Мечта идеальной девчонки - Щеглова Ирина Владимировна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/22
• Следующая

Мама шумно передвигалась по квартире, гремела чем-то в ванной, потом заглянула во все комнаты, поговорила с бабушкой, спросила, не хочет ли она чаю, но та отказалась. Наконец мама зашла на кухню, оглядела стол, меня…

– Папа еще не пришел? – спросила, как будто не знала, что его нет дома.

– Нет.

– Не звонил?

– Пока нет.

– Вы поели?

– Папу дождемся.

– Хорошо. Я тоже пока не буду, чаю выпью.

Я налила чай в любимую мамину чашку, себе тоже плеснула.

Она отпила немного. Я заметила ее пристальный взгляд. Она смотрела тревожно, словно подозревала меня в чем-то.

Я начала издалека. Спросила, как дела на работе, хотя мы никогда не говорили с ней об этом, я даже не представляла себе, чем она там занимается. Но мама отвечала вежливо, односложно. И у меня возникло ощущение, что она тоже готовится, ждет, когда же начнется тот важный и главный разговор, ради которого мы сидим с ней на кухне вдвоем.

Вдруг, о чем-то вспомнив и испугавшись своего воспоминания, она сообщила:

– Мы с папой решили купить тебе компьютер. Ведь тебе он нужен, и Женя так считает…

– Спасибо, мама. Конечно, если есть такая возможность, это было бы просто замечательно. Еще мне надо записаться на курсы, – напомнила я.

– Где-нибудь поближе к дому, – поспешно добавила она, – а то, как же ты будешь…

Она подняла на меня глаза, в них стояли слезы:

– Господи, боже мой! – чуть слышно прошептала она, – Лера, у тебя… ты уже встречаешься с мальчиками?

Я покачала головой:

– Нет, мама, я не встречаюсь с мальчиками. Я даже с девочками не встречаюсь, у меня просто нет такой возможности.

Мама немного успокоилась:

– Да, у тебя совсем нет друзей, бабушка говорила… отчего ты ни с кем не дружишь?

Я улыбнулась:

– Не хочу тебя расстраивать.

– Да, да, это правильно, сейчас такое время, такие ужасные люди… Я говорила Жене, что ты сама не хочешь дружить с плохими людьми.

– Люди разные, мама, и не все они плохие.

Она спохватилась:

– Конечно, конечно, – согласилась она, – не все, есть и хорошие. Но ты еще такая маленькая, совершенно ни в чем не разбираешься. Тебя легко обмануть, сбить с толку. А у тебя такой возраст, ну, ты сама понимаешь…

– Мама, если я и дальше буду сидеть в квартире, если не буду общаться с людьми, я так и останусь девочкой, которая ничего в жизни не понимает, – я произнесла это медленно, тщательно обдумывая каждое слово.

Мама снова испугалась и замахала на меня руками:

– Что ты говоришь! Я в твоем возрасте еще в куклы играла! И ничего, как видишь.

– Я не знаю, какой ты была в моем возрасте. Проверить не могу. Но свободы у тебя было больше.

– Но как я ею пользовалась!

– Послушай, мама, мне тяжело с тобой говорить, потому что ты заранее настроена отрицать все, что я скажу.

Я видела, что ей тоже нелегко. Она то бледнела, то краснела. Забытая чашка с холодным чаем стояла на краю стола, мама даже не смотрела на нее. Почему она не прекращает разговор, почему не прогоняет меня с кухни?

Все объяснилось просто:

– Женя сказала, что ты совершенно не адаптирована социально, – неожиданно призналась мама. – Как же это так? Ведь мы старались!

Я тихонько рассмеялась:

– Знаешь, тот парень, Андрей, которого ты мне все время в пример ставишь, сказал мне по-другому. Он решил, что у меня не все дома, «совсем клиника», – добавила я, вспомнив слова Андрея.

По щекам мамы потекли слезы:

– Господи, как ужасно! – всхлипнула она.

А я так и не поняла, что она назвала ужасным: слова хорошего мальчика Андрея, или то, что они означали.

– Я не ожидала от него! – трагически прошептала мама.

– В Москве я познакомилась с разными парнями и девочками. И все они говорили мне, что я совершенно не умею общаться, что я зажатая, что со мной скучно. Это были совершенно нормальные ребята, из хороших семей. Я видела, они не боятся своих родителей, они с ними дружат. Они не сидят дома в углу, они везде бывают, и никто не трясется над ними, не изводит их ненужными придирками. А я чем дольше живу, тем выше заборы ты воздвигаешь вокруг меня. Иногда у меня появляется ощущение петли на шее от поводка. И этот поводок твой взгляд. Если ты меня не видишь, то ты пользуешься телефоном. Ты обижаешься, что я отключаю его, но мне порой просто необходимо оторваться от тебя! Каждый день, каждую минуту я живу в ожидании окрика или скандала. Я домой прихожу с опаской. Дом – единственное место, где можно почувствовать себя спокойно, ты превратила для меня в пыточную камеру!

Мама застонала и обхватила голову руками:

– Что же мне делать?! Ведь я боюсь за тебя!

– Нам обеим надо подумать, как жить дальше.

– Я не готова! Мне страшно!

Я вскочила со стула, бросилась к ней, обняла, и вдруг мне показалось, что мама совсем маленькая девочка, и мне стало жаль ее до слез. Я гладила ее по голове, успокаивала и думала, вот теперь я совсем взрослая.

– Мама, хочешь, я тебе свои фотографии покажу? Женя прислала. Меня Андрей снимал, когда мы ездили под Звенигород.

Она вытерла глаза, кивнула, и мы пошли смотреть снимки. Так и сидели вместе на моем диване. Я рассказывала ей о лошадях, об их хозяйке Ирине, о маленьком деревянном домике, о родителях Андрея, о нем самом, но только самую малость, чтоб она не переживала. Еще я вспоминала, как мы замечательно пообщались с девочкой Ритой, о её отце и галеристке Татьяне с ее узбекским халатом, о художнице Наташе, городе Владимире и поющей окарине. Я много чего рассказывала. Умолчала о клубе и о том, как сбежала от Жени на ВВЦ с Андреем и Пашей. Я как-то совсем забыла о Роме, он стерся из памяти начисто.

Мама слушала очень внимательно. Иногда смеялась, удивлялась или ахала. Мы так хорошо сидели, что прозевали приход папы. И они с бабушкой не стали нас тревожить. Так что мы даже ужин пропустили.

А я все думала: где же я была раньше? И почему мы с мамой не могли найти общего языка столько времени.

И только после этого разговора я стала понимать Женю, которая часами беседовала с бабушкой. И Риту, которая говорила, что дружит с отцом, и Андрея, утверждавшего, что у него классная мама.

Оказывается, у меня тоже классные родители. Только раньше я не хотела этого замечать.

Компьютер мне, наконец, купили. Спасибо Жене, без ее помощи у меня никогда не появилась бы своя машина.

Интернет еще не подключили, потому что папа собрался провести выделенную линию. А пока я набрала книг и учебников, обложилась ими и сижу, разбираюсь с этим электронным чудом.

Андрею я, конечно же, сообщила об этом. Он сказал, что мы будем общаться по аське. Я пока не представляю себе, как это делается, но обязательно выясню и разберусь.

С Ритой перезваниваемся регулярно. Она радуется и всегда подбадривает меня. А недавно я снова вспомнила о Роме. Он все еще интересуется мной. Но Рита до сих пор не дала ему номер моего телефона. «Ты же так и не сказала, хочешь ли с ним общаться». И как она догадалась? Ведь не знала, о чем мы говорили с Ромой и какое впечатление осталось у меня от той встречи. В том, что Рома хороший парень, я не сомневаюсь. Но когда я думаю о нем, сразу же вспоминаю это ощущение раздвоенности, накрывшее меня в Александровском Саду. Надо ли давать номер телефона парню, с которым не хочешь встречаться?

Спросила у Ани. Она плечами пожала: «Не хочешь встречаться и при этом думаешь о нем? Выходит, он тебе небезразличен».

У меня не все так гладко, как некоторым может показаться.

Я до сих пор не решилась сказать маме о том, что дружу с Аней. Хотя, это неправильно. Я заранее программирую и себя и маму. А на самом деле, если бы я все объяснила и познакомила их, то, возможно, Аня понравилась бы ей.

Мама никак не может решиться отправить меня на компьютерные курсы именно потому, что они далеко от дома.

Еще я собираюсь ходить в школу журналистики при нашем университете. Это дополнительная головная боль для мамы. На нее, бедняжку, сразу столько всего навалилось, она старается, привыкает, но постепенно.

• Предыдущая
• 21/22
• Следующая