Экзамен на выживание - Багров Кирилл - Страница 20
- Предыдущая
- 20/30
- Следующая
– Как это нас всех одинаково сморило? Мы ведь никогда не засыпали так сразу, одновременно, как убитые…
Катина мысль навела всех на размышления. Косте припомнились недавние ощущения, которые он испытал накануне пожара, и он решил поговорить с Игорем наедине. Хотя он еще вчера искренне хотел забыть о подозрениях, вызванных поведением Славика, теперь черные мысли вновь вернулись к нему, и он не мог говорить с Игорем при всех. Нужен был повод, чтобы отозвать друга в сторону.
– Интернет, что нам делать с этим? – очень кстати спросила Рита, показав на черные от копоти миски и деформированные кружки и ложки. – Не бросать же? Все-таки, единственное, что удалось спасти…
– Да зачем нам эта рухлядь? – сказал Славик. – Есть-то теперь из нее все равно нечего!
– Ну почему же? Кое-что осталось – консервы, например.
– Мы с Игорем сейчас у болота попробуем их отчистить, – обрадовано сказал Костя. – Пошли, Игорек!
Где-то поблизости громко заквакала лягушка. Мальчишки направились к болоту, волоча за собой рюкзак, набитый столовыми предметами. Когда они удалились, Славик схватился за живот и юркнул в глубь леса, кратко объяснив на ходу, что это у него от нервов схватило. Девочки занялись делом: внимательно осмотрели все, что осталось не тронуто огнем. Наскрести удалось немногое. Личные вещи сгорели без остатка, – из одежды у ребят теперь было лишь то немногое, что было на них надето. Внезапно сморивший всю группу сон стал причиной того, что на разувание ни у кого не хватило сил, поэтому почти у всех обувь сохранилась в порядке. Не повезло только Игорю, который беспечно оставил их сушиться у костра.
Из продуктов не было испорчено лишь то, что находилось в консервных банках. Катя задумчиво сложила скудный запас пропитания в один из рюкзаков: две банки тушенки, три рыбных консервы, несколько баночек с символичный названием «Завтрак туриста» и небольшую стеклянную баночку кофе, которая чудом не треснула в огне. Все крупы и сухие супы не подлежали восстановлению – Катя высыпала весь обгоревший мусор в кострище и глубоко вздохнула:
– Что же нам теперь делать? У нас нет даже карты.
– Мы опаздываем на два дня, – сказала Рита. – Сегодня к полудню, в крайнем случае после обеда мы должны прибыть в конечный пункт. А так как нас там по-любому не будет, нас сразу начнут искать. Так что нам нужно продержаться всего-навсего до вечера.
– А если не найдут?
– Найдут, – успокоила девочку подруга. – Вертолет полетит по указанному на карте маршруту и рано или поздно обязательно нас обнаружит!
– Тогда нам нужно оставаться здесь. Ведь у нас нет теперь карты, и мы можем сбиться с курса.
– Не знаю, пускай мальчишки решают, – отмахнулась Рита, словно желая оставить груз решения на долю других. – Я устала от всего этого и, честно говоря, дико хочу домой. А ты?
Катя уловила в голосе подруги удивительно теплый и проникновенный тон, который проскальзывал лишь в те редкостные минуты, когда ее одолевало глубокое отчаяние, непременно сочетаемое с напускными приступами холодного равнодушия. Несмотря на кажущуюся силу и выносливость, Рита была всего-навсего обычной девчонкой – такой же ранимой, слабой, нуждающейся в защите и сильном плече, как и Катя. Просто вида не подавала. С некоторых пор Катя стала для нее единственной живой душой, кому она могла доверить свои чувства и переживания, с кем могла поделиться самым сокровенным. Правда, подобные порывы откровенности представляли собой, как правило, лишь тонкий полупрозрачный намек, о котором чуткая Катя, зная особенности характера подруги, тут же догадывалась.
– Ой, Рита, я тоже ужасно устала, – тяжело вздохнула Катя. – Но нам нужно продержаться до конца – мальчишки же держатся. И мы не должны падать духом, иначе у нас будет не команда, а скопище хлюпиков, жалующихся друг дружке на нелегкое житье. Честно говоря, мне кажется, что мальчики стараются быть сильными и не впадать в панику потому, что не хотят выглядеть в наших с тобой глазах слабаками…
– Ясное дело, – согласилась Рита. – Я тоже держусь по большей части из-за них: не хочется признавать себя слабее их только потому, что они мальчишки, а я – девчонка. Наверно, я феминистка. Да?
Катино усталое и запыленное личико осветила задорная улыбка:
– Если бы ты была феминисткой, ты бы не удержалась и поперлась бы на площадь с транспарантами типа «Долой мужчин!».
– Вовсе не обязательно ходить с транспарантами, – возразила Рита. – К тому же я и не хочу их полностью истреблять, просто хочу доказать этим неизвестно что возомнившим о себе типам, что наш пол не только прекрасный, но и не менее сильный!
– Зачем? – удивилась Катя. – Разве тебе не хочется, чтобы кто-то был сильнее, мог тебя защищать, заботиться о тебе?
Разумеется, Рите хотелось и это даже было ее заветной мечтой, поэтому она пока не стала признаваться в этом подруге. А подобные взгляды на жизнь были всего лишь защитной реакцией на неосуществимость этой мечты.
Рита разложила продукты по рюкзакам и девчонки принялись за спальные мешки, которые чудом уцелели от огня. Местами на них виднелись черные подпалины, глядя на которые они сокрушено качали головой и горестно вздыхали: им стоило больших трудов заработать деньги на все обмундирование, а уж спальники обошлись ребятам в довольно кругленькую сумму. Жаль, что все это добро пригодилось только на один раз…
Возле болота тем временем велся совсем другой разговор, старательно заглушаемый скрежетом очищаемой от копоти посуды.
– Понимаешь, огонь не мог просто так перекинуться на вещи, кто-то обязательно должен был этому поспособствовать! – убеждено говорил другу Костя. – Трава вокруг сырая, сухих дров и в помине нет, поэтому я и не подумал о том, чтобы окопать кострище.
– Да, я тоже думаю, что пожар возник не сам по себе. Тогда кто и зачем его устроил? Жаль, я сразу отключился, – не помню, кто лег последним…
– Я лег последним, – сказал Костя. – Но со мной творилось что-то странное: я как будто потерял сознание. На самом деле я его ни разу в жизни еще не терял, поэтому мне не с чем сравнить. Но, если сравнивать с тем, что я об этом читал, то это что-то похожее: в глазах появился ни с того ни с сего какой-то туман, башка закружилась, и последнее, что я помню – как мне в лицо бросилась трава (видно, я упал на землю). Со мной такого никогда не происходило, вот я и подумал…
– Что?
– Что это неспроста. И то, что мы вырубились все одновременно после чая – тоже странно.
– Снотворное?
– По-любому. И хорошо, что просто невинное снотворное, а не отрава какая-нибудь.
– А ты не помнишь, Славик тоже отключился вместе с нами?
– Да. Но перед тем, как отключиться, он надел кроссовки! Я не уверен, что они успели высохнуть, но он их надел!
– Значит, это все же он, – обреченно сказал Игорь. – Но зачем? А я-то сначала думал на Вадима.
– Вадима? Но он же ничем себя не скомпрометировал, даже наоборот.
– В том-то и дело. Слишком уж он следил за собой. А потом еще этот вывих…
– Говори на всякий случай потише: вдруг этот белобрысый тип подслушивает поблизости, – остановил друга Интернет.
Мальчишки принялись яростно начищать посуду. Дикий скрежет металлических предметов раздавался на всю округу, поэтому ребята даже друг друга не могли расслышать, не говоря уже о предполагаемых шпионах, притаившихся неподалеку. Мальчишки выбрали наиболее открытое место возле воды – ближайшие кусты находились метрах в десяти от них, да и те были реденькие, сквозь них любой злоумышленник был бы виден как на ладони, поэтому за конфиденциальность разговора можно было не опасаться.
– Но больше всего меня волнует, что с Ильей, – сказал Игорь, переводя дух и откладывая очередную вновь заблестевшую миску в сторону.
– Надеюсь, наша затея с ниткой не пропадет даром, а то у меня уже от этой катушки запястье болит с непривычки, – усмехнулся Интернет.
– Может, мы останемся на этом месте и не пойдем дальше? – Игорю, который всегда рассчитывал исключительно на свои силы, сейчас требовался совет друга.
- Предыдущая
- 20/30
- Следующая
