Дело сумасбродной красотки - Гарднер Эрл Стенли - Страница 33

• Предыдущая
• 33/40
• Следующая

– И вы получили отпущение грехов?

– Мне пообещали это отпущение…

– Твердо обещали?

– В известном смысле, да.

– Так, одну минуту, – сказал Мейсон. – Давайте-ка обновим ваши воспоминания. Не носило ли это отпущение грехов оттенок шантажа. Не говорил ли окружной прокурор, что не может его вам предоставить, пока не услышит вашу версию убийства? Что, если ваша версия приведет к доказательству убийства и поставит перед судом, то вам будет дано отпущение грехов, кхм…

– Ну, что-то вроде того.

– Вы ведь как раз к такой сделке склонялись, так?

– Да.

– И вы это получили?

– Да.

– Итак, – Мейсон направил палец на свидетеля, – поскольку вы сидите здесь, на свидетельском месте, вы обвиняетесь в преступлении, которое, вкупе с вашими предшествующими подвигами, означает для вас пожизненное заключение, вы заключили сделку с окружным прокурором, что состряпаете басню, которую потом сумеете рассказать нам, басню, которая убедит присяжных настолько, что они признают обвиняемую виновной в совершении убийства первой степени, и вы сможете выйти из зала суда чистеньким и вернуться к своей преступной деятельности. Но если, с другой стороны, ваша басня окажется недостаточно бойкой для присяжных, никакого отпущения грехов вам не светит.

– Так, одну минуту, одну минуту, – закричал, вскакивая, Гамильтон Бюргер. – Этот вопрос неуместен, он требует вывода от свидетеля, и он спорный…

– Думаю, что поддержу возражение, – сказал судья Флинт. – Адвокат может поставить вопрос по-иному.

– Окружной прокурор сказал вам, что, если ваш рассказ приведет к раскрытию преступления, вы получите это самое отпущение грехов?

– Да.

– Но он не может его вам гарантировать, пока он не услышит все с этого свидетельского места?

– Не совсем так…

– Суть соглашения в том, что сначала ваши показания – потом отпущение грехов.

– Ну, я должен был завершить свои показания, да.

– И они приводят к раскрытию убийства, так?

– Да.

– И ставят убийцу перед судом?

– Да.

– Иными словами, добиваются осуждения, – сказал Мейсон.

– Ну, никто не говорил об этом так многословно.

– Я говорю об этом так многословно. Загляните в ваши собственные мысли. Там ведь есть одна мыслишка, в глубине вашего сознания, вот она барахтается, верно? Вы хотите, чтобы обвиняемую признали виновной в убийстве, и тогда вы отряхнетесь от груза совершенных вами преступлений?

– Я хочу быть честным с самим собой. Я хочу рассказать правду.

Мейсон сделал негодующий жест.

– Правду! – гневно воскликнул он. – У вас не было ни малейшего желания рассказывать вашу историю полиции, пока вас не арестовали в самый разгар ночной кражи. Разве не так?

– Ну, я думал об этом.

– Вы думали об этом до определенного момента – до того самого момента, когда поверили, что у вас на руках козырной туз, который вы сможете выкинуть, когда попадете в беду. Вы собирались шлепнуть им об стол и сорвать банк. Вы собирались развлекаться преступными кутежами и возомнили себе, что, если вас схватят, вы сумеете заключить сделку с прокурором, чтобы раскрыть ему убийство в обмен на свободу!

– У меня и в мыслях не было ничего подобного!

– Сколько у вас на счету преступлений между эпизодом с Дорри Эмблер и ночным грабежом?

– Ни… ни одного.

– Минуту, минуту. – Крупные пальцы Мейсона дрожали, он был белый от гнева. – А разве после сделки с полицией за вами не тянется шлейф преступлений, которые вы собирались раскрыть?

– Что ж… да.

– Короче, вы хотели разом сознаться во всех них?

– Да.

– И получить свободу?

– Да.

Так вы совершали или нет эти преступления, в которых собирались сознаться?

– С позволения высокого суда, – сказал багровый Гамильтон Бюргер, – заявляю, что этот перекрестный допрос совершенно не правомочен. Вопросы все время дискредитируют свидетеля в глазах присяжных и задаются только за этим…

– Возражение отклоняется, – непреклонно сказал судья Флинт.

– Так вы совершали или нет вер эти преступления, в которых собирались сознаться? – вновь повел атаку Мейсон.

– Не все, нет…

– Значит, некоторые из них?

– Да.

– Итак, по другим преступлениям, – сказал Мейсон, – вы стали бы лгать, чтобы прояснить протоколы и дать департаменту полиции списать их из своих архивов, а вы получаете освобождение от ответственности за все эти преступления, так?

– Ну, не совсем так, – пробормотал свидетель подавленно. – Они не стали бы брать кота в мешке. Я должен был сначала помочь.

– Каким образом?

– Свидетельскими показаниями.

– Вот именно, – сказал Мейсон. – Если ваши показания недостаточно убедительны, чтобы засудить обвиняемую, – сделка будет расторгнута. Разве не так?

– Я… я не говорил этого в такой форме.

– Можете считать, что не говорили, – сказал Мейсон, поворачиваясь на каблуках и спокойно направляясь к своему креслу. – Это все мои вопросы к свидетелю.

Гамильтон Бюргер, лицо которого стало свекольным от гнева, сказал:

– Вызываю… на свидетельское место… лейтенанта Трэгга.

– Вы уже принимали присягу, лейтенант Трэгг, – сказал судья Флинт, – так что просто займите свидетельское место.

Трэгг кивнул и устроился поудобнее.

– Лейтенант Трэгг, – сказал Бюргер, – я хочу спросить, не совершили ли вы после разговора с Джаспером Данливи поездку в окрестности Грэйс-Велл на автомобиле?

– Да.

– И что же искали?

– Я искал на пути некое место, где автомобильная колея врезается на несколько футов в наклонную песчаную дюну, столь пологую, что один человек может стащить чье-нибудь тело вниз по песчаному скату…

– С позволения высокого суда, – поднялся Мейсон, – возражаю против последней части заявления свидетеля, поскольку вывод свидетеля не отвечает на вопрос и не имеет никакого отношения к фактам данного дела.

– Возражение поддерживается, – слабо сказал судья Флинт. – Последняя часть ответа снимается.

– И что же вы нашли? – спросил Гамильтон Бюргер, тихо радуясь от сознания того, что сумел четко внедрить свою версию в умы присяжных.

– После трех или четырех ложных ландшафтов мы нашли песчаный холм с незначительными признаками того, что нечто потревожило поверхность песка; следуя по этим отметинам к подножию песчаного холма, а потом, копая, мы нашли сильно разложившееся женское тело.

– И вам удалось опознать тело?

– Возражаю против вопроса, как некомпетентного, неуместного и несущественного, – вступил Мейсон.

– Возражение отклоняется, сие свидетельство, леди и джентльмены, члены суда присяжных, принимается ради ограниченной цели: исключительно для подтверждения показаний предыдущего свидетеля, повторяю, единственно с этой целью. Вы также не должны, леди и джентльмены, принимать в расчет любые последующие преступления, о которых пойдет речь, даже с целью подтверждения мотивировки, но единственно с целью подтверждения показаний предыдущего свидетеля.

Продолжайте, мистер прокурор.

– Я вот о чем спрошу вас, лейтенант Трэгг. Было ли на теле что-либо, дающее нить для опознания?

– Да, было.

– Не будете ли вы любезны это описать?

– Кончики пальцев сильно разложились. Погода была чрезвычайно жаркой. Тело лежало в довольно мелкой песчаной могиле. Гниение и начальная стадия разложения сделали трудным проведение точного опознания.

Тем не менее при помощи протравки пальцев в растворе формальдегида и укрепления их мы смогли получить хороший набор отпечатков пальцев, вполне достаточный, чтобы провести опознание.

– А теперь, лейтенант Трэгг, спрошу вас, сняли ли вы отпечатки больших пальцев?

– Да, конечно. Мы сняли наиболее сохранные отпечатки всех пальцев.

– Меня в данный момент особенно интересуют большие пальцы. Я намерен спросить вас, обнаружены ли иные физические свидетельства на теле?

– Да.

– Что же?

– Мы обнаружили кошелек, а в нем квитанцию о получении денег за аренду квартиры девятьсот семь в меблированных комнатах Паркхэрста. Квитанция выписана на имя Дорри Эмблер. Мы также нашли ключ от квартиры девятьсот семь. И некоторые другие расписки на имя Дорри Эмблер.

• Предыдущая
• 33/40
• Следующая