Школьная любовь - Лубенец Светлана - Страница 49
- Предыдущая
- 49/62
- Следующая
Раньше мне нравился его одноклассник – Игорь. То есть он мне просто нравился, ничего такого. Я и Маринке об этом говорила. Но она сразу резко остановила меня:
– У него есть девушка!
Есть так есть. Я же не против. Можно подумать, сразу кинусь отбивать.
Ну, у Тимы-Тимофея никакой девушки нет. Это я узнала, не обращаясь к Маринке. Просто навела справки, и все. Друзей много. Веселый, компанейский и совершенно свободный.
Эта новость нас сблизила. Я имею в виду Илону и Маринку, потому что никому другому о своей влюбленности я не сообщала.
Новость затмила Маринкиного Стаса, и, как ни странно, мы даже перестали говорить о нем, словно забыли. А может, я в тот момент так увлеклась собственными переживаниями, что мне просто не до того было, не знаю…
В школе устроили первую в учебном году дискотеку. Как я готовилась! Мы с Илоной перебрали весь мой гардероб, подбирая наиболее удачный наряд. Наверное, на первый бал так не собирались. В общем, остановились на черной обтягивающей кофточке и совершенно потрясающей юбке. Юбка французская, папа из Парижа, между прочим, привез. Так что в смысле внешнего вида все было замечательно. То есть я не должна была ударить лицом в грязь.
Сначала был концерт, и я должна была читать стихи. Но тут начались неприятности. Мы с Маринкой сидели за столиком недалеко от сцены. Илона на такие мероприятия не ходит. Она меня собрала, напутствовала и проводила. Дальше я должна была справиться сама. А я не справилась. Но – все по порядку.
Итак: в актовом зале расставили столы и стулья, чтобы создать праздничную, непринужденную обстановку. Мы с Маринкой сели за такой стол, чтоб быть неподалеку от компании Тимы.
Я краснела и бледнела, поглядывая на своего избранника. Маринка шепотом давала мне какие-то советы, которых я не слышала. Потом меня объявили, а я не расслышала, объявили еще раз, Маринка двинула меня под столом ногой, я вскочила… точнее, дернулась, чтобы вскочить, и тогда (о ужас!) стул накренился, и я полетела на пол. Вокруг засмеялись. Маринка подала мне руку, я встала и, чтоб не терять лицо, засмеялась тоже. Быстро пошла на сцену, чувствуя, как подгибаются колени. Я могла грохнуться еще раз, потому что высоченные каблуки мешали мне сохранять равновесие и непринужденность. Я смотрела в пол, боясь увидеть Тимино лицо, поймать на себе насмешливый или сочувствующий взгляд. Короче, глупее я не чувствовала себя никогда в жизни.
Стихотворение протараторила скороговоркой, потому что у меня пылали щеки и сама себе я казалась уродливой дурой, неизвестно зачем оказавшейся на сцене у всех на виду. Закончив тараторить, я быстренько сбежала со цены, юркнула за свой столик и, переведя дыхание, сквозь зубы прошептала Маринке:
– Совсем кошмар?!
Она только головой покачала, я поняла, что дела мои плохи.
– Хочешь, уйдем? – спросила Маринка.
Я кивнула.
Как только все выступления закончились, мы потихоньку покинули зал, оделись и выскользнули из школы, никем не замеченные.
Вскоре мы уже стояли у дверей Илонкиной квартиры. Она открыла и уставилась на нас с недоумением.
– Что, дискотека уже кончилась?
– Нет, только началась, – ответила я, – мы ушли.
Илона кивнула:
– Входите…
Родители ее были уже дома. Так что мы закрылись в комнате и шушукались, как заговорщики.
Я все время хваталась за голову и рассказывала о себе как о последней идиотке, Маринка щурилась и бесстрастно пожимала плечами. Илона слушала, а потом подвела черту:
– Ну и правильно сделали, что ушли.
– Ты думаешь? – переспросила я.
– Конечно.
– Но что же мне теперь делать?
– Надо подумать, – ответила Илона.
А потом разговор перешел на Маринку. Она ведь рассказывала Илоне про Стаса. Ну Илона и спросила:
– Как Стас?
А Маринка ответила:
– Его в армию забирают…
Мы так удивились. Я даже забыла о своем промахе. Как же так? В армию? Стаса? Ведь он учится, должна же быть отсрочка!
Маринка что-то невнятно объясняла, путалась, сетовала на то, что сама толком не понимает, что произошло. Мы сочувствовали, конечно, даже пытались советовать. Домой разошлись поздно.
Потом были выходные, а в понедельник никто уже и не вспоминал о злополучной дискотеке. Неделю я ходила по школе тише воды, ниже травы. Тиму старалась не замечать. И каково же было мое удивление, когда однажды, на лестнице, он, пропуская меня вперед, приостановился и поздоровался, как будто мы с ним давние друзья. Вот странно!
Илона шла за мной. Она расценила поведение Тимы как хороший знак. Я ликовала. Значит, я все-таки не такая уж дура!
Маринка пришла в школу торжественно-строгая и отрешенная.
– Что случилось? – спросила я.
– Стаса забрали! – она сообщила эту новость трагическим шепотом, так, что мне стало не по себе.
На уроках и переменах Маринка то и дело доставала платочек и прижимала его к глазам.
– Тушь потекла! – оправдывалась она, хотя ее глаза оставались сухими, мне казалось, что она готова заплакать, просто сдерживает себя усилием воли.
Я пыталась как-то поддержать ее, утешить, спросила, была ли она на проводах. Оказалось – нет, не была, потому что Стаса забирали из его родного города, и она никак не могла поехать. Это было ужасно!
– Он обещал написать, – прикладывая платочек к глазам, говорила Маринка.
– Конечно, конечно…
– Знаешь, мне так тяжело! Ты не могла бы после уроков пойти со мной?
Разумеется, я не отказала. Еще бы, у человека такое потрясение! Наши ежедневные посиделки с Илоной пришлось отложить до лучших времен. Прошла неделя. Каждый день неизменно я провожала Маринку до дома, мы сидели у нее на кухне, вздыхали по очереди и пили чай из пакетиков.
Потом я плелась домой с надоевшим рюкзаком, мечтая только об одном: поскорее остаться одной.
Илона изредка звонила, спрашивала: «Ну как?» Я отвечала: «Все так же…» Мы вздыхали, прощались до завтра, а завтра повторялось все то же.
Прошла еще неделя. Илона не выдержала первая:
– Писем так и нет? – спросила она.
– Не знаю…
– Она не говорит?
– Я не спрашиваю.
– А ты спроси.
– Неудобно как-то…
– Ты же не собираешься их читать! – возмутилась Илона. – Просто спроси: пришло письмо или нет.
Наверное, я бы не решилась, но, едва мы с Маринкой оказались у нее дома, она сама сообщила:
– Пришло письмо от Стаса!
Я даже подпрыгнула на стуле:
– Наконец-то! Вот здорово! Как он там? Куда его направили?
Маринка покачала головой:
– Я не знаю.
– Как это? – опешила я.
– Письмо пришло без обратного адреса.
– Ничего себе! Может, забыл написать? Ты посмотри, там штемпель должен быть… Можно запрос послать через военкомат… Адрес родителей знаешь? Еще через институт можно, – я очень торопилась, соображая, что же предпринять в таком случае.
Но Маринка отнеслась к моим попыткам холодно.
– Может быть… – только и сказала она.
– Как же ты теперь ему ответишь? – расстроилась я.
Маринка вздохнула:
– Погоди, я тебе сейчас покажу. – И она вышла из кухни, вернулась через минуту с тетрадным листиком в руках.
– Вот, – она протянула мне листок.
Я смутилась и отстранила письмо:
– Нет, нет, что ты! Я не могу!
– Прочти, – попросила Маринка, – я хочу, чтоб ты это прочла.
Я с замиранием сердца, даже с благоговением, прикоснулась к письму, осторожно развернула. Письмо было коротким, всего половина страницы. Оно было полно нежных слов о любви и тоске по любимой. В нем не было ни слова о том, где сейчас Стас, как ему служится. Но мне никто никогда не писал так красиво о любви.
Когда я возвращала листок, щеки мои горели и к глазам подступали слезы.
– Бедный Стас, – шептала я, – как это прекрасно!
Маринка удовлетворенно кивнула, сунула письмо в карман халатика и уселась пить чай как ни в чем не бывало.
Письма стали приходить регулярно. По-прежнему Маринка давала мне их читать. И я все так же восторгалась тем, как красиво они написаны. Маринка шепотом сообщила, что ее любимый в горячей точке, но это – секретная информация, и она, Маринка, не имеет права ее распространять.
- Предыдущая
- 49/62
- Следующая
