Параллельный катаклизм - Березин Федор Дмитриевич - Страница 79

• Предыдущая
• 79/98
• Следующая

Итак, против танков артиллерия, мины, пехота с базуками, контрэскарпы, рвы и штурмовая авиация, наконец. Конечно, с эскарпами и рвами все вроде ясно, танк, в одиночку и с ходу, четырехметровую яму двухметровой глубины не перемахнет. Однако если ту яму-ров не оборонять, бесполезна она, как и любое природное препятствие. Ведь сами по себе любые преграды на местности, за исключением межзвездных пустот, ничто – человек всегда их обойдет либо изничтожит. Нельзя оставлять препятствия сами по себе, нужно их защищать активными методами обороны. Без сомнения, когда все перечисленное выше собрано в умелую систему прикрытия, танкам, сколько их ни имей, не прорваться. Есть, конечно, среди них средние и тяжелые, да еще с различной спецификой применения, но все равно действуют они с «друзьями» – пехотой, самоходной артиллерией, минометами и авиацией. И когда эти комплексные системы начинают испытывать друг друга на прочность, меркнет перед тем испытанием библейский апокалипсис.

Но не в красивых аллегориях дело. Суть в том, что любая линия обороны пробиваема, потому как линия – это размазанность и кисель, а наступление – сосредоточенность, колющее ударное копье, в галопе разогнанное – и если и не пробита кольчуга, то всадник, определенно, вон из седла. А потому лучшая оборона – встречный громящий удар, а еще краше – боковой – эдакое сворачивание скулы или подсечка с грохотом падения в аккорде. И, значит, лучшее оружие против танка – танк. И даже не спорьте, тысячу раз это доказано, и пока боевой вертолет с «ПТУРСами» на поле боя не родился, докажется еще сотню. Потому, в недалеком тылу янки, скороходный подвижный резерв – танковый корпус, еще лучше – два. Только не торопимся, ждем, когда менее прыткие средства обороны хотя бы некоторые волны наступающей армады заставят обуглиться, почернеть и опрокинуться. Ну, а затем уже ударный темп и смыкание захлопывающейся клешни. Но пока окопы, залитые напалмом, и короткие пулеметные трели, слитые в ураган, и русская пехота второй волны, пригнувшись, вдоль захваченных траншей ищет штыкового соприкосновения, и штурмовая авиация тоже волнами, хотя, может, и лишнее – в суматохе горячей дымной метели может ошибочка выйти – своих накрыть бомбово-пулеметным жаром. И ждут, курят казенные сигаретки нервные экипажи буржуйского резерва.

И, знаете, не зря они нервничают. Хорош танковый контрудар против танкового клина, но лишь с маленькой поправкой: если танки равноценны. Но нет у империалистов тяжелых машин, подобных «ИС-2», а уж «ИС-3» и подавно, и нет у них средних машин, равных по подвижности и маневру «Т-34-85». Отстали они в конструировании танков, очень сильно отстали. А потому встречный прямой удар для их «Шерманов» и «Першингов» – сплошная катастрофа.

Остается обходный, боковой финт-отсечение, когда у унесшихся в дальние дали танков отрезаются ходы-выходы назад, защелкиваются проходы для тягачей с боеприпасами и соляркой. И тогда тот, стремительный бег вперед внезапно леденеет катаклизмом, и даже менять курс на обратный абсолютно поздно.

Но это все в планах, а покуда врытая бульдозерами в каменистую землю артиллерия пытается отсечь от наступающих танков пехоту. В отражении русской атаки это навсегда первейшая задача. Танки без сопровождения людей – это мамонты, коих забивают камнями все кому не лень. Конечно, камень должен уметь дырявить стомиллиметровую броню, но это дело техники, есть такая штука – подкалиберный снаряд.

Попробуем не стать мамонтами.

Да уж, это не совсем честная дуэль, но, великий Сталин, хоть применяемое оружие идентично. Ведь могли гнать в угол, пока не подоспеют авианосцы. Тем не менее перевес налицо, да и как хочется линейному флоту доказать, что он еще на что-то годен, даже в теперешнем, снабженном летательными аппаратами тяжелее воздуха мире. Соотношение сил один к пяти. Участники? Со стороны русских: многоуважаемый «Советский Союз». Со стороны австрало-американо-английского флота линкоры: «Миссури», «Айова», «Висконсин», «Индиана» и «Массачусетс». (Благо все пятьдесят штатов не собрались!) Последние два полегче и помедленнее трех предыдущих, но главные калибры совпадают – четыреста шесть мм. Мог ли «Советский Союз» уклониться от боя? Очень маловероятно, у первых трех из перечисленных врагов скорость на четыре узла выше. Эх, если бы поближе к родным берегам, а не здесь, у черта на куличках. Прикрыли бы с воздуха морские бомбардировщики с красными звездами, окружили бы телами малые и большие торпедные катера, тогда бы и с пятью великанами появился шанс. А сейчас, конечно, ясный и понятный итог.

А разве кто надеялся, что проклятый империализм просто так отдаст свои океаны? Да, слабы мы еще победить его одним махом, но уж бой классический на пределе сил – всегда пожалуйста. Пусть знают, с кем имеют дело, кто вышел на мировую арену. Цели у нас не мелочные, не какая-нибудь сфера азиатского сопроцветания, как у канувшей в историю Японской империи, цели у нас крутые – освобождение всего мира, а потому и продавать будем себя дорого. Держите штаны, мистер «Миссури», диаметр ствола у нас одинаковый, но наши орудия все-таки мощней! Сойдемся калибр в калибр?

Что есть корабль в зоне поражения? Хотя бы такой большой – линейный? Точка на горизонте, даже для опытного зрения морского волка, вот что. На стереодальномере – чуть лучше. Но стрелять давно пора, радиус поражения гораздо дальше горизонтальной видимости. И к черту дымовые завесы, глаза в глаза, пусть и через бронированные бойницы. И дрожит воздух от сверхзвуковых ударов, и белый дым из главных калибров, и команды подавления очагов возгорания в тяжелой пожарной амуниции, готовые умереть за непотопляемость железа. И кажется, так долго это готовилось: много лет возводились на стапелях корабли; годами офицеры накапливали опыт и штудировали алгебру, недосыпая; месяцами натаскивались матросы, превращаясь в автоматические машины; часами ходили в ствольных трубах гигантские шомпола. А значит, и свершаться обязано продолжительно. Только неправда это. Строительство и учеба – дела мирные, хоть и для войны производимые. А в апофеозе войны – бою – все стремительно. Катастрофа, и неважно, что искусственно вызванная.

И все же расстояние большое – снаряды около минуты движутся. Можно даже произвести уклонение, знать бы, куда. Везет тем, кто когда-то нужную страничку учебника выделил из массы идентичных, к жизни не относящихся, да у кого нервные волокна толще, а еще, конечно, тем, у кого больше орудий. Помним соотношение? Пять к одному. У «Советского Союза» девять главных калибров, не считая мелочи. И, значит, на его девять тяжелых снарядов – сорок пять противника. Прямая привязка вероятности. Калибр – четыреста шесть. Тип – бронебойный. Представляете, что происходит, когда всего одна такая неподъемная бамбулина втыкается в палубу на скорости вдвое выше звуковой? Вертикальная защитная броня «Советского Союза» – сорок два сантиметра, палуба передней части – десять. Еще всякая навесная, усиливающая сопротивление всячина. Но и этого против равновесных калибров оказывается мало.

Лучшая тактика для русского линкора – нанести поражение всем. Однако если стрелять во все стороны сразу, толку вообще не будет. Сами понимаете, опять против вас действует подлая вероятность. Значит – последовательный обстрел. Но если все время атаковать одного, он начнет меньше воевать и больше уклоняться, а другие, чувствуя безнаказанность, сохраняя прямолинейность и равномерность движения, точнее целиться. И, значит, супердредноут вынужден распылять силы.

После десяти минут боя корабельный лазарет заполнен под завязку. Что с того, что многие, наспех приняв необходимую помощь, рвутся назад на боевые посты? Сколько тех боевых постов осталось в боеготовом состоянии? Благо пороховые погреба защищены самой надежной в мире системой против пожаров и взрывов, а то бы…

Линкор уже дымит в нескольких местах. Снесена пара вспомогательных башен. Счастье, на основных броня такая, что даже с покрытием боевой рубки может поспорить. Лежит поперек корпуса оторванная задняя труба. Сработал от сотрясения механизм правой якорной цепи, а сам якорь, выскочив из крепления, ринулся вниз, желая, по-видимому, очутиться в тихом далеке от происходящего кошмара. Его некогда вытравливать, но и резать невозможно – одно звено цепи больше ста килограммов. Тем не менее волочащийся на двести метров ниже корпуса двадцатипятитонный якорь серьезно мешает движению. Но это только одна из многих-многих проблем.

• Предыдущая
• 79/98
• Следующая