще тыщу лет проработают… И папа говорит, что эти надежные, проверенные, а новые еще неизвестно, какие попадутся… – Марина Николаевна протянула Гале пакет.
– Ты отдаешь мне тысячу долларов? – не верила своим глазам девушка.
– Отдаю, – кивнула Марина Николаевна. – Только не тебе, а Игорю на операцию… Бери, пока я не передумала, – вдруг притопнула она ногой, и Галя поспешно взяла из ее рук пакет. – Спрячь в надежное место, – запричитала мама, – и потом, когда пойдут денежные поступления, будешь туда же класть… Я всегда так делаю… Очень важно правильно место выбрать… Нет-нет, ты не смейся! Если место хранения выбрано правильно, деньги быстрей туда потекут! И еще важно, чтобы об этом тайнике никто кроме тебя не знал.
- Предыдущая
- 9/15
- Следующая
